Для 32-летней Хинд Ахмас штраф составил 120 евро, 36-летней Наят Али придется заплатить 80 евро. Оштрафованные женщины заявили, что будут обжаловать решение суда во всех инстанциях, вплоть до Европейского суда по правам человека. И их логику понять можно: свобода носить ту или иную одежду — это как раз то достижение демократии, которыми так гордится западная цивилизация. А свобода, liberty, это не только преодоление ограничений, но и право самому создавать те или иные ограничения для себя самого. На фоне этого попытки найти мусульман-мужчин, которые принуждали бы своих женщин носить никаб и другие традиционные мусульманские «дискриминирующие» наряды выглядят несерьезно, а успехи найти таковых носят единичный и часто клинический характер. 

В 2008 году Нидерланды запретили школьницам носить чадру и паранджу в школе, в этом году Франция и Бельгия ввели запреты на ношение подобных головных уборов в общественных местах. Парламентская комиссия по конституционным вопросам Италии одобрила в августе законопроект, запрещающий ношение в общественных местах паранджи. Нарушители должны заплатить самый суровый штраф за «исламопреступление» от €150 до €300, а также общественные работы. Мужья таких жен могут быть оштрафованы на сумму до €30 тыс. или попасть в тюрьму на срок до одного года. 27 сентября этого года 101 голосом «за» против 77 несогласных Национальный совет Швейцарии принял аналогичное предложение депутата от «правой» партии народников Оскара Фрайзингера, которое тот провокационно назвал «Скиньте маски!». 

Объяснение таким инициативам дал американский исследовательский центр «Пью», проведя в 2010 году опросы населения: «Европейцы не любят паранджу». Центр констатировал, что законодатели идут за электоральными предпочтениями европейцев-старожилов. Однако причина кажется нам значительно глубже. Правозащитники и аналитики считают, что инициативой запретить паранджу президент Франции Н. Саркози дал понять, что видит угрозу для французской культуры со стороны ислама. 

Истерическая борьба с никабами, паранджами и хиджабами действительно получает70-80% поддержку и одобрение в обществе и укрепляет позиции правых партий, в то время как лидеры «свободного мира» один за другим капитулируют перед крахом мультикультурализма. А был ли мультикультурализм, крах которого устами Ангелы Меркель, Дэвида Камерона, Николя Саркози и отдельных локальных лидеров христианских демократов уже наступил? Борьба с чужими видами одежды никак не тянет на «принятие и одобрение» чужого образа жизни, в чем, собственно, и заключается мультикультурализм. 

Мы попробуем рассмотреть проблему с позиций идеального мультикультурализма и не углубляться в проблему политических устремлений организованных групп мигрантов. Разумеется, проблема гораздо сложнее, те или иные участники интеграционных процессов используют правовой и политический режим в Европе, чтобы получить политические очки и социальные бонусы. 

Мультикультурализм — политика, направленная на развитие и сохранение в отдельно взятой стране и в мире в целом культурных различий, и обосновывающая такую политику идеология. В рамках мультикультурализма различные культурные группы (которые делятся на этнические и религиозные) обладают коллективными правами и могут выступать единым субъектом в области политики, собственно культуры и образования. Но для сохранения состояния мультикультурности различные группы должны не только обладать собственной идентичностью, но и иметь возможности ее воспроизводить. 

Альтернативой мультикультурализма является ассимиляция, добровольный, но чаще всего принудительный отказ от этнических черт и присвоение черт принимающего общества. В качестве компромиссного варианта называют аккультурацию, когда различные этнические группы сближаются, «сглаживают углы» в нормах поведения, толковании истории, но сохраняют свои этнические границы и не сливаются в одно общество. И хотя Всеобщая декларация прав человека ООН декларирует право на свободу, право на национальную и культурную самоидентификацию, свободу выбора национальности и языка общения, свободу вероисповедания, фактически эти права сводятся к устной декларации своей групповой принадлежности без права подкреплять ее повседневной практикой, а страны Европы обходят права человека и продвигают ассимиляционные проекты. 

Так, например, свобода вероисповедания в рамках теории мультикультурализма означает не только декларация своей веры в анкетах по трудоустройству, но и создание организационных систем воспроизводства религиозной идентичности, религиозного самосознания и религиозного мировоззрения. Никак не вяжется с признанием этой свободы запрет носить и размещать распятия в школах в Италии и бельгийского городка Шарлеруа, а также запрет на строительство минаретов в Швейцарии в 2009 году. Учитывая тот факт, что по опросам «Евробарометра» больше половины респондентов не смогли точно объяснить, что такое минарет. 

И уж совсем не являются мультикультурализмом время от времени организуемые высылки строго по этническому признаку. Причем не только цыган из Франции, где  мультикультурализм никогда не декларировали, но и ирландцев из Великобритании. В частности, речь идет о полицейской операции в местечке Дейл Фарм, неподалеку от Бэзилдона в отношение 400 ирландских кочевников.

