Насколько адекватно телевизионщики воспринимают свою аудиторию? По
каким законам меняется современное телевидение? Как мы, сами того не
осознавая, воспринимаем тележурналистов? На эти и другие вопросы "Фоме"
отвечает доктор психологических наук, профессор МГУ, специалист по
психологии массовых коммуникаций Лидия Матвеева.
Свой – чужой
– Современное телевидение принято ругать за пошлость и негатив,
который из него льется. Однако есть такое мнение: спрос рождает
предложение, и телевидение отражает настроение людей. Нам показывают то,
на что мы "клюем", что хотим смотреть...
– Это не совсем так. Мы на факультете психологии МГУ совместно с
факультетом журналистики провели масштабное исследование и выяснили, что
дело обстоит с точностью до наоборот. Мы сравнили образ автора у
зрителя и образ зрителя у автора и их информационные предпочтения. То
есть какие передачи хочет смотреть молодежь, по мнению автора, и какие –
на самом деле. И с другой стороны, чтó, по мнению молодежи, автор
думает о том, что сама молодежь хочет смотреть. И мы обнаружили
любопытнейший факт. Оказалось, что автор и зрители рассуждают друг о
друге в совершенно разных категориях. Зрители воспринимают автора прежде
всего как человека уважаемого и компетентного, которому можно доверять,
на которого можно равняться. У телевизионных работников образ зрителя
начинается с категории социальной дистанции "свой-чужой". То есть первым
делом журналисты от зрителя отмежевываются: коллеги по работе и те, кто
по ту сторону экрана – свои, а зрители – чужие. Они другие, они люди
иной касты, они ниже нас, они безнравственные и ничем не интересуются.
Им нужна эмоциональная жвачка. Установка авторов по отношению к зрителям
– снобистская. И именно это позволяет современным творческим
сотрудникам СМИ работать по принципу "пипл схавает". Народу нужны
примитивные развлечения, сентиментальные сериалы, а людям с сильной
нервной системой – грубые страсти и жесткий юмор "ниже пояса". Это
психология феодального крепостничества. И такая установка владельцев СМИ
– "зрителям не нужно ничего, что побуждает их к новым мыслям и идеям" –
рождает концепцию СМИ "сон разума". А реальные вкусы и запросы
аудитории не учитываются.
– Не могу не спросить: а сами Вы телевизор смотрите?
– Смотрю. Включаю, чтобы узнать новости. Когда болею, могу смотреть
телевизор в течение всего дня. И знаете, к концу дня появляется стойкое
ощущение уныния, депрессии и страха.
– Тогда зачем же Вы его смотрите?
– Уже более 20 лет моей научной темой является психология массовой
коммуникации. Важно понять основные тенденции развития контента СМИ,
новые технические решения, логику порождения визуальных метафор и
эволюцию образа человека на экране. Обратите внимание, что в начале
появления телевидения как нового средства общения с экрана
демонстрировались эталоны мужской и женской красоты, затем появились
образы харизматических вождей и героев, чуть позже экран заполонили
образы эротического соблазна, а сейчас мы наблюдаем разнообразные
варианты пограничных с нормой состояний: быстро говорящие истероидные
дамы, люди с паранойяльными идеями, экстрасенсы и клоуны. Другими
словами, телеэкран превратился в цирковую арену или в кунсткамеру. Но,
кроме того, пространство массовой коммуникации – это пространство
смыслов, ситуаций, поступков и значений. И нормальный человек не может
просто так его игнорировать. Потому что в нем звучат самые главные
вопросы: что происходит во мне, с другими людьми? Что происходит вокруг
меня? Это часть нашего сознания и нашего коллективного бессознательного.
Даже если Вы не смотрите телевизор, он все равно Вас настигнет через
общение с другими людьми. Поэтому мы изучаем, какие смыслы транслирует
телевидение современному человеку, и понимаем, что телевидение невольно
способствует уничтожению добра и любви в нашей душе.
– Получается, это телевизионщики – плохие и безнравственные, раз дают такой контент?
