Газета "Наш Мир" br>
Александр Проханов
28 сентября 2011 года
Номер 39 (932)
Волею случая я, православный человек, оказался в самом центре
исламского революционного взрыва. Я был приглашён в Тегеран на
конференцию, посвящённую исламскому пробуждению. Сюда, в Тегеран,
явились посланники стран, охваченных пламенем исламской революции.
Религиозные мыслители, философы, богословы, представители политических
группировок и партий. Меня окружали долгополые облачения, чёрные и белые
тюрбаны, величественные бороды. Здесь были революционеры Туниса,
которые недавно сбросили ненавистного короля. "Братья-мусульмане",
явившиеся сюда с огнедышащей площади Тахрир. Бойцы многострадального
окровавленного Ирака и стреляющего в своих горах и ущельях Афганистана.
Здесь были герои Хамас и Хезболлы, ещё хранившие на себе ожоги,
полученные в застенках Израиля, и следы от пуль, выпущенных на улицах
Газы.
Я слушал таджиков и киргизов, опалённых гражданской войной.
Здесь дышал раскалённый арабский мир, мусульманская община Индонезии и
Индии, чернокожие деятели Центральной Африки и Латинской Америки.
Страстные, возвышенные, казалось, очнувшиеся от долгого мутного сна, они
выплёскивали в зал кипяток своих страстей, огонь своих революционных
народов. Эти огни восстаний, эти пламенеющие угли нынешних и грядущих
сражений, эти искры мирового исламского пожара сливаются в единый факел
исламской мировой революции, которая воспламенилась от иранской
революции, совершённой имамом Хомейни.
В богословских дискуссиях и политических спорах собравшиеся
здесь люди старались найти глубинные причины этого моментального
революционного взрыва, который переплёскивает свою энергию из одной
страны в другую, как переплёскивает её летящий по вершинам леса пожар,
захватывая необозримые пространства и неисчислимые массы людей.
Стремились сформулировать принципы этой глобальной начавшейся революции.
Соединить свои усилия и умения. Создать единый фронт сопротивления,
коллективно противостоять западным угнетателям.
Я соседствовал с "Братьями-мусульманами", объяснившими мне
долговременную, растянутую на десятки лет стратегию этого уникального
движения, которое сегодня готово возглавить революцию во многих
исламских странах. Я пожимал руку экс-президенту Афганистана Раббани, с
которым в своё время воевал советский спецназ, выходя на рейды в
предгорья Герата.
Удивительным было выступление духовного лидера Ирана имама
Хоменеи. Богослов и мистик, аятолла построил свою речь, как строит её
прагматический и рациональный политик, обладающий революционной теорией и
практикой, предупреждая молодых революционеров от возможных ошибок,
указывая им на грядущие вызовы и опасности, которые подстерегают
революцию, грозя ей перерождением или гибелью.
И странное сходство обнаружил я в речах этого мусульманского
подвижника — сходство с выступлениями Ленина, говорившего о
революционных технологиях, обладавшего глубинными представлениями о
процессах революционного преображения мира.
Удивительной была речь президента Ирана Ахмадинежада. С трибуны
говорил не успокоенный властью политик, не рациональный знаток властных
технологий, не сдержанный прагматик, оперирующий статистическими данными
и осторожными формулами. Это был пламенный поэт и глубокий религиозный
философ, поразительный оратор, мгновенно захвативший внимание зала,
который часовую речь слушал, затаив дыхание.
Президент говорил о войне и о Боге, о свободе и справедливости
как исконных, вменённых человеку правах, дарованных господом Богом. Он
объяснял революционный порыв, охвативший половину Земли, божественной
волей и провидением, которое вчерашних покорных рабов и равнодушных
понурых подданных превратил в свободолюбивых бойцов и жертвенных
мучеников. Такому президенту могут позавидовать любая страна и любой
народ. И я чувствовал, как политический лидер Ирана в эти мгновения
становится лидером охваченных революцией стран.
Здесь, на моих глазах, в этом зале, складывался революционный
штаб, управляющий революцией в разных районах мира. Был создан постоянно
действующий комитет, которому вменялось управление революционным
процессом, поддержка и координация революции в различных регионах земли,
материальное, политическое и организационное обеспечение этих
революций.
