Главы из книги

Введение

Когда пытаешься понять Евангелия, позиция еврея дает некоторые преимущества, особенно для того, кто был воспитан в тесном общении с еврейской литургией, церемониями еврейского религиозного года, раввинской литературой и с общими еврейскими взглядами на мораль и культуру. Многие аспекты Евангелий, требующие для нееврея научного выяснения, для такого еврея столь же привычны, как воздух, которым он дышит.

Когда Иисус пил вино и преломлял хлеб на Тайной Вечере, он делал то, что приверженец иудаизма делает всякий раз, как совершает церемонию киддуша перед праздничной или субботней трапезой. Когда Иисус начал свою молитву словами "Отче наш, иже еси на небеси...", он следовал образцу фарисейских молитв, которые по сей день образуют часть еврейского ежедневного молитвенника.

Но в то же время еврей, читающий Евангелия, немедленно замечает вещи, не производящие впечатления достоверных, например рассказ о том, будто фарисеи хотели убить Иисуса за то, что он исцелял в субботу. Фарисеи никогда не включали врачевание в свой список дел, запрещенных по субботам, а методы врачевания, применявшиеся Иисусом, не включали никаких действий запрещенных. Нет поэтому никакой вероятности, что они стали бы порицать, даже мягко, субботние исцеления Иисуса. Более того, картина кровожадных и готовых к убийству фарисеев, рисуемая в Евангелиях, противоречит всему, что о фарисеях известно из Иосифа Флавия, из их собственных писаний и из иудаизма, существующего по сей день и созданного ими.

Таким образом, мы видим в Евангелиях противоречие между отрывками, производящими достоверное впечатление, и отрывками, которые впечатления достоверности не производят. Для еврея, изучающего Евангелия, это противоречие очевидно, и он хочет узнать, как же оно возникло. И проблема разрастается, когда он рассматривает религию, основанную на Евангелиях, то есть само христианство с его странной смесью еврейских, нееврейских и антиеврейских элементов.

Как могло случиться, что религия, столь полная заимствованиями из иудаизма, на протяжении большей части своей истории рассматривала евреев в качестве парий и отверженных? В цивилизации, основанной на еврейском Писании, цивилизации, чьи языки пронизаны еврейскими оборотами, к евреям относились с необычайной ненавистью, кульминацией которой явилось истребление шести миллионов европейских евреев в годы второй мировой войны.

Проблема Вараввы

Эпизод с Вараввой служит отличным введением в круг проблем, которые ставит Евангелие. В этом эпизоде все действующие лица сведены вместе, как в ключевой массовой сцене пьесы. Римляне представлены Пилатом - явление редкое, так как в целом римляне в Евангелиях удивительно незаметны. Представлены и все группы евреев: первосвященник со своей саддукейской свитой, фарисеи, революционные зелоты, иродиане и еврейская толпа. Все они обрисованы как объединенные в ненависти к Иисусу. Если бы мы смогли действительно понять эпизод с Вараввой, мы смогли бы понять и Евангелия в целом, ибо этот эпизод содержит в миниатюре не только элементы, из которых составлено повествование Евангелий, но и их отношение к жизни и смерти Иисуса.

Напомним фабулу, составленную из контаминации сведений всех четырех Евангелий. Иисус схвачен и передан в руки Пилата. В той же тюрьме, где заключен Иисус, есть другой пленник, по имени Варавва, мятежник или разбойник. Время действия - пасхальное празднество, и в это время еврейская толпа Иерусалима имеет право просить освобождения одного заключенного. На Пилата, римского губернатора, личность Иисуса произвела благоприятное впечатление. Пилат также убежден в невиновности Иисуса по выдвинутым против него обвинеыиям. Толпа начинает кричать, требуя выполнения обычая, освобождения одного заключенного. Пилат пользуется случаем и предлагает освободить Иисуса, "Царя Иудейского". Но еврейские священники снуют среди толпы, убеждая людей не соглашаться на это предложение. Толпа поддается увещеваниям священников и отказывается от предложения Пилата освободить Иисуса. Вместо этого громким криком требуют освободить Варавву, человека насилия. Пилат с горечью сознает, что ему придется уступить этому требованию, и спрашивает, что ему сделать с Иисусом. "Распни его! Распни его!" - кричит толпа. Пилат в ужасе от этого кровожадного требования, отказать в котором тоже не может. Однако он хочет снять с себя вину в этом деле. Для этого он в знак своей невиновности публично умывает руки. Еврейская толпа же настаивает на своей ответственности, призывая проклятие на собственные головы и на головы своих детей. В результате Варавву отпускают, а Иисуса уводят для распятия.

Немедленно возникают некоторые вопросы. Почему, собственно говоря, Пилату пришлось распять Иисуса? Если у евреев было право освободить выбранного ими заключенного, то это вовсе не давало им права диктовать губернатору, какой каре он должен подвергнуть других заключенных, которых не освобождали. Одно из Евангелий - от Иоанна - дает ответ на этот вопрос: евреи шантажировали Пилата, грозя донести на него цезарю, если он не казнит Иисуса, ибо "всякий, делающий себя царем, противник кесарю" Но почему об этом надо было напоминать Пилату? И почему об этом напоминали евреи, не слишком-то а славившиеся своей покорностью власти Рима? Почему Пилат, римский губернатор, забывает тот факт, что претензии быть "Царем Иудейским" равносильны мятежу против Рима? А он настолько забывает это, что фактически признает Иисуса царем, представляя его народу со словами: "Се Царь ваш!" и вопрошая толпу: "Хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?"