– Скорее, они как дети, которые играют в очень дорогую, сложную и
опасную игрушку. Ведь на телевидении работает много талантливых,
порядочных и ответственных людей. Но при этом СМИ – еще и огромная
индустрия, ориентированная на прибыль, в первую очередь, от продажи
рекламного времени. А содержание рекламы лучше воспринимается на
контрасте. Поэтому содержание телевизионных передач (т. е. фона) должно
быть жестким, унылым, грубым и пошлым, а реклама (т. е. фигуры) –
доброй, ласковой, веселой и счастливой. И это уже продажа нашего
зрительского внимания, памяти, сознания и души. Можно ли назвать это
безнравственным – не мне судить. Но откуда известно, что все эти
ужастики и ментовские боевики на самом деле смотрит много людей?
– Рейтинги...
– Это слабый аргумент. Аккуратно выражаясь, рейтинг – вещь, не
всегда отражающая реальность. И судя по нашему исследованию, люди на
самом деле чувствуют, что современный контент разрушает душу. Если уж
говорить о рейтингах, то показанный по телевизору фильм "Остров" Павла
Лунгина был в этом плане успешнее многих ток-шоу. И это только один всем
известный пример. Таких примеров настоящих предпочтений аудитории –
намного больше. Но нам навязывают совсем другой контент. Как психолог
могу констатировать факт: по телевидению намеренно показывают не то, что
хочет видеть аудитория.
– Получается, все зависит от конкретных этических установок конкретных телевизионных боссов?
– Нет, от конкретных нравственных установок всего общества, от того,
кто контролирует функционирование СМИ в государстве, кто пишет законы
об их регулировании и от того, кто определяет информационную политику.
Вспомним социолога Макса Вебера: одна из функций государства –
выстраивать эффективную коммуникацию. Тут и возникают СМИ. В свое время
это были глашатаи на площадях, сейчас – это федеральные каналы. Суть та
же – эффективная коммуникация между разными слоями общества. Но и у
коммуникации, выражаясь научным языком, есть несколько субъектов. Первый
– тот, кто дает деньги: либо государство, либо спонсоры, либо
общество. Второй субъект – журналисты и медийные холдинги, которые
создают контент СМИ. Третья группа – вещатели, которые определят
программную политику. Четвертая группа – исследователи, медиаэксперты. И
последний субъект – собственно население, аудитория. И чтобы
коммуникация была гармоничной, все ее участники должны договариваться,
как и что они хотят видеть в СМИ. А у нас – феодальная система.
Владельцы СМИ решают свои политические и коммерческие задачи и при этом
имеют ничем не ограниченную власть. Журналисты начинают видеть себя
наемными рабочими на "информационных плантациях", как правило, теряющими
авторское право после эфирного показа своей передачи. А зрители
оказываются в крайне узком пространстве прав и возможностей, которые
называются свободой на получение информации.
Душа наизнанку
– Телевидение не всегда было таким. Что в нем меняется?
– Существует логика развития содержания СМИ как социального
инструмента. С чего начинались СМИ? С новостей. Что показывало
телевидение на первом этапе своего развития? Самых известных артистов и
ученых, встречи с интересными людьми. То есть на экране было то, что и
так присутствовало в публичном пространстве и поддерживало социальные
стандарты и нормы. Просто за счет телевизора увеличивалось число
участников такой коммуникации. Что произошло дальше? С начала
восьмидесятых годов в рекламе стали использовать эротические символы для
продажи всего и вся – и это стало смысловым сдвигом: нарушилась
граница публичного и интимного. Телевидение перестало черпать смыслы из
окружающего мира и начало "вскрывать" частное пространство человека:
разговоры в спальне, общение на сленге – то есть то, что в обычной
жизни существует между людьми на личном уровне общения в закрытом
помещении. Интимная сторона человеческой души становится открытой всем. И
однажды запущенная, эта тенденция не может не набирать обороты. Она, к
сожалению, развивается и расширяется. Но ведь граница публичного и
интимного пространства является границей целостности личности. Когда
старые символы и стимулы уже отработаны, идет поиск новых. А где искать
то, чего еще не было? Только все больше углубляться в интимные сферы
человеческого бытия. Что мы и видим. Сейчас телевидение проникает вглубь
психики – например, как человек чувствует боль, как переживает
страдание. Вспомните недавние передачи типа "Большие гонки" – люди
соревнуются друг с другом, кто красивее сломает себе шею, и это
становится зрелищем. То есть человек публично рискует своей жизнью.
