Полковник Муаммар Каддафи погиб в бою за родной Сирт, который силы мятежников при помощи натовской авиации и спецназа непрерывно атаковали на протяжении целых двух месяцев. Даже те тщательно отобранные, смонтированные кадры, которые передавала в эфир ведущая подлинную информационную войну против Джамахирии катарская "Аль-Джазира”, не оставляли сомнений: Сирт сделался для Ливии своим Сталинградом. Если не по числу участвующих в сражении с обеих сторон войск, то по ожесточённости боёв и степени разрушения города точно. Несмотря на то, что члены Переходного Национального Совета и западные СМИ объявляли Сирт окончательно павшим с начала сентября раз, наверное, двадцать, было ясно, что город, обороняемый сторонниками Каддафи, держится. И, видимо, в некоторых его районах сопротивление будет продолжаться ещё какое-то время после гибели полковника.

Не побоюсь громких слов: мы присутствуем при рождении легенды, которой суждено жить долго, многие и многие годы. Постмодернистская эпоха – эпоха кривляний, подражаний и имитаций - успела изрядно отучить нас от того, что в политике и жизни есть место настоящему героизму и настоящим героям. Каддафи, в отличие от всех остальных правителей стран, подвергшихся натовской агрессии за последние десятилетия, был твёрд до конца и слово своё сдержал - умер на родной земле, предпочтя смерть позору сдачи в плен или бегства из страны.

Если смотреть правде в глаза, то шансов устоять в этой войне у харизматического полковника не было. И это обстоятельство ещё лучше оттеняет истинный масштаб его личности. То, что Джамахирия, не обладавшая ни мощным ВПК, ни сильной, первоклассно вооружённой армией, ни сопоставимым с агрессором информационно-политическим ресурсом, продолжает сопротивление уже полгода (и наверняка будет продолжать и после смерти главы Каддафи), демонстрируя при этом поистине феноменальную для арабского Востока силу духа, доказывает только одно – система народовластия в Ливии действительно существовала, и большая часть ливийцев действительно поддерживала и поддерживает Каддафи. В иных обстоятельствах власть кровавого диктатора, опирающегося исключительно на полицейское насилие в отношении собственных сограждан, коим пытаются выставить главу Джамахирии прозападные СМИ, рухнула бы в одночасье. В действительности же уже через месяц после начала мятежа верные Каддафи воинские части безостановочно гнали редкие отряды мятежников и наёмников из арабских стран на восток, к Бенгази, откуда последние были уже готовы эвакуироваться в Египет. И только прямое военное вмешательство НАТО, ставшее возможным благодаря известной резолюции Совбеза ООН от 17 марта, позволило вначале спасти мятежников от окончательного разгрома и установить на фронте определённый паритет, а затем, собравшись с силами, перейти в наступление.

Кажущийся многим совершенно противоестественным в данной ситуации союз политиков Запада с разного рода радикальными исламистами вплоть до террористической "Аль-Каиды”, которая официально до сих пор числится едва ли не основным источником внешней угрозы для США, на самом деле абсолютно логичен. Более того, против режима Каддафи в лице Запада и исламистов сомкнулись его самые последовательные и непримиримые враги.

Если природа вражды европейских лидеров к революционеру, создателю ливийского социализма, не гнушавшемуся отвечать терактами на бомбардировки своей страны, понятна, то причина выступления против вождя Джамахирии исламистов требует некоторого пояснения.

Дело здесь в том, что начавшая подниматься с конца XX века крайней агрессивная, воинствующая идеология "политизированного ислама” в основе своей начисто отрицает любые светские принципы образования государства, будь-то социализм, либерализм, демократия и т.д.

Цель исламистов – сам ислам, чьё понимание государственной и социальной организации с их точки зрения исчерпывающе отражено в шариате. Исламисты, в сущности, и не скрывают, что всё, в той или иной степени противоречащее законам шариата, должно быть уничтожено. А поскольку на сегодняшний день все без исключения государства мусульманского мира этим требованиям не отвечают либо полностью, либо частично (даже Саудовская Аравия с её бесконечно плодящимся королевским семейством на самом деле не отвечает), то их разрушение становится для исламистов прямым религиозным долгом, проистекающих из их мировоззрения и понимания природы вещей.

Современный исламский мир находится в состоянии шизофренической раздвоенности, которой во многом и объясняются причины перманентных смут, происходящих во многих его странах. Дело том, что в большинстве государств, где подавляющая часть населения исповедует мусульманскую религию, существуют государственные системы европейского образца. То есть, с конституциями, президентами, парламентами, принципом разделения властей и всеобщим избирательным правом, действующим хотя бы формально. Но как раз всё это (конституции, президенты, парламенты, разделение властей и свободные выборы) – в корне противоречит принципам шариата, который своим идеалом видит даже не государство, а некую общность (умму) людей, живущих по его законам.

Мусульманский мир, обильно напитавшийся в XX веке различными европейскими теориями и учениями (будь то хоть либерализм, хоть социализм) и во многом вынужденно перенявший западные модели государственного устройства, попал в цивилизационную ловушку. В ответ на поверхностную вестернизацию из его глубин поднялись самые тёмные и дремучие силы, мечтающие в XXI веке возродить порядки VII века. Ваххабиты, салафиты, "братья-мусульмане" – названия и частные разногласия между этими течениями в данном случае не важны. Важно другое: они – непримиримые и фанатичные противники любой светскости, любого отступления от шариатских догм в мусульманском мире, пусть даже те и продиктованы вполне естественными причинами социально-исторического прогресса. Поэтому внутренняя деструкция мусульманских стран во многом предопределена изначально. И порождена, главным образом, отходом этих стран от принципов ислама.

Именно на эти силы деструкции и социального регресса и сделали ставку западные политики, которые в данном случае для достижения поставленных целей не брезгуют никакими средствами. Причём, союз между исламистами и Западом оказался характерен не только для Ливии, но и для Египта с Сирией, где тараном для свержения правящих режимов служили и служат, главным образом, религиозные фундаменталисты. Излишне говорить, что ливийская Джамахирия, возглавляемая человеком, создавшим в это североафриканской стране свой собственный, "немарксистский социализм”, пусть и с арабо-мусульманской спецификой, была ненавистна фанатикам. Ведь социализм, народный вождь и народные комитеты – это совсем не по шариату.

Исламисты из так называемого Переходного Национального Совета собственно, своих планов и не скрывают, собираясь, в частности, отменить все законы, так или иначе противоречащих религиозным догмам. Например, действовавший в Джамахирии запрет на многоженство.

Можно не сомневаться, что Ливия при такой власти теперь окончательно превратиться в руины и, быть может, вообще прекратит существование как централизованное государство, наряду с Афганистаном, Ираком и Сомали погрузившись в пучину многолетней межплеменной войны, социального регресса и самого дикого религиозного мракобесия. Экстравагантный, но волевой полковник на фоне этого мрачного, но неизбежного в подобных условиях будущего, будет смотреться поистине титаном из ушедшего в историю XX века – века великих идей, модерна, науки и прогресса.

И, безусловно, ему суждено стать первой настоящей легендой XXI века, арабским Эрнесто Че Геварой и Сальвтором Альенде в одном лице. Я не сомневаюсь, что даже в нашем постмодернистском мире его подвиг ещё найдётся кому оценить.