4-5 октября в Стамбуле, Диярбакыре, Газиантепе, и других городах Турции прошли массовые аресты, в результате которых арестовано сто тридцать активистов курдского движения.

В конце сентября в городе Диярбакыр, прошел второй Месопотамский социальный форум – и вновь побывав в неофициальной столице «турецкого» Курдистана, мы могли убедиться, как обострилась ситуация в этом отдаленном регионе, который можно считать ключевым для политического будущего Ближнего Востока. Волна арабских революций, которая докатилась до берегов Евфрата и Тигра, грозит ему «великими потрясениями», которые могут оказаться не по плечу турецким столыпиным. Курдский узел туго связал в себе социально-экономические противоречия бедной ближневосточной периферии и внешнеполитические конфликты между ведущими региональными и мировыми державами, которые пытаются вести здесь свою собственную игру.

Мы проезжали Анкару 20 сентября, сразу после того, как здесь произошел крупный теракт с человеческими жертвами. Ответственность за него впоследствии взяла на себя организация «Свободные соколы Курдистана», которую считают одним из вооруженных подразделений Рабочей партии Курдистана (PKK) – что, впрочем, формально отрицается ее руководством. Но уже после первых новостей о взрыве наши турецкие знакомые уверенно указали на «курдский след».

– Последние двадцать дней в стране постоянно проходят взрывы, или вооруженные столкновения между войсками, полицией и курдскими боевиками, – сказал наш стамбульский знакомый, бывший член руководства одной из левых организаций.

Эти инциденты не ограничиваются территорией Курдистана, которая занимает юго-восточную часть нынешней Турецкой республики – к примеру, 30 сентября, через неделю после теракта в Анкаре, курдский смертник привел в действие взрывчатку в курортной Анталье. В конце августа турецкая армия начала военную операцию на границе Турецкого и Иракского Курдистана, атаковав базы РПК по обе стороны границы на реке Хабур и приступив к депортации курдского населения из нескольких горных сел. В результате карательной акции погибло около трехсот курдов. Однако, рост насилия в регионе показывает бесперспективность репрессивной политики турецких властей.

В этом несложно убедиться, находясь в большом оживленном городе, который официально носит название Диярбакыр – хотя большинство местных жители зовут его Амед: древний курдский топоним, восходящий к Амиде времен Римской Империи и Сасанидов. Повсюду на его улицах звучит курдский язык, но все вывески написаны на турецком – и в 2010 году премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган исключил возможность введения обучения в турецких школах на курдском языке. Лавочники охотно рассказывают, что за вывеску на родном языке полагается «ясак» – штраф, а за повторное нарушение запрета можно лишиться бизнеса, или попасть в политическую полицию. В школах, где учатся одни курды, изучают только турецкий язык (сбывшаяся наяву мечта украинских националистов), а желающие научиться писать на курдском должны делать это в частном порядке, посещая курсы, организованные за счет местной общины. Благодаря этому среди молодых курдских рабочих высок процент малограмотных или вовсе неграмотных людей – хотя бедность так или иначе заставляет их отказываться от школы в пользу работы, чтобы прокормить свои, как правило, многодетные семьи. Несколько таких подростков ночевали в палатке возле центра, где проходил Месопотамский социальный форум. Они работали на стройке семь дней в неделю.

Курдистан остается одним беднейшим регионом Турецкой республики, поставляя дешевую рабочую силу в ее западные мегаполисы, на строительные объекты Стамбула и Анкары, где давно образовались миллионные курдские гетто. По словам курдских активистов, до последнего времени турецкие власти искусственно сдерживали процесс индустриализации «Юго-Восточной Анатолии», как формально именуется сейчас Курдистан. Хотя, при этом, даже эта часть Турции зачастую выглядит более развитой по сравнению с нынешней Грузией или Украиной. В «столице» Курдистана есть свой деловой центр, спальные районы и гетто. Старый город – историческая часть Амеда-Диярбакыра, обнесенный знаменитой крепостной стеной из черного базальта, наглядно демонстрирует бедность своих жителей. На его древних улочках играют стайки одетых в поношенную одежду детей, женщины жарят на кострах баклажаны, а интерьеры старинных, построенных из того же черного камня домов кажутся практически такими же, каким они были сотни лет назад – несмотря на то, что их украшают тарелки спутниковых антенн. В остальных районах Диярбакыра идет интенсивное строительство – но жилья катастрофически не хватает, и к старой стене лепятся домики трущоб, построенные из извлеченных из нее базальтовых блоков.

