«Арабская весна» длится уже целый год. Все это время не утихают споры о роли в происходящем внешнего фактора.
К сожалению, предлагаемые объяснения примитивны и сводятся, по сути, к анекдотической альтернативе: либо «это все придумал Черчилль в 18-м году», либо «жертва споткнулась и сама случайно 12 раз упала спиной на нож». В первом случае ближневосточные революции - результат целенаправленных действий внешних сил. Во втором - роль внешнего фактора минимальна, а в основе происходящего - объективные внутренние процессы и только.
Спор этот практически бесполезен. Его участники, как правило, пытаются убедить оппонентов в своей правоте, не замечая того, что спорят о разных вещах. Например, когда речь заходит о «внешнем факторе», не принято почему-то делать различий между его влиянием на формирование объективных предпосылок недовольства (часто оно минимально) и его ролью в обеспечении победы оппозиционных сил (в большинстве случаев она решающая). Вместо этого говорят о внешнем воздействии «вообще». При этом сторонники перемен на Ближнем Востоке его значение явно преуменьшают, а противники - преувеличивают.
Бессмысленно рассуждать о причинах «арабской весны». Для каждой страны они индивидуальны (хотя надо признать, что главным фактором раздражения в регионе стали социально-экономические неурядицы). Куда интереснее проследить за тем, как возникшее уже общественное недовольство использовалось внешними силами, для того чтобы реализовать в арабском мире «цветные» сценарии революций и применить традиционные схемы манипулирования массовым сознанием.
Сегодня мощные общественные выступления охватили многие страны мира - от западных демократий до беднейших государств вроде Йемена. Еще в XIX веке отец-основатель социальной психологии и исследователь арабского мира Гюстав Лебон писал, что в толпе «человек опускается на несколько ступеней по лестнице цивилизации». Он становится доступен для элементарных манипулятивных воздействий. Дух толпы захватывает и притупляет возможности объективной оценки ситуации. Индивидуум превращается в ребенка, уходящего вслед за гамельнским крысоловом, а все общество - в колонию леммингов, с необъяснимым упорством движущихся к своей гибели в морской пучине.
Конечно, происходящие сейчас катаклизмы имеют разную природу, однако в конечном итоге все они связаны с формированием новой экономической модели мира - неизбежным процессом, который происходит в связи с издержками глобализации и изменением баланса сил между великими державами. Большинство стран вынуждены приспосабливаться к новым условиям. В результате возникает замешательство, которое используется «международным сообществом» для того, чтобы навязать отдельным государствам свою волю и убедить их в собственной моральной правоте.
Технологии манипулирования
Манипулятивные приемы отрабатывались еще в ходе событий на постсоветском пространстве. И сейчас они используются не только на Ближнем Востоке, но и в Тропической Африке (в Котд'Ивуаре, Зимбабве, Южном Судане, Уганде и Нигерии происходят процессы, напоминающие «арабскую весну»). Объектом манипуляций становится как местное население, так и мировое общественное мнение. Навязывается выгодное внешним силам видение происходящего, аргументы и усилия противной стороны даже не принимаются во внимание. Манипуляторы стараются расширить базу протестного движения и создать условия для применения типовых схем «цветных» революций. Для этого формируется нужный информационно-коммуникативный фон, а в критических случаях западные страны выступают в роли deus ex machina, осуществляя прямое вмешательство.
Фактически мировые СМИ формируют ход событий и придают видимость легитимности военному и экономическому вмешательству Запада (санкции, заморозка счетов). Объект манипуляции постоянно пребывает в информационном тумане. Поступающая информация противоречива, недостоверна и тенденциозна или по крайней мере однобока. Часто используемый прием - вбрасывание информации клипового характера: неизвестно кем «присланных» телефонных видео- или аудиосообщений «с места событий» и целенаправленной дезинформации, затрудняющей формирование объективной картины происходящего. Мелькающие лица, кричащие на неизвестном языке люди, распростертые тела, якобы снятые очевидцами на мобильник, - все это сопровождается идеологически выдержанным дикторским текстом. Часть поступающей информации при внешней простоте и незамысловатости мифологична, сигнальна и суггестивна. Она явно рассчитана на то, чтобы лишить людей возможности самостоятельно анализировать происходящие процессы и заставить их воспринимать подаваемый материал «как нужно» и «как все», укрепив, таким образом, протестные настроения. В общем, следует признать, что западные стратеги прекрасно знакомы с технологиями управления толпой.