Стали показывать роды крупным планом, пластические операции в прямом
эфире. И все это колоссально влияет на зрителя – меняется его
психология. Чему он был причастен раньше? Разговору с экспертом на
значимую общественную тему, какому-то рассказу об окружающем мире и т.
д. А теперь человека – без его, кстати, согласия – стали вводить в
интимное пространство другого человека.
– И куда все это развивается?
– Логика телевидения, делающего тебя причастным интимной жизни
другого, в каком-то смысле подготовила возникновение логики Интернета –
когда через социальные сети ты можешь находиться в одном огромном
муравейнике, чувствовать себя человеком вселенной. Ведь в Интернете ты
можешь пойти еще дальше и заглянуть на кухню не то что к соседу, а
одновременно к миллионам людей.
– Возможность общаться – разве это плохо?
– Любая технология – продолжение творческих способностей человека. И
нужно честно признать: не всё, что мы придумываем, в итоге оказывается
нам во благо. Под напором телевидения и Интернета современный
потребитель уже фактически отменил для себя границу публичного и
интимного, стер черту, за которой "еще можно" переходит в "уже нельзя".
Поэтому необходимо договариваться – как и где мы используем ту или иную
технологию. Топором можно рубить дрова, а можно убить старушку. И если
мы хотим сохранить цивилизацию, мы должны сформулировать и принять
жесткие правила работы в коммуникационном пространстве. Для нормального
состояния общества, для повышения безопасности нашей жизни на земле
информационное пространство должно включать в себя нравственное или
этическое измерение.
Злоумышленники?
– Получается, те, кто телевидение создают, – владельцы, спонсоры,
журналисты – это злоумышленники, которые издеваются над зрителями?
– Вовсе нет. Существует несколько позиций автора по отношению к
зрителю, которые вполне оправдывают такую информационную политику.
Первая – это красивая благотворительная концепция. Хозяева канала
считают, что, показывая насилие на экране, они якобы снимают в обществе
реальную агрессию. Этакий псевдофрейдизм. Им часто прикрываются, чтобы
оправдать такого рода контент.
Вторая концепция – реалистическая. По ней, в мире, где действительно
царят агрессия и насилие, человек сталкивается с неопределенностью
бытия: старые смыслы разрушены, новых нет. Живой пример – перестройка в
нашей стране. Фактически мы двадцать лет находимся в состоянии
культурной травмы. И в этой ситуации нужно как-то выживать. И вот СМИ
человеку объясняют: да, жизнь – тяжелая штука, но выжить все-таки
можно. И тогда какой-нибудь герой в сериале все-таки приходит к
счастливому концу.
И третья концепция – научная. Средства массовой коммуникации
занимают по отношению к человеку позицию отца. Это мощный социальный
инструмент адаптации людей к изменяющемуся миру. Подразумевается, что
его делают профессиональные люди. Он показывает модели, как жить в
сложных условиях. И исследования психологов подтверждают, что люди и
вправду усваивают тот стиль жизни, стиль мышления, стиль волеизъявления,
переживания и чувств, которые предлагает СМИ. Можно показывать примеры
героизма, а можно пропагандировать грех.
– Вы употребляете слово "грех" как фигуру речи?
– Нет. Я имею в виду грех в христианском понимании этого слова.
