Заместитель главного редактора журнала «Анив», кандидат технических наук, эксперт по проблемам военной и национальной безопасности Рачья Арзуманян обнаружил интересный фрагмент статьи в блоге бывшего корреспондента «Вашингтон Пост» в Пентагоне (2000-2008 г.г.) Томаса Рикса (Thomas E. Ricks).

«Американский опыт в первой половине 20-го века показывает, что сильный промышленный сектор, как правило, думает в терминах большой войны против великих держав ... », - отмечает Томас Рикс. «С другой стороны, британский опыт той же эпохи предполагает, что сильный финансовый сектор имеет тенденцию думать с точки зрения малых войн и имперской полиции, так как он рассчитывает, что только эти войны будут обеспечивать приемлемое сочетание затрат и выгод)»...«, - подчёркивает цитатой из той же статьи американский военный журналист.

По мнению эксперта Арзуманяна - это интересная проекция на взаимоотношения между финансовой сферой, политикой и войной, отраженная в теории войны, на доктринальном уровне и прочее.

«То есть выбор формы войны или военной кампании, стратегии и даже тактики не всегда и не во всём диктуется военной наукой, целями максимальной эффективности войны, но также метрикой, структурой политического пространства, которые, в свою очередь, зависят от более глубоких взаимодействий в обществе», - делает вывод Арзуманян .

«Звучит банально и даже буднично, когда пытаешься схватить. Просто, повторюсь, интересный срез, который так и просится на аналогии с веком 21 и проводимыми Западом кампаниями. Вот такое объяснение неэффективности американской военной машины, которая спокойно могла бы решить, стоящие перед ней задачи, но так и не решила. Также объясняет, точнее даёт непривычный ракурс на дискуссии вокруг стратегии, деля сторонников и противников „контрповстанческого поветрия" последних лет на интересные лагеря», - резюмирует эксперт.

ИА Согласны ли Вы с такой точкой зрения:

Правозащитник Ефим Андурский:

Войны бывают разные. Но чаще всего они носят захватнический характер. В этом случае война есть не что иное, как способ отъёма ресурсов, которыми располагает объект военной агрессии. Но иногда войны развязываются ради экспорта идеологий. Например, революционных. Или же в целях насаждения демократии. В странах, где, по мнению «экспортера», у власти находится деспот. И нередко это происходит притом, что только «деспот» способен сохранить баланс различных групп общества, а иногда и племен.

Не секрет, что масштабные войны привлекают крупный бизнес потому, что сулят ему хорошо финансируемые государственные заказы. Но бывает и так, что, с точки зрения, экономической эффективности, более привлекательными оказываются малые войны, способные обеспечить приемлемое соотношение затрат и выгод.

И никаких сомнений не может быть в том, что выбор военной стратегии диктуется отнюдь не только военной наукой. И разве для того, чтобы определиться с целесообразностью той или иной войны, не нужно соотносить предполагаемые издержки с целями, которые могут быть достигнуты в ходе военной операции?

Любое взаимодействие субъектов, в конечном итоге, сводится либо к конкуренции, например, из-за природных ресурсов, либо к сотрудничеству, целью которого может быть противостояние агрессору.

Успешность любой военной машины зависит от корректности тех задач, которые перед ней ставят политики. Одной из задач, которые перед своим ВПК ставят США, и является разрушение деспотических режимов в целях насаждения демократии по-американски. Но если копнуть глубже, то за стремлением США к демократии нетрудно увидеть прагматичный экономический интерес.

Возможна ли война между США и Россией? Так ведь она уже идёт. Правда, пока эта война носит сугубо экономический характер. А коли так, Россия Соединенным Штатам с неизбежностью проиграет. Если только в самое ближайшее время она не сумет укрепить свою экономическую мощь, от которой непосредственным образом зависит мощь военная. Укрепиться экономически Россия сможет, если обретёт конкурентоспособность. Интересно было бы узнать, что о путях повышения кокурентоспособности России думает ее высшее руководство страны и, в частности, главком.

Политконструктор Юрий Юрьев:

С интересом посмотрел на предлагаемую теорию, вплоть до методички корпуса морской пехоты США от 1940 года, что начинается с раздела «стратегия» и показывает планы на всемирное господство.