В этом смысле очень показательна история, которая послужила поводом для начала массовых выступлений на Ближнем Востоке. Речь идет о самоубийстве тунисского торговца фруктами Мохаммеда Буазизи, который поджег себя возле здания муниципалитета небольшого городка Сиди-Бузид. Рассказывая об этом эпизоде, мировые СМИ сразу провозгласили, что безразличие властей к мученической смерти приведет к широкому общественному возмущению. Кровь жертв революции на руках тиранов - одно из главных условий мобилизации масс на восстание. Между тем в канонической версии тунисской истории есть ряд нюансов, заставляющих задуматься о ее «заточенности» под определенные манипулятивные цели. Мировые СМИ почему-то не сообщали о том, что врачи были убеждены, что им удастся спасти Буазизи, скончался он только через три недели, а конкретные обстоятельства его смерти так и не стали предметом публичного расследования. Мало говорилось и о том, что полицейская, которая конфисковала его товары за нелицензированную торговлю, ко всему прочему, дала ему пощечину, плюнула в лицо и «оскорбила память его покойного отца», и поэтому самосожжение вполне могло быть жестом отчаяния, естественной реакцией оскорбленного приверженца традиционных ценностей, который не вынес своего позора, а отнюдь не политическим протестом.
Вопреки канонической версии, Буазизи стал не первой, а четвертой жертвой антиправительственных беспорядков в Тунисе, которые к тому моменту полыхали уже почти три недели. (До трагической смерти торговца овощами, 24 декабря, в городе Бузайане были убиты два студента, а 21 декабря погиб безработный выпускник вуза.) Не менее любопытно, что в те же дни самоподжоги произошли в Марокко, Мавритании, Египте и Саудовской Аравии, однако нигде они не вызвали такой реакции, как в Тунисе, и не стали предметом интереса мировых СМИ.
Смерть Буазизи позволила запустить два базовых механизма, необходимых для появления «управляемой толпы», - распространение слухов и эмоциональное кружение (циркулярная реакция, смысл которой в том, что люди по кругу передают один и тот же душераздирающий рассказ). «Углы» реальной истории тунисского самоподжога были умело спилены, и в результате она сыграла роль искры, из которой разгорелось ближневосточное пламя.
Революционеры-надомники
Едва ли не самым распространенным маневром сетевой войны является «распределенная атака», к которой подключаются десятки тысяч несогласных. Такой способ выражения недовольства весьма притягателен: он необременителен, относительно безопасен в силу анонимности и создает у индивидуума, сидящего дома, иллюзию участия в реальных судьбоносных событиях. Исходя из опыта «арабской весны» можно утверждать, что применение сетевых технологий манипуляции общественным мнением зависит не только от знания Интернета и социальных сетей. Не менее важны организационные навыки. Ведь еще во времена иранской «революции аятолл», когда об Интернете никто не слышал, использовались фактически те же методы. Только носителем информации были массово ввозимые из Франции магнитофонные кассеты с проповедями исламских духовных лидеров.
«Твиттерные революции» превратили сетевые технологии в главный инструмент антиправительственной мобилизации масс. И, что характерно, не только в развивающихся странах с «деспотичными режимами». Используются они и в борьбе с либеральными западными правительствами, как это было, например, во время августовских волнений в Великобритании. Интересно, что реакция Лондона на то, что местные смутьяны пошли по стопам ближневосточных борцов за демократию, оказалась предельно жесткой. За попытку организовать беспорядки и дирижировать ими через Facebook 20-летний Джордан Блэкшоу и 22-летний Перри Сатклифф-Кинан получили по четыре года реального тюремного срока. Было арестовано три тысячи человек. Власти активно использовали меры коллективного наказания, заявив, что рассматривают вопрос о выселении семей участников беспорядков из муниципальных бесплатных квартир и лишении их социальных пособий.
Отсутствие вожаков
Другой важной чертой арабских волнений (которая, впрочем, была характерна и для революционных экспериментов в Киргизии и Молдавии и для «зеленой революции» в Иране) стало отсутствие ярко выраженного лидера. Как правило, в кадровом резерве у манипуляторов имеется целый набор политических джокеров - потенциальных лидеров оппозиции. Они соперничают друг с другом за симпатии сюзерена, но легко взаимозаменяемы и послушны, поскольку реальным авторитетом у населения не пользуются и полностью зависят от внешних спонсоров. Такую форму организации оппозиции можно встретить повсеместно от Белоруссии и России до Бирмы и Китая.