Вопросы эти уже достаточно озадачивают, но если мы обратимся к событиям, приведшим к инциденту с Вараввой, возникают еще более головоломные вопросы. Всего несколькими днями раньше Иисус вступил в Иерусалим, приветствуемый бурными восторгами народа. Это называют его триумфальным въездом, и оно описано во всех Евангелиях как событие всенародного значения. Народ приветствовал его как сына Давида и также как пророка. Когда Иисус ехал на молодом осле, толпа приветствовала его с энтузиазмом, размахивая пальмовыми ветвями и устилая его путь своими плащами. Затем последовало "очищение храма". Иисус вошел в храм и, не обращая внимания на храмовую стражу, опрокинул столы менял и торговцев и изгнал их с храмовой территории бичом. Евангелия говорят, что он смог это сделать, потому что власти перепугались, видя сильную народную поддержку Иисуса. "Побоялись народа, считавшего Иисуса пророком" (Матфей) .

Триумфальный въезд Иисуса был, согласно рассказу Евангелий, в воскресенье. В четверг вечером он был арестован. В пятницу он был мертв. И эпизод с Вараввой описывает, как последнее слово было за еврейскими массами, за иерусалимской толпой. Они с жаром требовали смерти Иисуса и настаивали, чтобы его казнили одной из самых жестоких казней, какие известны людям.

Ключевой вопрос, возникающий при рассмотрении всей этой истории с Вараввой, таков: почему толпа, приветствовавшая Иисуса как героя в воскресенье, вопит, требуя его крови в пятницу? Наиболее часто даваемое объяснение гласит, что толпа разочаровалась в Иисусе. Она лелеяла большие надежды, что он - обещанный мессия, который победит римлян, восстановит еврейскую независимость. Вместо этого он был легко побежден и принял свое поражение и арест с пассивной кротостью и молчанием. Что же до Вараввы, то он был человеком насилия. Он тоже был подавлен силой и схвачен, но, несомненно, проявил доблесть в отчаянном сопротивлении, что сделало его любимцем толпы. В результате с непостоянством толпы она перенесла свою верность на Варавву. Ее прежняя восторженная любовь к Иисусу обратилась в ненависть и презрение, и в этом умонастроении она легко дала первосвященникам и старейшинам уговорить себя требовать смерти Иисуса.

Нет сомнения в том, что евангельский рассказ старается создать именно такое впечатление. Бездуховная толпа не понимает, что Иисус - не тот мессия грубого успеха, которого она ожидала. Его царство не от мира сего, он Сын Божий, который должен претерпеть поражение и смерть, дабы искупить грехи человечества. Выбор Вараввы был выбором этого мира и отвержением царства духа.

Однако же трудности объяснения смены толпой позиции остаются. Иисус вступил в Иерусалим в Вербное Воскресенье как монарх и безоговорочно принял такие приветствия, какие предназначаются лишь претендентам на трон. Его действия по изгнанию менял из храма явно не были проявлением пацифизма или принципиального неприятия насильственных действий. Он раздал мечи своим ученикам (Лука, XXII, 38), и во время его ареста было некоторое сопротивление.

Еврейское простонародье не имело оснований полагать, что Иисус пацифист. Его намерение претерпеть распятие без борьбы он сообщил только своим ближайшим соратникам, да и те не слишком-то поверили в это. Толпа, знавшая о чудесных исцелениях Иисуса, не стала бы отчаиваться из-за одного его ареста. Она бы стала ждать, уповая на то, что он совершит какое-нибудь чудо, например, обрушит стены своей тюрьмы. Такое чудо органично входило бы в ее представление о мессии. То, что Иисус пренебрег поддержкой регулярного войска, что он не отвечал на большинство обвинений в его адрес, означало бы, что он спокойно полагается на поддержку сверхъестественную, которую наверняка призвал бы, когда время настанет. И когда выступил римский губернатор, на которого Иисус явно произвел сильное впечатление, и предложил освободить его, толпа должна была бы воспринять это как то самое чудо, которого она ждала. Римские губернаторы обычно отнюдь не были расположены оказывать милости претендентам на престол, а уж особенно такому, который вступил в Иерусалим в стиле завоевателя и захватил его. Бог явно лишил разума римского губернатора.

Но вместо того чтобы видеть в предложении Пилата подтверждение своих надежд на Иисуса, толпа обратилась против Иисуса и с необычайной злобой потребовала его смерти. Популярности свойственно улетучиваться, а толпы вообще отличаются непостоянством, но обычно такое непостоянство ведет к пренебрежению, а не к активной травле. Можно было бы понять толпу, забывшую Иисуса, если бы перед нею выступил новый мессия. Однако Варавва преуспел не более, чем Иисус. Он тоже был арестован и заключен в тюрьму. И Варавва вовсе не был врагом Иисусу, так что поддержка его нимало не требовала враждебности к Иисусу. Оба они томились в тюрьме римского губернатора по причинам, которые должны были казаться людям весьма схожими. Оба стали подозрительны оккупационным властям из-за своей популярности среди, коренного, населения, которое начало волноваться, возбужденное надеждами на освобождение от римского ига.