И опять на меня дохнуло ранней революционной порой в России. В
девятнадцатом году минувшего века в Москве Ленин собрал коммунистический
Интернационал, провозгласивший начало красной мировой революции. Теперь
в Тегеране созданием этого комитета исламский Интернационал стал
реальностью. И я мог пожать руку и обменяться мнениями с его
политическим лидером господином Велояти.
Иран, тридцать лет назад совершивший свою исламскую революцию,
имеющий опыт революционной борьбы, революционной войны, опыт создания
революционного государства и общества, становится естественным
обладателем этих революционных технологий и знаний, готов поделиться ими
с остальным мусульманским миром.
Иранская государственная модель основана на принципе
справедливости, который управляет не только отношениями между отдельными
людьми, между людьми и государством. Этот принцип управляет всем
мирозданием, вращением планет вокруг солнца, сверканием звёзд,
благоуханием цветов и пением птиц.
Весь живой и неживой мир, мир духовный и материальный пронизан
этим божественным принципом справедливости. И иранское государство берёт
на себя ответственность за соблюдение и сохранение этого завета.
Религиозный лидер страны наблюдает за неукоснительным исполнением этого
завета в политике, культуре, экономике, в сфере дипломатии и индустрии.
Пребывая в этом клокочущем собрании пассионарных людей, я
постоянно думал о моей родине — России. Советский Союз, задуманный как
царство справедливости и добра, осуществил свою могучую революцию,
выиграл во имя этого принципа самую страшную и кровавую в мире войну. А
потом был погублен, ибо принцип справедливости трактовался как земной,
управляющий людским сообществом инструмент, и был оторван от
божественной идеи бессмертия. В конце концов, он попал в руки
бездуховных и беспринципных людей, недалёких умом и лишённых творческой
воли, и был затоптан и погублен. И на месте Великой красной страны
величиной с шестую часть мира образовалось тусклое пепелище.
Разрушители Советского Союза, придя на смену коммунистическим
вождям, выбрали для новой России западную либеральную модель в тот
момент, когда эта модель переживала упадок, клонилась к своему закату.
Когда западный мир разрывали экономический и духовный кризисы. Когда
Запад сеял по земному шару войны и раздоры. Когда западное общество
деградировало, а западный человек, утративший в сердце Бога, всё больше
превращался в животное.
Эта модель была напялена на Россию так, если бы голого,
дрожащего от мороза человека обрядили в костюм мертвеца, вынув того из
гроба, замотали в саван, на котором стали проступать трупные пятна. В
этом саване сегодняшняя Россия страдает и мучается. Этот костюм мертвеца
лишает русское общество движения и развития. Этот уклад, этот строй,
основанный на западном либерализме, обречён.
Что же дальше? Русские философы, культурологи, богословы,
думающие о будущем родины, стремятся основать это будущее на идее
справедливости, понимаемой не просто в земном, социальном смысле, но
понимаемой как божественная заповедь, не подверженная коррозии и тлену.
Соединяя социальное и божественное, конструкторы русского будущего всё
больше склоняются к философии православного социализма. Евангельская
заповедь "Возлюби ближнего твоего, как самого себя" отражает принцип
социальной справедливости. Соседствующая с ней заповедь "Возлюби Господа
Бога твоего" делает эту социальную справедливость универсальной и
божественной, сообщает ей нетленный, бессмертный смысл.
Поэтому так остро и жадно я исследую сущность иранской модели.
Именно поэтому, находясь в клокочущем революционном поле, среди
вдохновенных пассионарных людей, я думаю о русском пробуждении, о
русском чуде, которое вернёт нашему народу ощущение своего мессианства.
Ощущение своей бесконечной истории. Ощущение небесной лазури, той
лазури, что на крыльях и плащах рублёвской Троицы.
В Иране, недалеко от древнего Шираза, сохранились остатки
имперского города Персеполис, возведённого царём Дарием. Сюда на пиры и
богослужения стекались эллины и египтяне, люди Вавилона и Ниневии,
эфиопы и скифы, сарматы и арамейцы — интернационал древнего мира.
На развалинах храма существует каменный барельеф: могучий лев
бросается на спину рогатого овна и повергает его. Это символ весны,
когда огненная энергия света опрокидывает и изгоняет тёмную хмурую зиму.
Этот иранский лев служит образом той весны, которой охвачены сегодня
мусульманские народы.
P.S. Вернувшись в Москву, я узнал, что участник исламской
конференции экс-президент Раббани по возвращении из Тегерана в Кабул был
взорван в своей резиденции.
Bсе горячие новости на nashmir.kz
|