Отсутствие четко выраженных лидеров довольно удобно при дистанционном манипулировании процессами. Правительство не в состоянии эффективно бороться с сетевой оппозицией, поскольку перед ним нет конкретного противника. Оно вынуждено прибегать к «веерным» репрессиям, которые внешние манипуляторы тут же провозглашают войной против народа, требующей жесткой ответной реакции и санкций мирового сообщества.
Что касается информационно-психологических методов, с помощью которых создается виртуальная картина происходящего, применять их на Западе стали еще в ходе первой иракской войны, а к моменту грузинской агрессии в Южной Осетии достигли в этом настоящей виртуозности. Интересно, что во время «арабской весны» их использовали не только для «внешнего потребления», но и для информационной обработки сознания «внутреннего потребителя». В результате многие «революционеры» стали верить виртуальной картинке больше, чем собственным глазам. Разумеется, для того чтобы осуществить «твиттерную революцию», необходимо долго готовиться, создавая сеть первичных ячеек с помощью неправительственных организаций, ищущих спонсорские средства для поддержания своего существования и сытого быта функционеров.
Естественными партнерами таких организаций становятся богатые зарубежные фонды и грантодатели. В ходе подготовки «арабской весны» только в 2009 году Национальный фонд демократии США выделил крупные суммы 23 египетским, 20 палестинским, 13 йеменским, десяти иорданским, восьми ливанским, трем тунисским, трем ливийским и трем сирийским НПО, работающим с молодежной аудиторией и обещающим «продвигать демократию и развивать гражданское общество».
Навстречу зиме
Стоит отметить, что на своей территории США таких вольностей не допускают. Иностранцы не могут принимать активное участие в развитии американских НПО. Ведь в стране действует Закон FARA (Акт 22 U.S.C. § 611 «О регистрации иностранных агентов» 1938 года), согласно которому лица и организации, занимающиеся «политической активностью под контролем иностранного принципала», обязаны зарегистрироваться в десятидневный срок в Департаменте юстиции США и регулярно (с 1996 года - каждые шесть месяцев) отчитываться перед властями о характере отношений с «принципалом», поступивших средствах и их расходовании.
Причем под понятие «принципал» попадают не только иностранные правительства, но и любые неамериканские структуры. Нарушение закона карается штрафом и тюремным заключением до пяти лет. Срока давности по этому правонарушению не предусмотрено. Однако введение подобных требований другими государствами, когда в качестве принципала выступает американская сторона, а «агента» - различные местные и иностранные НПО, в Вашингтоне рассматривается как нарушение прав человека авторитарными режимами.
Конечно, использование манипулятивных технологий не гарантирует победу тех или иных сил. Тем более что в стране нередко работают манипуляторы, преследующие противоположные цели. Практически во всех арабских государствах, например, мощной «молчаливой силой» остаются исламские партии и движения, формальные и неформальные объединения - как включенные в легальные политические системы, так и запрещенные, как местные, так и поддерживаемые из-за рубежа. Их методы манипулирования, по крайней мере пока, оказались наиболее эффективными, а аргументы нашли отклик у большого числа людей. Многие связывают с исламистами надежды на справедливое устройство будущей жизни. Внешняя пассивность и демонстративная политическая сдержанность традиционалистских партий и организаций призвана доказать соотечественникам и внешнему миру, что они не так страшны, как это представляют некоторые зарубежные эксперты. Они-де хотят привести жизнь в соответствие с религиозными нормами и национальными традициями, но с умеренностью и без надрыва. В качестве примера для подражания приводится совсем «нестрашная» модель - Турции под руководством Реджепа Тайипа Эрдогана. В результате подобных манипуляций исламские партии постепенно становятся лидирующей политической силой в Тунисе, Марокко, Египте и Ливии.
Неслучайно многие говорят, что информационные войны затягивают революционную агонию обществ и снижают уровень жизни масс во всех без исключения странах победившей «арабской демократии». «Арабская весна», говорят наблюдатели, легко может обернуться исламской зимой, когда к власти в ближневосточных государствах придут исламские режимы разной степени просвещенности, причем придут демократическим путем - через выборы, референдумы, свободные СМИ и законы, принимаемые парламентами.
Леонид Фитуни