Ситуация была нимало не похожа на непостоянную римскую толпу, описанную в шекспировском "Юлии Цезаре". Та толпа переносит свою верность от Помпея к Цезарю, от Цезаря к Бруту и, наконец, от Брута к Антонию. Всякий раз это переход от одного вождя к его смертельному врагу. Но аналогия между римской толпой и еврейской толпой, рисуемой в евангелиях, - а такую аналогию проводят часто, - ложная. Еврейская толпа не просто отличается непостоянством, она необъяснимо предательски и злобно себя ведет. Она проявляет беспричинную ненависть, которая явно служит каким-то целям рассказчика, но лишена всякой вероятной основы в реальности.

Стоит отметить, что только последний рассказ, от Иоанна, рисует Варавву "разбойником". Три более ранних считают его мятежником. Иоанн явно хочет подчеркнуть бессмысленную злокозненность евреев, рисуя их предпочитающими простого бандита Иисусу. Но слова "разбойник" и "бандит" на всем протяжении, истории употреблялись для очернения борцов за свободу. Греческое слово, переводимое как "бандит", часто применялось к еврейским борцам за свободу их недоброжелателями. Даже настоящие бандиты никогда не добиваются народного уважения, если не преследуют хоть некоторых социальных целей как минимум, не проявляют склонности грабить богатых, но помогать беднякам. В рассказе Иоанна евреи предпочли Варавву. просто потому, что он был бандитом. Им не оставлено никакого оправдания за их выбор.

Каково реальное значение истории с Вараввой? Оно яснее ясного. Раз за разом эта история применялась как оружие против евреев, как доказательство того, что ответственность за смерть Иисуса лежит не на меньшинстве священников или старейшин, а на всем еврейском народе. Для христианской церкви было важно утвердить себя в качестве истинного Израиля, доказать, что еврей лишились своего положения народа Божьего вследствие того, что предали Иисуса и что все "обещания" в Ветхом, Завете теперь относятся не к евреям, а к христианам.

Был ли весь эпизод с Вараввой просто выдумкой, вставленной в историю Христа, дабы дискредитировать евреев и взвалить на них коллективную ответственность за смерть Иисуса, или какое-нибудь зерно правды в нем имелось, сколько бы искажений он потом ни претерпел? Да и что значит само имя "Варавва"?

Другую трудность в эпизоде с Вараввой, столь же загадочную, как противоречивое и злокозненное поведение толпы, представляет роль, играемая в нем римским губернатором Пилатом. В отличие от Вараввы Пилат упоминается в письменных источниках, вне Нового Завета. Поэтому возможно составить независимое суждение о его характере. В Евангелиях он показан человеком кротким и добродушным. Но его фигура в сочинениях Филона и Иосифа Флавия выглядит совершенно иначе: он жесток, жаден и коррумпирован. Он был ответствен за многие несправедливые казни и в конце концов был смещен с должности за то, что провел в Галилее бессмысленную бойню. Сам Новый Завет содержит намек на это, упоминая о "галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их" (Лука, XIII, 1).

Но если бы даже Пилат был честным, добросовестным должностным лицом, роль, отводимая ему в истории с Вараввой, лишена смысла и логики. Почему он настолько не сознает политического смысла титула "Царь Иудейский", что именно этим титулом представляет Иисуса толпе? Почему он столь беспомощен перед лицом толпы? Ведь если он был действительно убежден в невиновности Иисуса, ничто не могло бы помешать ему освободить арестованного.

Сама "пасхальная привилегия" есть еще один сомнительный момент в рассказе. Ни в каком другом источнике нет свидетельств, что такая привилегия действительно существовала. И само по себе совершенно невероятно, чтобы именно евреям из всех народов империи была дарована эта уникальная привилегия освобождать узника, обвиненного в мятеже. Вряд ли для любого римского губернатора было бы возможно поддерживать порядок в беспокойной провинции, если бы смутьянов можно было, освобождать по прихоти той самой толпы, чьего мятежа более всего следовало опасаться. Ученые сейчас почти единодушны, считая "пасхальную привилегию" вымышленной.

Общая цель рассказа в той части, в какой она касается Пилата, - усилить вину евреев, выгораживая римлян. Хотя окончательное решение казнить Иисуса было решением Пилата, приговор и метод казни были римскими, авторы Евангелий умудряются показать, что римляне на самом деле были не в ответе!

Дойдя до этого пункта, мы вправе расширить наше исследование и задать вопрос: какова вообще роль римлян в Евангелиях? Или еще лучше: где же римляне в Евангелиях? Ответ: они едва упомянуты. Во всех четырех Евангелиях, вместе взятых, само слово "римляне" встречается лишь один-единственный раз (у Иоанна, XI, 48). Но для каждого, кто знаком с еврейской историей во времена Иисуса, это покажется весьма загадочным. Ведь самым главным политическим фактом для Иудеи этого периода была римская оккупация. Однако в Евангелиях она трактуется как нечто, не представляющее ни интереса, ни важности. Это похоже на то, как если бы кто-либо писал о Франции 1940-1945 годов, не упоминая, что она находилась под оккупацией гитлеровской Германии.