Посмотрите на наших детей, поглощенных телевидением. Как серьезна,
например, проблема неуважения к старшим. Между поколениями – пропасть. И
это самое настоящее нарушение заповеди о почитании отца и матери. Среди
молодого поколения стремительно растет число самоубийств. И это
смертный грех. В частности, наркоманию можно рассматривать как одну из
форм самоубийства. И таких примеров много. Конечно, все это изначально
есть и в жизни, а не только на экране. Но в этом как раз – великое
лукавство современного телевидения. Оно фиксирует негатив – и не
предлагает взамен позитивного выхода из трудной ситуации. А главное,
нигде в телепередаче вы не увидите ясного ответа, как сам
автор-журналист к этому относится. И такой безоценочный подход –
типичный пример контента в стиле постмодернизма. Человека как будто
вводят в дискомфорт, а потом бросают – выплывай сам, посмотрим, как
справишься... На самом деле, это очень напоминает одну из техник в
психотерапии. Но зрители – не пациенты, а журналист – не
психотерапевт. А получается, что нормального человека, который сидит
перед экраном, пытаются посадить в психиатрическую клинику. Здоровый
человек долго не выдерживает – и ищет способ освободиться от этого,
забыться. И тут "на помощь" приходит пьянство, обжорство. Пропадает
желание учиться, развиваться, заводить семью и рожать детей. Появляется
уныние.
– А что конкретно можно сделать, чтобы ситуация изменилась?
– В любой стране есть каналы, которые транслируют негатив,
"чернуху". Но в цивилизованных странах такие каналы, во-первых, платные,
во-вторых, закодированные. Ты покупаешь код и смотришь такой канал,
если хочешь. Но свободного доступа к нему нет. А у нас включаешь
телевизор – и натыкаешься на порнографию в прайм-тайм.
Кроме того, в западных странах – Великобритании, Франции,
Нидерландах – существуют специальные Общественные советы по
телевидению. В них входят уважаемые медиаэксперты, публичные деятели,
политики. Они не цензоры, они лишь дают оценку действиям того или иного
СМИ. Но они настолько авторитетны, что их негативная оценка какой-нибудь
передачи или публикации – это жирное черное пятно на репутации
телеканала или газеты. А это – самая эффективная санкция по отношению к
СМИ, помимо крупных денежных штрафов. Если журналист в своем репортаже
кого-то оскорбил, на него не подают в суд, но жалуются в Общественный
совет. И если журналиста там сочтут неправым – можешь попрощаться со
своим добрым именем.
– Но ведь и у нас в стране уже давно стали говорить о том же. Вот только идея не приживается...
– У нас по инерции любую попытку напомнить СМИ о границах
допустимого считают цензурой и оттого боятся как огня и вспоминают о
свободе слова, зафиксированной в Конституции. И потом жажда наживы на
трех "С" (секс, страх, сенсация) сильнее здравого смысла и инстинкта
самосохранения. Общество должно созреть.
– А какой Вы видите роль Русской Православной Церкви в деле защиты людей от негатива СМИ?
– У каждого в Церкви – у мирянина, у священника, у иерарха – может
быть миссия открыть глаза своему ближнему на то, что на самом деле
происходит в СМИ и как можно воспользоваться свободой на информацию и
свободой слова, как можно интерпретировать те или иные процессы. То есть
нужно научиться смотреть на СМИ отстраненно, как будто с позиции
эксперта и видеть второй план происходящего: кому что выгодно, чéм тот
или иной сюжет мотивирован? Надо учиться понимать механизмы воздействия
СМИ на человека. Это очень важно – занять самостоятельную рефлексивную
позицию. Церковь не может запретить смотреть ту или иную телепродукцию.
Но личный опыт воцерковления – чтение Евангелия, общение с духовником –
может выработать в человеке самоцензуру. Человек сможет открывать
программу передач – и для него вдруг будут "оживать" слова апостола
Павла: "Все мне позволительно, но не все полезно".
Лидия Владимировна Матвеева
Родилась в 1948 году. Окончила факультет психологии МГУ имени М. В.
Ломоносова. С 1983 года руководит межкафедральной
научно-исследовательской группой "Психология массовых коммуникаций",
которая занимается изучением проблемы воздействия СМИ на психику
человека, проблемы психологической безопасности человека в
информационном глобальном пространстве. В 1992-1996 гг. работала главным
психологом компании "Видео Интернешнл". В 2001 г. при ее участии была
организована секция "Психология массовых коммуникаций" в Российском
психологическом обществе (РПО), она является председателем этой секции. С
2007 г. Л. В. Матвеева является академиком Международной академии
телевидения и радио и принимает активное участие в программе повышения
квалификации работников радио и телевидения.