В принципе классики давно сформулировали, что политика это продолжение экономики, а война это продолжение политики. Макиавелли стал славен, прежде всего, потому, что Флоренция тогда чеканила «мировую валюту», флорин. Если вчитаться во «Время мира» Броделя, то мы обнаружим вспомогательность войсковых операций относительно торговых оборотов, земельной ренты и количества крепостных. И даже вера Ватикана, вера великая, способная убивать за веру миллионами людей и торговать волей божьей через индульгенции, карать и миловать государей - охранялась платными гвардейцами Швейцарии, которых мог нанять любой имущий. Что пунические войны, что нынешняя ливийская - основывались на оплате и возмещении трофеями. Даже Александр Македонский, проиграв скифам, пошёл на юг и там создал первую в Истории Империю - получал налоги, а само греческое слово «эмпорико» - означает «торговый».

Единственным примером отсутствия «союза злата и булата» был Коминтерн. Когда стало ясно, что Коминтерн перепугал мир капитала так, что мир капитала прикинулся миром социала - Коминтерну стало нечего делать на планете. Адепты «ссудного процента», торжествующего уже 2000 лет, ненавидят идею Коминтерна, поскольку таковой ломает все их накопленные преимущества, от полуторатысячелетнего владения плебсом и до пятисотлетнего грабежа колоний. Ещё они ненавидят идею Газавата, который тоже не любит ссудный процент, но во имя веры. Наследники кровей и капиталов двухтысячелетнего господства очень недовольны последним столетием. Им пришлось отступать и они чуть не проиграли навсегда. Лишь обманом им удалось сохранить паству, лишь обещанием дележа властью навсегда. И тут социализм несколько отступил, поскольку разбаловал общество до аморальности и бездеятельности, а ещё - сдерживал технический прогресс на уровне массового потребления. Это расслабило элиты Запада, и они решили вернуть себе господство. Только они попробовали снова вернуть работников в нищее 12-часовое полурабство - получили протесты. А значит - им нужно перенаправить агрессию общества наружу, на внешние раздражители. И сейчас они старательно ищут кандидатов и жертв для этого. Так было во все времена. И во все времена этому противостояли реформаторы. Только раньше реформаторами были ораторами с трибун и долго, а ныне реформатором может быть любой публикатор, и тотчас же.

Если раньше пропагандистская машина могла обосновать святость любой захватнической войны и выдвигать к всеобщему вниманию отборных элитарных владык, то ныне любой блогер с окраины может «подбить» любого политика или «подбить» любое сообщество на действия, способные расшатывать прежние традиции. Я вот - заинтересован вернуть США обратно в сами США. Думаю, что есть ещё много желающих, а особенно - среди американских налогоплательщиков. И при должном рвении - посмотрим, не случится ли линчевание оружейных баронов США вместе с их банкирами и лоббистами.

Журналист и переводчик (Израиль) Даниэль Штайсслингер:

Вероятно, тут дело не в характере капитала, а просто в физических возможностях вооружённых сил. У США они намного выше, оттого они и не исключают большую войну. Британия же имеет меньшие возможности и протягивает ножки по одёжке. А если говорить о первой половине ХХ века, то обе страны дважды участвовали в очень больших войнах.

Координатор международной экспертной группы ИА REX Сергей Сибиряков:

На мой взгляд, не все военные конфликты можно объяснить конспирологической версией участия в них транснационального капитала. В любом военном конфликте есть и внутренние противоречия, присущие данной территории, которые при внешнем воздействии можно разжечь до пожара войны. Вероятность возникновения войн значительно увеличивается конфликтами на территориальной, межнациональной и религиозной основе.

Ну, к примеру, рассмотрим близкий нам конфликт 92-96 годов в Таджикистане, который ныне собирается присоединяться к Евразийскому союзу. Как пишет историк Игорь Ротарь: «Вооруженный конфликт в республике Таджикистан убедительно продемонстрировал, что в единый монолитный этнос таджики так и не оформились. На межтаджикских переговорах стороны скрупулёзно подсчитывали проценты выходцев из тех или иных регионов и в кулуарах называют друг друга гармцами (каратегинцами) и кулябцами».

То есть без всякой конспирологии, по сути, это была борьба между различными этническими группами. Ранее их противоречия разрешались вмешательством союзной власти, русские были арбитрами в межплеменных разборках. С уходом русских из Таджикистана, там сразу вспыхнул приглушенный десятилетиями мирной жизни межэтнический конфликт. И сейчас, принимая решение о включении того или иного государства в будущий союз, инициаторам ЕАС необходимо учитывать мнения экспертов по странам-кандидатам, иначе вместо мирной экономической интеграции придётся заниматься военными миротворческими операциями, неся потери от враждующих сторон.

И здесь, в мирной дипломатии, тоже надо руководствоваться, выражаясь словами Арзуманяна «структурой политического пространства, которое, в свою очередь, зависит от более глубоких взаимодействий в обществе».