Социальное неравенство и вековое национальное угнетение ведет к политизации курдского населения, что сразу бросается в глаза в разговоре с жителями Амеда.

– Добро пожаловать! Вы в Курдистане – только не говорите об этом полиции! – приветствовал нас на английском какой-то случайный горожанин. Стены Старого города расписаны граффити Рабочей партии Курдистана, а курдские демонстрации встречают массовую поддержку в его кварталах: женщины и дети выходят на улицу, забираются на крыши домов, размахивая платками национальной курдской расцветки, не обращая внимания на спецмашины военной полиции. А впереди колонны дети несут портрет Абдуллы Оджалана, который уже десять лет находится в турецкой тюрьме на острове Имралы. Обыкновенные уличные подростки, студенты и взрослые курды часами водят хороводы национальных танцев, распевая партизанские песни с речевками об РПК и ее вожде. Впечатляющее зрелище, совершенно немыслимое для постсоветских стран, где все политики вызывают у граждан смесь равнодушия и презрения. В центре Старого города, в обыкновенной видеолавке, продаются портреты Эрнесто Че Гевары – всех видов, цветов и размеров. А в мобильнике обычного курдского паренька можно видеть фотографии здешних героев – погибших бойцов РПК.

Арест, смертный приговор и последующее пожизненное заключение Оджалана только повысил его авторитет в курдской среде. РПК получила вождя-мученика, неизбежные ошибки и неудачи которого быстро забылись в народе. Эта запрещенная нелегальная партия имеет в регионе огромное влияние, бесспорно являясь здесь ведущей политической силой. Большинство остальных легальных курдских структур, так или иначе, связаны с подпольем – что делает их объектом репрессий со стороны турецких властей. Вскоре после первого Месопотамского социального форума, который мы посетили в 2009 году, Конституционный суд Турции запретил организовавшую его курдскую Партию демократического общества – а ее парламентских депутатов арестовали, запретив им заниматься политической деятельностью. По стране прокатилась волна беспорядков, во время которых в Диярбакыре погибло двое участников демонстраций.

Однако, протестное движение многомиллионного народа с развитым национально-культурным самосознанием невозможно подавить с помощью репрессий – тем более, что политическая ситуация в самой Турции достаточно серьезно изменилась за последние несколько лет. Партия справедливости и развития премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана окончательно отодвинула от власти кемалистов, лишив военных их прежнего всеобъемлющего влияния на политические процессы в Турецкой республике. По иронии судьбы, «умеренный исламист» Эрдоган вынужденно демократизирует внутренний политический режим в стране, которая многие годы находилась под гнетом перманентной диктатуры «светской» «прозападной» военной верхушки. В постсоветских республиках, знающих Турцию по курортам и песням Таркана, крайне мало наслышаны о кошмарах репрессивной политики, которая десятилетиями проводилась в этом «демократическом государстве» – члене НАТО и старом союзнике Вашингтона. Как говорили нам в Стамбуле, сейчас здесь впервые прекращена практика пыток в полиции, которым подвергали политических активистов, а в СМИ несколько ослаблена цензура. Однако большинство считает это временными, ситуативными послаблениями новых властей – которые, кроме того, осуществляют реформы в области здравоохранения и жилищного строительства.

– Пожалуй, это лучший режим за последние семьдесят лет. К огромному сожалению, – сказал нам наш турецкий знакомый, не скрывающий своих кемалистских взглядов. Однако, социальная программа Партии справедливости и развития не идет далее попыток сгладить наиболее острые социальные проблемы в Турции, сочетающей в себе признаки современного индустриально развитого государства и отсталой периферии Третьего мира – которой, в частности, выступает здесь Курдистан. Набирающий силу режим не ставит под сомнение то, что Турция должна быть капиталистической страной – пусть даже с высокой степенью государственного вмешательства в экономику.