С этой точки зрения и ограничение в строительстве религиозных сооружений, и запреты на различные виды одежды, и запреты на религиозные символы — это акты ассимиляционной политики. Цель этой политики — не защита свобод и борьба с теми или иными видами религиозной или этнической несвободы. Смысл этой политики — в ассимиляции и превращении приезжающих трудовых мигрантов и беженцев в добропорядочных местных бюргеров с фиксированными национальными признаками, свойственными принимающему обществу. 

Причем полумеры, такие, как аккультурация, совершенно очевидно не устраивает европейских лидеров. Это выражается и в т.н. «системном насилии», выраженном в неучреждении телевещания на языке иммигрантов, создания барьеров к учреждению таких СМИ и вполне конкретные шаги к политической иммобилизации приезжих. Разговоры о крахе мультикультурализма (а по сути всего лишь аккультурации) заговорили как раз после того, как турки начали требовать защиту своих религиозных прав и отмены «Интеграционной и адаптационной стратегии Германии в отношении мигрантов», а вековой секулярной массовой культуре Европы было нечего противопоставить этой «угрозе», которая рассматривается как клерикальная и лингвистическая. То есть, собственно, это угроза мультикультурализма для Германии. 

«Кризис мультикультурализма» стал публичной проблемой по мере роста евроскептицизма и усиления национальных эгоизмов. Несмотря на то, что у Евросоюза были перспективы эволюционировать и в сторону еврофедерации и даже в сторону евроимперии, по мере кризиса проекта начали усиливаться и силы, требующие ассимиляции. В некоторых странах они провели в парламенты партии, стоящие чуть ли не на расистских позициях, а в некоторых странах Восточной Европы появились партии, имеющие «боевое крыло», участвующее в погромах на национальной почве, как «Венгерская гвардия», запрещённая в июле 2009 г и принадлежащая партии Йоббик. 

Вместе с тем мультикультурализм, если бы он действительно был в Европе, давал бы широкие возможности для участия иммигрантов и беженцев в жизни государства. Эти возможности настолько широки, что европейские государства-нации не могут в полной мере обеспечить эти возможности.

Например, в конечном счете мультикультурность подразумевает не только приверженность и спокойное отношение к тем или иным культурным артефактам — картинам, музыке, предметам быта — но и реализацию собственной политической культуры. То есть создание таких форм политики и местного самоуправления, которые бы отвечали традициям иммигрантов. Это уже противоречит национальному формату, и возможно только в рамках гипотетической европейской империи. 

Мультикультурализм также не просто позволяет заявлять о своей религиозной принадлежности, но и выбирать форму судопроизводства согласно своим религиозным  убеждениям. То есть в европейском случае, грубо говоря, выбирать между национальным законодательством и шариатом. Такие модели реализованы в ряде восточных стран, например в Марокко, где действует реальный мультикультурализм. А возможность судиться только по европейскому праву является скорее признаком этнократии, чем мультикультурализма. И уж точно работает на ассимиляцию. 

Сама сфера религиозного, с точки зрения мультикультурализма, может не быть частью политического процесса, а может и быть ею. В мультикультурных государствах есть религиозные партии, которые имеют возможность избираться в парламент. В «мультикультурной» Европе предпринимались меры по купированию партий с ярко выраженным религиозным уклоном, за исключением христианских демократов, которые, правда, аппелируют к христианству на ценностном уровне, а не на доктринальном. 

После скандалов с карикатурами на пророка Мухаммеда и юридических боев местного масштаба, длившихся до июня 2011 года, лидеры некой партии, получившей название «Новый альянс», вручили Министерству внутренних дел Дании список с подписями 21,5 тыс. датчан, необходимый для регистрации этой политической организации. Отныне она имеет право участвовать в парламентских выборах. Также существуют партии исламского толка во Франции и Бельгии. Эти политические партии пока не очень многочисленны и не представлены в парламентах, а кроме прочего испытывают юридическое давление и должны изображать из себя секулярные гражданские объединения. Это отражено и в названии: бельгийская партия называется «Партией гражданства и процветания», а французская — «Партия мусульман Франции» (что уже отражает союз мусульман как личностей с продекларированным конфессиональностью, а не исламскую политическую идеологию, иначе бы в название было включено слово «исламская»). 

Таким образом, о мультикультурализме в Европе можно было даже раньше говорить с огромной долей условности. У этой концепции были все шансы стать одной из политических рамок евроинтеграционного процесса, однако злоупотребление демократией и превратные трактовки прав человека не позволили новым гражданам ряда крупнейших европейских стран по-настоящему воспользоваться плодами «свободного мира». Европейский условный мультикультурализм пришел к логичному условному краху в условно терпимом европейском обществе.