Как пришли римляне

Римская оккупация была для евреев осквернением Святой Земли Единого истинного Бога нацией жестоких и злобных идолопоклонников. Она была издевательством над двумя тысячелетиями еврейской истории, посвященными прославлению свободы и отказу примириться с порабощением. То, что народ Божий мог быть лишен своей автономии, было ужасом и тайной, которую можно было понять только как пролог к новой драме освобождения. Оно, освобождение, должно было быть даже более крупным событием, чем Исход из египетского рабства, возвращение из Вавилона или изгнание греческих империалистов два столетия тому назад.

Однако Евангелия рисуют Иисуса забывшим о событии по имени оккупация. Он, по-видимому, никогда не ставил под вопрос право римлян господствовать военной силой над Палестиной, обескровливать страну своей непомерной данью и устраивать бойню и распятия каждый раз, когда их власти бросают вызов. Один-единственный раз, согласно Евангелиям, Иисус снизошел до рассмотрения проблемы, которую ставила оккупация. Это произошло, когда фарисеи и иродиане (странная комбинация, как увидим в дальнейшем) задали Ему вопрос: "Позволительно ли давать подать кесарю или нет?" Ответ Христа "Отдавайте кесарю кесарево, а божие - Богу" толковался по-разному. В данной связи мы просто отмечаем, что этот единственный эпизод дает крайне неверное представление о римской оккупации. Нужно и важно понять, что при жизни Иисуса Палестина вовсе не была давно замиренной римской провинцией, подобно Галлии или Греции, что было несколько серьезных восстаний, целью которых было изгнание римлян.

Евреи прослеживали свою историю в глубь веков дальше любого другого народа в римском мире, кроме египтян. Они не раз теряли свою независимость и раньше, но всякий раз им удавалось ее вернуть. Хотя их положение как малого народа в мире сражавшихся друг с другом империй было отчаянным, евреи считали себя по сути своей свободным, самоуправляющимся народом. Но на самом деле времена, когда Палестина была сильным суверенным государством, лежали далеко позади. Фактически, эти времена миновали с царствованиями Давида и Соломона (то есть около 1000 года до новой эры). С тех самых пор евреев размалывали между жерновами великих держав, чьи армии проходили сквозь их страну в разных направлениях. В 772 году до новой эры пришли ассирийцы и увели в изгнание крупную часть их народа - потерянные десять колен Израиля. Оставшиеся стали известны под именем иудеев, по колену Иуды, или Иегуды, крупнейшего оставшегося племени. Затем евреев изгнали из их страны и увели в Вавилон; но когда вавилонское иго сменилось мягкой властью Персидской империи, им разрешили вернуться на родину и восстановить свое гоеударство (516 год до новой эры). Под главенством Эзры и его преемников была установлена республиканская теократия, управляемая согласно закону Моисея, толкователями которого были книжники и жрецы.

Персидская империя была опрокинута греками при Александре Македонском. Палестину Александр завоевал в 332 году до новой эры, но к евреям отнесся с некоторым уважением и постарался в их внутренний строй не вмешиваться. После смерти Александра империя была поделена между его преемниками, которые часто вели войны друг с другом. Сначала евреи попали под власть Птолемеев, которые правили из Египта и были династией веротерпимой. Но позже в Палестину пришла более суровая власть Селевкидов, правивших из Сирии. Один - из них, сумасбродный Антиох Епифан, спровоцировал евреев на восстание, попытавшись заставить их отказаться от иудаизма и принять эллинистический образ жизни, включая поклонение самому Антиоху в качестве бога. Евреи нашли лидера, Иуду Маккавея, который в серии сражений изгнал армии сирийско-греческой династии из Палестины в 160 году до новой эры и положил начало независимому еврейскому государству. Степень независимости, достигнутой на этот раз, была наибольшей за все предыдущие пятьсот лет.

Независимость эта, однако, не могла продержаться. Она оказалась результатом хаоса и "вакуума силы", последовавших за смертью Александра. Ситуация совершенно изменилась с возвышением Рима и его претензиями на роль новой великой державы. Некоторое время - даже после того, как римляне одержали верх над всеми другими народами в регионе - евреям удавалось поддерживать некую ограниченную независимость. Римляне все еще были заняты междоусобными войнами. Но как только эти внутренние распри, окончились установлением императорской династии Августа, еврейская независимость была обречена.

Ирония событий заключалась в том, что римляне впервые появились на арене еврейской истории в виде друзей. Иуда Маккавей после изгнания сиро-греков заключил договор о дружбе с Римом (160 год до новой эры). Селевкидские правители Сирии в то время уже очень боялись Рима, и результатом договора было ограждение евреев от новых вторжений греков. Однако малая страна призывает покровительство великой державы, как правило, на собственное горе. Евреи спаслись от греков только для того, чтобы войти в сферу влияния римлян. Но это стало заметно не сразу. Тянувшаяся довольно долго интермедия была полезна тем, что дух еврейского народа получил возможность возродиться.

Непосредственной причиной прямого римского вмешательства в еврейские дела были распри, вспыхнувшие внутри еврейского царского дома. Царская династия Хасмонеев была наследницей Маккавеев, изгнавших сиро-греков.