Социальный популизм, шаги к демократизации общества и активная внешняя политика правительства Эрдогана принесли ему большую популярность внутри страны. Используя последствия арабских революций, которые подорвали или дискредитировали большинство режимов в странах Ближнего Востока, турецкий премьер-министр пытается играть роль регионального лидера, активно выступая против израильской оккупации Палестины. Разрыв между Турцией и Израилем – двумя основными региональными союзниками США на Ближнем Востоке – серьезно изменил политическую конфигурацию в регионе, фактически изолировав в нем Израиль. Однако в обострившейся остановке на исходе «арабской весны» вновь дала о себе знать курдская проблема, которая оказалась самым слабым местом турецкого режима.

Пропалестинская риторика Эрдогана крайне невыгодно смотрится на фоне турецкой политики в Курдистане и оккупации северной части Кипра (несмотря на несопоставимость масштабов курдской и кипрской проблемы).

– Правительство требует свободы народу Палестины – и мы полностью поддерживаем это требование – говорили нам радикальные курдские активисты. – Но почему требуя свободы для палестинцев, оно отказывает в ней миллионам курдов? Может ли быть искренней такая позиция?

Между тем, события арабских революций привнесли дополнительно радикализовали значительную часть курдской молодежи. В соседней с турецким Курдистаном Сирии фактически идет гражданская война между представителями этноконфессиональных общин. 7 октября в сирийском городе Эль-Камышлы вблизи турецкой границы был застрелен Машаль Тамо, влиятельный лидер сирийских курдов. Это убийство, которое считают спланированной провокацией, вызвало массовые протесты среди курдов, составляющих десять процентов населения страны. В случае эскалации внутреннего конфликта сирийская часть Курдистана может объявить об автономии – по примеру расположенного рядом Курдского Ирака, где расположены базы РПК. Именно эта угроза пока что удерживает турецкое правительство от вооруженного вторжения в Сирию – хотя США стремятся подтолкнуть к этому Эрдогана. В его окружении тоже не прочь избавиться от Асада – последнего из могикан эпохи «арабского социализма» – сменив его режим на вассальное правительство суннитского исламистского толка. И потому 4 октября турецкие войска начали демонстративные военные учения вблизи сирийской границы. «Нельзя сложа руки смотреть на то, что происходит в Сирии, где массово убивают беззащитных и ни в чем не повинных людей. Так больше не может продолжаться», – пафосно заявил турецкий премьер-министр, войска которого наводят сейчас «порядок» в своей собственной стране.

Эти маневры турецкого правительства, запутавшегося в клубке региональных и внутренних конфликтов, вполне могут привести к новой большой войне на Ближнем Востоке. Но ситуацию в турецком Курдистане тоже непросто назвать миром – в чем могли убедиться участники Месопотамского социального форума. Наутро, после концерта турецкой леворадикальной группы Bandista, выступившей вместе с очень популярными здесь традиционными курдскими музыкантами, в Старом городе были застрелены дворе турецких полицейских. Вслед за тем вооруженные автоматами агенты оцепили несколько кварталов, над которыми барражировал вертолет «Апач», а улицы патрулировались бронемашинами жандармерии. Все полицейские в Курдистане (кроме малочисленной невооруженной муниципальной курдской полиции «Zabita», выполнявшей роль охранников форума) являются выходцами из западных регионов Турции – поскольку никто из местных жителей не желает подвергать риску себя и свою семью. И можно было наблюдать, как эти вооруженные люди безрезультатно прочесывают улицы чужого для них города, где за ними наблюдают тысячи людей, продолжающих жить своей будничной жизнью, торгуя в лавках и обмениваясь новостями.

То же самое проходит в курдской глубинке. 25 сентября в городке Первари неподалеку от Батмана, в результате нападения на полицейский участок, было убито пятеро полицейских, а еще девять получили ранения. Размеренную жизнь анатолийской провинции все чаще нарушают эпизоды внутреннего гражданского конфликта. По дороге из Диярбакыра в распложенный у сирийской границы Мардин мы видели прочесывающих местность армейских солдат (3 октября в окрестностях Мардина был потерян вертолет турецких ВВС). А по дороге в бывшую Эдессу – Шанлыурфу – наш автобус остановили на блокпосту, подвергнув его тотальному обыску в поисках наркотиков, и высадив трех подозрительных пассажиров. Турецкое правительство начало широкомасштабную военную операцию, распорядившись выселить жителей курдских сел, под предлогом обеспечения их безопасности – что, фактически, является депортацией гражданского населения.  

