Двадцать лет назад крушение Советского Союза породило внутри страны и на Западе иллюзию быстрого и неизбежного перехода к рынку и демократии. Об инерции государственных институтов и консерватизме человека - а и то, и другое накладывает серьезные ограничения на экономические и, особенно, политические изменения - как-то не думали.

Несбывшиеся ожидания быстрых перемен, а теперь еще и усиливающиеся на постсоветском пространстве авторитарные тенденции рождают разочарование. Возвращение Владимира Путина на пост президента для многих послужило сигналом, что о модернизации в России можно забыть. Растерянность испытывают многие, кто пытался приблизить демократию в России.

Сомневаясь в том, что в обозримом будущем в стране что-то изменится, плохо понимая, что для этого можно сделать и кого поддержать, часть зарубежных благотворительных фондов сворачивает в России свои программы (как это сделали Oxfam и Фонд Форда). Другие сокращают финансирование и пересматривают свои приоритеты. Между тем, именно сегодня гражданская сфера в стране переживает структурные трансформации: меняются доступные источники финансирования, происходит смена поколений в гражданских организациях, появляются новые инициативы. Поэтому поддержка определенных направлений может оказаться особенно результативной.

Для планирования на длительную перспективу необходимо хорошо понимать, что происходит. Работа по изучению источников возможных изменений при авторитарных режимах активно ведется на Западе. К примеру, на страницах Journal of Democracy. Но многое делается и в России. «Советский человек» (одноименный проект начат Ю. Левадой в 1989 году и продолжается его коллегами) - лукавый, приспосабливающийся к любой власти и подозрительный к внешнему миру - представляется одним из главных препятствий для перемен. Его черты вновь и вновь воспроизводятся в новых поколениях. Дума не место для дискуссий? - не проблема. Зависящий от власти бизнес и неправосудные суды? - главное добиться своего, а каким способом не так важно. Публичное соревнование разнообразных социальных групп, включенных в процесс принятия государственных решений, невозможно даже представить в России. Общество остается полузакрытым.

И все-таки перемены происходят. Почти треть молодых горожан говорит хотя бы на одном иностранном языке (среди населения в целом - менее одной седьмой). Больше половины молодых москвичей были за границей в течение последних трех лет (среди населения в целом только 10%), а четверть имеет друзей-иностранцев. Около 70-80% молодежи крупных российских городов пользуется интернетом и социальными сетями. Больше половины молодых россиян скачивают в интернете фильмы (среди населения в целом - около одной пятой), треть - книги. Таким образом, они постепенно выпадают из-под влияния государственной цензуры и пропаганды. Инструменты познания окружающего мира у городской молодежи принципиально иные, чем у среднестатистического россиянина. В этих же слоях растет гражданская активность. Новые общественные инициативы разнообразнее, они используют современные технологии и правила менеджмента, думают об эффективности, открыты для кооперации с другими партнерами. Им легче вписаться в глобальное сотрудничество.

Российские общественные инициативы, такие, например, как «Архнадзор» или движение против строительства здания Газпрома в Петербурге, сегодня научились привлекать внимание к серьезным социальным проблемам, иногда им удается влиять на решения властей через общественное мнение. Авторитет крупных правозащитных организаций вроде МХГ, «Мемориала» или Союза комитетов солдатских матерей признан как международным сообществом, так и российской властью. Но даже им сложно развиваться. Российское государство увеличивает финансирование некоммерческих организаций, однако речь идет об узком круге тем (здравоохранение, спорт, поддержка беспризорных, религиозные организации и т.д.) и жестком политическом контроле. Бизнес, у которого перед глазами пример М. Ходорковского, готов финансировать только одобренные властью проекты. Получить от предпринимателя поддержку на правозащитную деятельность невозможно.

Существует и другая крайность. Долгое время можно было существовать исключительно на иностранные деньги, безотносительно интересов третьих лиц. Сегодня это уже невозможно. В лучшем положении оказались те, кто диверсифицировал свои ресурсы, занялся социальным предпринимательством, привлекает индивидуальные пожертвования. То есть те, чья деятельность по-настоящему востребована.

Для того чтобы двигаться вперед, необходимо учесть и отрицательный опыт. Иностранные фонды имеют то преимущество перед своими российскими коллегами, что могут мыслить стратегически, на длительную перспективу. «Работа над ошибками», оценка эффективности уже завершенных программ помогла бы сконцентрироваться на перспективных направлениях. Например, полезно понять: какой долговременный эффект на российскую гражданскую сферу оказали различные гендерные программы. Кого эффективнее принимать на длительные программы зарубежных стажировок: студентов, только окончивших вуз и мало к чему привязанных в России, или же специалистов, включенных в работу профессиональных сообществ, которые имеют обязательства перед коллегами и поэтому с большей долей вероятности вернутся обратно? Такой анализ способны выполнить как зарубежные, так и российские эксперты. Важно, чтобы результаты такой работы не просто публиковались, а становились поводом для рефлексии внутри российской гражданской сферы.

Последние исследования показывают, что сегодня у НКО практически полностью отсутствует планирование на длительную перспективу. Жизнь от проекта к проекту, постоянные попытки «свести концы с концами», отсутствие «длинных денег» наряду с политической неопределенностью не позволяют общественным лидерам смотреть вперед. Проблема усугубляется разрывом поколений как внутри крупных организаций, так и между «старыми» и «новыми» инициативами, изолированностью от лиц, принимающих решения. В решении этих вопросов может оказаться полезен как опыт иностранных фондов и организаций, так и достижения ведущих российских НКО и активистов. Публичное обсуждение существующих наработок само по себе может стать катализатором позитивных изменений в гражданской сфере. Поддержка наиболее авторитетных - «образцовых» - организаций и инициатив, постоянное освоение (деятельное, а не пассивное) западного опыта будет способствовать устойчивому распространению этих знаний от центра к периферии. При этом не стоит распылять деньги на проекты, которые могут быть поддержаны Российским государством.

Вслед за Майклом Эдвардсом, автором книги the Small Change, можно повторить, что любые отдельные улучшения в жизни людей и работе некоммерческих организаций не приведут к положительным переменам, если они не будут обеспечены изменениями в работе социальных и политических институтов. Искусственная смена политического режима обходится дорого. За цветные революции на постсоветском пространстве свою цену заплатили гражданские организации и активисты в России. Смягчение политических условий и демократизация - работа, которую российским некоммерческим организациям и инициативам предстоит проделать самим.

ДЕНИС ВОЛКОВ