Помпей в то время сражался против Митридата, царя Понта (в Малой Азии). Один из его офицеров по имени Скавр имел ставку в Дамаске и, услышав о гражданской войне, разгоревшейся в Палестине между двумя братьями Хасмонеями, Аристобулам и Гирканом, почуял поживу и предложил им вмешаться. Оба брата готовы были заплатить ему за поддержку 400 талантов (около 1 миллиона 600 тысяч долларов). Скавр решил, что скорей получит эти деньги от Аристобула, и помог последнему, послав угрожающее письмо союзнику Гиркана, арабскому царю Хариту, который тут же и вышел из игры. Другой офицер Помпея, Габиний, тоже выманил у Аристобула огромные взятки. Словом, явился римский коршун, и то был конец еврейской независимости.

У второго брата Хасмонея, Гиркана, был на редкость умный министр по имени Антипатр, владевший искусством вести дела с римлянами. Антипатр был родом араб (эдомит или идумей), но исповедовал иудаизм. Когда сам Помпей после победы над Митридатом двинулся на юг, в Сирию, хитроумная дипломатия Антипатра сумела перетянуть его к поддержке Гиркана. Все взятки Аристобула оказались потраченными даром и вдобавок он совершил ошибку, решив противиться Помпею силой оружия.

Аристобул затворился в Иерусалиме и бросил вызов римлянам. У Помпея была закаленная в боях армия в десять легионов (50 тысяч человек) - одна из самых могучих армий, когда-либо виданная в этих местах. С типичной римской методичностью и умением Помпей осадил Иерусалим и взял его. К ужасу евреев, римские солдаты вступили в храм, куда входить разрешалось только жрецам. Священники в это время оказались заняты совершением жертвоприношений и отказались их прервать, после чего были тут же заколоты. Затем сам Помпей, движимый любопытством, вошел в Святую Святых, самое священное место, куда мог заходить только первосвященник, да и то раз в году - в Иом Киппур. Он там не нашел статуи и этим подтвердил утверждения евреев, что они поклоняются Невидимому Богу (александрийские греки распространяли слухи, будто Святая Святых содержит статую осла).

Помпей не разграбил храмовые сокровища, но сам тот факт, что язычник смог безнаказанно войти в Святую Святых, был страшным ударом для евреев. С хасмонейской мечтой о независимости теперь было покончено. Весь инцидент - это своего рода миниатюрная репетиция трагической драмы Иудейской войны против Рима, которая произошла 133 года спустя и в ходе которой храм сравняли с землей. Армия Помпея убила двенадцать тысяч евреев. Но по сравнению с бойней Иудейской войны эти двенадцать тысяч стали казаться всего лишь горстью.

Итогом разгрома Аристобула Помпеем оказалось ироническим образом вовсе не возведение Гиркана на царский трон, а назначение хитроумного Антипатра губернатором, причем Гиркану была отведена всего лишь роль первосвященника. Так Помпей положил начало римской политике управления Палестиной через посредство квислингов из местных уроженцев. На них возлагалась ответственность за сбор дани.

Теперь главным союзником римлян в Палестине стал Антипатр. Он помогал хищным офицерам, Скавру и Габинию, вымогать колоссальные суммы у Харита, царя Набатеи, и Птолемея, царя Египта, под видом платы за покровительство. Всякий раз, когда евреи пытались восставать против римской власти, Антипатр действовал на стороне Рима. Так, например, когда евреи Галилеи, ободренные тяжелым поражением римлян в Парфии, подняли восстание, Антипатр помог Кассию, другу Брута, подавить его. Он завел также много влиятельных друзей среди римлян. В числе их был молодой человек по имени Марк Антоний, в то время начинавший свою карьеру как полководец на Среднем Востоке.

После смерти Помпея Антипатр связал свою судьбу с новой звездой - Юлием Цезарем и оказал ему огромные услуги во время его кампаний в Египте. В благодарность Цезарь дал Антипатру римский титул прокуратора, а также сделал его полноправным римским гражданином и освободил от налогов. Юлий Цезарь в отличие от большинства римских командиров имел некоторую склонность и уважение к евреям (в чем походил на свой греческий образец, Александра Великого); но даже Цезарь не забывал целей римского империализма в Палестине. Он распорядился, чтобы четверть урожая каждого года (кроме седьмого, который был по еврейскому закону годом, оставленным под пар) уплачивалась Риму как дань. Это может показаться достаточно тяжелой данью, но евреи восприняли ее как облегчение по сравнению с годами ограбления, воцарившимися после завоевания их страны Помпеем. Тогда коррумпированные офицеры вроде Скавра обогатились. Храм (чьи сокровища Помпей пощадил) был ограблен в 53 году до новой эры Крассом на 10 тысяч талантов золота (около 40 миллионов долларов), и налоги взимались в неупорядоченных размерах. Более того, сбор этих налогов продавался за деньги откупщикам или "мытарям", которые, опираясь на мощь римских легионов, выколачивали эти деньги из населения с крайней жестокостью. Цезарь же запретил практику передачи взимания налогов в руки откупщиков и объявил неприкосновенными взносы на храм, регулярно присылавшиеся еврейскими общинами от Испании до Вавилонии. Он также покровительствовал гражданским правам евреев и свободе еврейского культа во всем римском мире. Когда Юлий Цезарь был убит, его оплакивали евреи всей империи. Если бы последующие правители Рима были подобны ему, Иудейской войны не было бы.

