Поистине, для тех, кто уверовал, делал добрые дела, выстаивал молитву и давал очистительный расход, ждет награда Господа.
Не познают они страха и печали.
(2:277)
Остерегайтесь (наказания Судного) Дня, в который вы будете возвращены к Богу.
Затем каждой душе полностью воздастся за то, что она приобрела, и они (души) не будут обижены.
(2:281)
Господи наш! Не уклоняй наши сердца после того, как Ты вывел нас на прямой путь,
и дай нам от Тебя милость: ведь Ты, поистине, - Податель!
(3:8)
Будет крайне интересно посмотреть, к чему приведут необыкновенные
протесты, начавшиеся после российских выборов. Помимо вопросов,
непосредственно связанных с политикой США в отношении России – например,
таких как те, которые обсуждает на наших страницах Пол Сондерс (Paul
Saunders), - происходящее заставляет задуматься о более масштабной
проблеме, касающейся не только России – о проблеме взаимосвязи между
экономическим и политическим развитием. Ключевой вопрос заключается в
том, могут ли центры экономической мощи существовать долгое время без
соответствующего перераспределения политической власти. Обязательно ли
укрепление экономики делает политические перемены неизбежными?
Владимир
Путин, по-видимому, считал это вероятным и опасным для себя, и именно
поэтому добился осуждения самого влиятельного и политически смелого
богача в стране Михаила Ходорковского и отправил его за решетку. Сейчас
нам предстоит увидеть, какая судьба будет ждать только что выставленную
на президентские выборы кандидатуру другого олигарха (и, среди прочего,
владельца «Нью-Джерси Нетс») Михаила Прохорова. Однако последние
протесты – не работа олигархов. Также нельзя считать основной движущей
силой протестов ни неимущих, ни интеллигенцию вроде той, которая
возглавляла протесты два десятилетия назад, когда рушился Советский
Союз. New York Times считает авангардом этих протестов городской средний
класс, экономически вполне преуспевающий при Путине. Его нынешнее
недовольство вполне соответствует гипотезе, согласно которой улучшение
экономического положения подталкивает людей требовать политических прав.
Особенно
внимательно за происходящим в России следят лидеры Китая. Их страна
являктся одним из главных примеров – и, безусловно, самым важным
примером – разрыва между масштабными, можно сказать, взрывными
экономическими переменами и статичной, авторитарной политикой. Пока
ничто не указывает на скорое исчезновение этого разрыва. В свежем номере
The Economist вышла статья, о том, как Билл Клинтон десятилетие назад
предсказывал, что вступление Китая во Всемирную торговую организацию,
вероятно, «окажет серьезный эффект на ситуацию с правами человека и
политическими свободами» Этот прогноз до сих пор не сбылся.
Коммунистическая партия Китая не дает этому произойти, адаптируя к
рыночной экономике свои инструменты политического контроля. Среди
прочего, она, например, старается, чтобы в частных фирмах действовали
партийные ячейки.
При желании можно увидеть корни того, что Китай
лучше, чем Россия, сумел приглушить политические отголоски
экономической волны, в особенностях этих двух стран. Например, контроль
Коммунистической партии Китая воплощается в формах, имеющих прямое
отношение к основополагающему мифу страны, – а о российском путинизме
этого сказать нельзя. Однако политико-экономическая история и России, и
Китая далеко не закончена, и дестабилизирующие последствия разрыва между
экономикой и политикой еще скажутся на обеих этих странах, пусть даже в
одной из них они пока не проявились.