В этой ситуации Эрдоган решился на секретные переговоры с отбывающим пожизненное заключение Абдуллой Оджаланом. Доверенное лицо премьера, глава турецкой разведки Хакан Фидан предложил ему, чтобы РПК перенесло свои действия на иранскую часть Курдистана (где также идет партизанская война), обещая взамен ряд уступок. Запись этого разговора была опубликована в Турции с подачи израильских спецслужб, вызвав здесь настоящую политическую бурю – и премьер-министр был вынужден подтвердить факт переговоров. Турецкие националисты вновь заговорили о том, что действия Рабочей партии Курдистана и других курдских партий направляются из Израиля. Однако, эти обвинения не встречают доверия в курдской среде – где, в свою очередь, говорят о проамериканской ориентации Эрдогана. Как раз накануне он санкционировал размещение элементов американской системы ПРО в расположенной у границ Курдистана Малатье – стараясь продемонстрировать собственную лояльность на фоне конфликта с Израилем.

В то же время, ряд курдских левых резко критикуют РПК за тактику вооруженного насилия и новую практику нападения на гражданских лиц. По их мнению, отказ от вооруженной борьбы и легализация партии только усилила бы ее влияние на территории региона. Хотя пока трудно себе представить, чтобы правительство Эрдогана допустило бы такое развитие событий – ведь в настоящее время в турецких тюрьмах уже находятся пятеро депутатов от легальной курдской Партии мира и демократии и Союза курдских общин (КСК), который считается «городским крылом» Рабочей партии. И в ответ на любую критику, сторонники РПК заявляют, что ее действия спровоцированы репрессивной антикурдской политикой Анкары.

Им трудно возразить. 4-5 октября в Стамбуле, Диярбакыре, Газиантепе, и других городах Турции прошли массовые аресты, в результате которых арестовано сто тридцать активистов курдского движения, включая участников только что завершившегося МСФ. А в столице турецкого Курдистана до сих пор проходят облавы. Только за минувшие два года полиция арестовала по политическим мотивам 7748 курдов – включая политиков, муниципальных чиновников, правозащитников и журналистов.   

Однако, сам факт попытки переговоров с Абдуллой Оджаланом показывает, что военная операция буксует – и турецкие власти лихорадочно ищут путь разрешения «курдской проблемы», которая дискредитирует и подрывает изнутри турецкий режим. Хотя этот путь может заключаться только в признании автономии или независимости Курдистана. Очевидно, что это лишь вопрос времени – и многомиллионный народ с длительной традицией национально-освободительной борьбы с неизбежностью добьется права учиться и писать на родном языке, самостоятельно определяя свою судьбу. Вмесите с тем, курдское общество ждет продолжительная внутренняя борьба. Ведь наряду с демократическими левыми идеями, популярными у молодого поколения активистов, в нем сохраняется консервативная косность, с рудиментами трайбализма и пережитками феодальных отношений. А социальное разделение проходит и в самой курдской среде.

Из всех разговоров в Курдистане мне больше всего запомнились слова Джемаля, обыкновенного лавочника из Старого города, который пришел на Месопотамский социальный форум, чтобы послушать песни и выступления на семинарах. Джемаль никогда не учился в школе, но самостоятельно выучил английский – «чтобы не смотреть новости на турецких каналах».

 – За мою жизнь меня трижды арестовывали, хотя я не занимался политикой. Почему? Потому что это не мое правительство. Почему они строят тут водохранилище, и хотят затопить наш город Хасанкейф – а не Анкару или Бодрум? Потому что это не курдское правительство. Почему нам выделяют меньше бюджетных денег на пособия и больницы? Потому что это не народное правительство. Мы хотим наше правительство. Не только курдское, но, самое главное – правительство народа, – говорил он с той силой убеждения, которая бывает только у глубоко уверенных в своей правоте людей.

За это народное правительство надо будет вести длительную борьбу – и не только с турецкими полицейскими.