3десь следует подчеркнуть, что евреи Палестины составляли лишь часть еврейского народа. Их было около трех миллионов в Палестине и несколько более трех миллионов вне ее. Евреи побывали подданными стольких империй, что центробежные силы разбросали их по всему известному тогда миру. Еврейская община имелась даже в Индии, она была основана в 175 году до новой эры, когда индийские приобретения Александра все еще оставались частью эллинистического мира. Еврейские поселения в Северной Африке и Испании возникли "в кильватере" Карфагенской империи. Евреи были предприимчивыми купцами, а кроме того, последовательно возвышавшиеся империи использовали их как солдат. В Александрии, великом эллинистическом городе Египта, еврейская община насчитывала около пятисот тысяч человек. Крупная и процветающая община Вавилонии, пользовавшаяся фактически самоуправлением под властью парфян, восходила еще к Вавилонской и Персидской империям. Евреи диаспоры, или Рассеяния, как их принято было называть, сохраняли свою самобытность вследствие отличающей их религии. Более того, частые паломничества в Иерусалим на крупные празднества означали, что связь с родиной не обрывалась.

После смерти Цезаря в 44 году до новой эры у евреев Палестины вскоре появились основания скорбеть, так как Кассий, который в отличие от Брута был не прочь грабить население любыми средствами, немедленно потребовал дань в размере семисот талантов (около 2 миллионов 800 тысяч долларов). Антипатр получил приказ собрать эту сумму. Когда некоторые евреи проявили нежелание платить, Кассий продал в рабство все население четырех городов. Вероятно, в результате этого Антипатр был отравлен, и должность его перешла к его сыну, Ироду, позже прозванному Великим. Ирод был столь же коварен и решителен, как отец. Его необычайные способности на протяжении всей его карьеры были направлены на то, чтобы сделать еврейское царство органической частью Римской империи. У него хватило ума, чтобы понять, что этого нельзя добиться путем подавления иудаизма или уничтожения самобытной культуры. Поэтому он все свое влияние употреблял на подчеркивание еврейских претензий на специальные привилегии как носителей веры, внушавшей благоговение своей древностью и чистотой. Он отстроил заново иудейский храм с такой щедростью и пышностью, что даже греки стали восхищаться им как одним из чудес света. Ирод был умелым правителем, и его хитроумное ведение торговых дел с Аравией принесло его стране большую выгоду.

Несмотря на все это, Ирод потерпел полное фиаско в своем намерении примирить еврейский народ с подчинением Римской империи. Хотя он имел успех, его личная жизнь становилась все мрачней. Он оказался изолирован от своего народа и умер тираном, лишенным друзей. И в тот же миг, как было объявлено о его смерти, евреи подняли восстание против своих римских сюзеренов.

Главная причина того, что Ирод не сумел достичь своей цели и потерпел провал, была та, что, будучи иностранцем, не понимал характера и самосознания евреев. Ирод, подобно своему отцу, Антипатру, был весьма честолюбив, но горизонт его желаний ограничивался верхушкой иерархии в Римской империи. Верхом его честолюбия было играть заметную роль на имперской арене, якшаться на равных или почти на равных с такими людьми, как Антоний и Август. Поскольку надежды народа были сконцентрированы на приходе мессии, вся слава Ирода не производила на евреев никакого впечатления, и его представление о еврейской роли внутри Римской империи нимало их не воодушевляло. Конечно, путь Ирода был путем здравого смысла. Другой путь вел прямехонько к тотальному конфликту с Римом, к лишению привилегий и прав, к изгнанию. Но протест против мира, который нес Рим, был частью еврейского предназначения. Не для того этот народ перешел Красное море, провел сорок лет в пустыне, пережил империи Ассирии, Вавилонии, Персии и Греции, чтобы удовлетвориться вкладом вассала в римскую культуру.

Положение Ирода было положением вассального царя. Это было связано с известными привилегиями, так как вассальные царства в отличие от покоренных провинций не были обязаны платить налоги прямо Риму или нести военную службу в римской армии. Но без разрешения императора Ирод не мог принять никакого важного решения, даже касавшегося его собственной семьи. Он обязан был являться в Рим по любому вызову, чтобы отчитаться в своих поступках или ответить на обвинения, выдвинутые против него. В любую минуту он мог быть и смещен с царства.

Однако же под властью Ирода евреи были избавлены от самых явных унижений. Римские армии не вторгались в страну, как в дни Помпея или Кассия, требуя дань и продавая в рабство тех, кто не мог ее платить. У Ирода была собственная армия, и ее офицерский состав состоял из евреев. Когда римский государственный деятель Агриппа посетил Палестину в 15 году до новой эры, он явился не с армией, а как гость, друг Ирода. Словом, то был режим сосуществования, по крайней мере внешне. Всякие проявления еврейского национализма, имевшие антиримскую тенденцию, Ирод подавлял беспощадно. Но неполитические проявления еврейского духа, такие, как изучение закона фарисеями или монашеский аскетизм эссеев, он поощрял. А тем временем спокойно шел и процесс романизации. Ирод отстроил заново еврейский храм; но он же построил и храм божественному Августу. Он послал своих сыновей на обучение в Рим. И он ввел Акцийские игры в греко-римском стиле, с гонками колесниц, театральными представлениями, выступлениями атлетов и гладиаторскими боями до смерти.

Когда Ирод умер после мрачной старости, обезображенной безумием и убийствами, евреи оказались лицом к лицу с реальностями римской власти. Не защищаемые более огромным влиянием, которым Ирод пользовался у римских лидеров, евреи узнали, насколько далеко зе это время зашла их зависимость от Рима. В горькой обстановке этого пробуждения и провел свое детство Иисус.

Римское правление

После смерти Ирода в 4 году до новой эры не оказалось никого, способного играть далее роль вассального царя. И тут-то Рим сжал когти. Римские войска под командованием Сабина захватили Иерусалим (Сабин был подчиненным Вара, римского легата Сирий).

Сабин занял дворец Ирода и разместился там с армией. Она состояла из пяти тысяч римских солдат и около пяти тысяч солдат других наций. Иерусалим в это время был переполнен еврейскими паломниками, явившимися на празднество Шавуот. Легко представить себе их горе и ужас. Население Иерусалима, пополненное паломниками, восстало против Сабина как один человек. Бой не без труда выиграли римляне. В его ходе часть храма была подожжена. Сабин воспользовался этим, чтобы сделать как раз то, чего евреи опасались, - он ограбил храм. Римские солдаты уносили колоссальные суммы, а сам Сабин присвоил четыреста талантов (около 1 миллиона 600 тысяч долларов).

Однако евреи продолжали наседать на Сабина и осадили его во дворце Ирода. Известие о том, что происходит в Иерусалиме, облетело всю страну, и народ стал браться за оружие в различных районах, включая Галилею, родной край Иисуса. Тогда-то впервые проявил себя знаменитый вождь партизанской войны против римлян Иуда Галилеянин.

Сабин оказался в опасном положении и написал Вару, вышестоящему офицеру, прося о помощи. И Вар выступил на выручку римских войск, осажденных в Иерусалиме, еще с двумя легионами и крупными силами вспомогательных войск. Он выручил осажденных, а заодно подавил и отдельные вооруженные отряды. Теперь евреи начали знакомиться с тем, что означало восстать против Рима. Вар ввел в Палестине форму наказания, ставшую характерной чертой пейзажа: он распял две тысячи пленных мятежников. Иисусу в это время было года два.

Р аспятие - самая варварская форма казни, когда-либо придуманная. Особая жеетокость здесь состоит в растянутой и возрастающей агонии. Некоторые жертвы выдерживали пытку этой казни целых три дня. Крест имел обычно форму буквы Т, и ноги жертвы не касались земли. Менее жестоким методом считалось пронзать руки и ноги гвоздями, так как это вело к более скорой смерти. Если же распятого привязывали веревками, ноги вообще не закреплялись, так что всю тяжесть тела несли вытянутые руки. Это положение скоро вызывало полную неподвижность и беспомощность и вело к одеревенению и острой боли. Жертва всегда была нагой, и страдания еще усиливались бичеванием, предшествовавшим распятию. Бичевание было таким жестоким, что мясо висело клочьями.

Распятие было первоначально не казнью, а формой человеческого жертвоприношения, используемой в культах плодородия, так как считалось, что медленно умирающая жертва окажет более благоприятное воздействие на урожай. В частности, распятие практиковалось в культе Таммуза, умирающего и воскресающего бога Ливана и Финикии. Позже распятие применялось только как способ казни, особенно когда считалось, что преступник заслуживает величайшего презрения и унижения. Карфагеняне (по происхождению финикияне) широко применяли распятие, и именно от них римляне заимствовали эту форму казни. Согласно римскому закону, распинать полагалось только рабов или лиц, совершивших отвратительные преступления. В Палестине римляне пользовались распятием как средством запугивания, предотвращающим мятежи. За время своей оккупации они распяли тысячи, а может быть, даже сотни тысяч евреев.

Для евреев распятие было особенно отвратительной и ужасающей формой бесчеловечия. В еврейском законе оно было категорически запрещено настолько, что запрещалось распинать даже мертвое тело (Второзаконие, XXI, 23).

Распятие Варом евреев в самый год смерти Ирода показало евреям с отчаянной ясностью, какому жестокому обращению они теперь подвержены. За один этот год они стали свидетелями осквернения и ограбления своих святых мест и того, как лучшие люди народа, восставшие в защиту алтаря, были с презрением замучены до смерти. Неудивительно, что эти события и воцарившееся в результате их отчаяние дали сильный толчок распространению апокалиптических грез об избавлении избранного народа руками Бога. Многие благочестивые евреи стали рассуждать так: подобные дела могли произойти только в конвульсиях Последних Дней. С этого времени возникли мессианские движения вcякого толка. Одним из них было движение Иоанна Крестителя. Другим - движение Иисуса из Назарета.

Через десять лет Иудея и Самария были объявлены частью римской провинции Сирии, и второстепенный римский чиновник с титулом прокуратора был назначен правителем страны Давида и Соломона. (Титул прокуратора был титулом чиновника скорее фискального, чем военного или политического; титул этот означал что-то вроде "главного сборщика налогов".) Теперь унижение народа божьего было полным. В Галилее сохранялись некоторые крохи суверенитета.

Первые годы прямого управления Иудеей, к сожалению, слабо освещены в документах. Однако же мы знаем, что за двадцатилетний срок (с 6 по 26 год новой эры) сменилось четыре прокуратора. Их имена: Копоний (с 6 по 9 год), Марк Амбибул (с 9 по 12 год), Анний Руф (с 12 по 15) и Валерий Грат (c 15 по 26). Согласно принципу Тиберия, такие часто сменявшиеся чиновники оказывались оводами ненасытными. От римского историка Тацита мы знаем, что в этот период (17 год новой эры) евреи послали депутацию в Рим, чтобы протестовать против чрезмерного обложения их налогами. Мы знаем также, что гнусная система откупщиков, отмененная Юлием Цезарем, была снова введена, как только римляне стали править сами. Откупщики были немногим лучше гангстеров. Обычно контракты на откуп заключались с римскими гражданами, а их помощники вербовались из подонков обираемой ими страны. Вот кто такие "мытари", к которым обращался Иисус, чтобы вернуть их с пути греха. Меру оптимизма и веру Иисуса можно измерить по тому, что он надеялся наставить на путь истинный даже этих самых отъявленных пыточных дел мастеров и вымогателей.

Для поддержания своей власти, римляне имели в Иудее постоянный гарнизон. Штаб этих войск размещался в Цезарее, прибрежном городе, выстроенном Иродом в греко-римском стиле. В Цезарее постоянно находилось три тысячи солдат. В других городах страны имели гарнизоны поменьше. Римский гарнизон Иерусалима состоял из пятисот солдат.

Хотя обычной штаб-квартирой прокуратора была Цезарея, находившаяся милях в шестидесяти от Иерусалима, он трижды в год являлся в город с большой вооруженной свитой. Визиты эти совершались во время крупных празднеств, когда за большими толпами паломников требовался полицейский надзор. Это объясняет присутствие Пилата в Иерусалиме во время ареста Иисуса.

Еще более важным для евреев, чем утрата свободы и физический и экономический гнет, было унижение, которому теперь стала подвергаться их религия. Официально римляне продолжали традиции Александра Великого и Юлия Цезаря - политику уважения еврейской религии. Но во времена жизни Иисуса эта официальная политика весьма неудовлетворительно проводилась в жизнь на практике.

Евреи пребывали в постоянной тревоге, что их храм может оказаться оскверненным каким-либо намеренным актом идолопоклонства.

Действия римлян по установлению контроля над храмом вызвали глубокое возмущение. Так, например, первосвященническое одеяние, в которое полагалось облачаться на Новый год и в Иом-Киппур (судный день), было взято на хранение римским прокуратором. В этом жесте подразумевалась угроза, что в случае неповиновения одеяние это не будет предоставлено для искупительных церемоний.

Куда более важным было то обстоятельство, что теперь римляне фактически назначали и смещали первосвященников. Прокуратор Валерий Грат, непосредственный предшественник Понтия Пилата, сместил и назначил четырех первосвященников. Последним из них и был Кайафа, оказавшийся замешанным в аресте Иисуса. Опять-таки римляне такой тактикой не достигли желаемого результата. Итогом стало не более глубокая покорность римскому правлению, а возросшее презрение к лицу, занимавшему пост первосвященника.

И хотя ритуальные церемонии, в которых первосвященник принимал участие, не утрачивали святости из-за того, что он лично был презираем как креатура римлян, о том, чтобы подобный, первосвященник имел какой-либо авторитет учителя в вопросах морали или религии, и речи быть не могло.

Тем не менее само по себе первосвященство все еще было институтом, имевшим историческую важность, и циничное превращение римлянами первосвященника в свою марионетку, сведение его статуса к сущему издевательству вызывало глубокое возмущение.

В 26 году новой эры на пост прокуратора заступил Понтий Пилат. Как мы уже видели, Евангелия рисуют его человеком добрых намерений. Из других же источников, однако, ясно, что он был наихудшим из прокураторов, правивших до тех пор. Филон Александрийский, выдающийся еврейский философ, приводит следующее суждение о Пилате: "Он был жесток от природы, имел злое сердце и совершенно не знал раскаяния". Филон дает также следующую картину правления Пилата в Иудее: "...взятки, тщеславное и наглое поведение, грабеж, притеснения, оскорбления, частое обречение людей на смерть без суда и непрестанная, ничем не смягчаемая жестокость". По Иосифу Флавию, Пилат сознательно стремился оскорбить религиозные чувства евреев. Он совершил беспрецедентный шаг: с обычных квартир в Цезарее перевел свою оккупационную армию (с ее идолопоклонническими штандартами) в Священный город. Иосиф Флавий говорит, что это было сделано "для того, чтобы отменить еврейские законы".

Иисус начал свои деяния, когда властвовал этот жестокий прокуратор и когда бедствия, отчаяние, апокалиптические надежды и беспомощный гнев против римской тирании достигли пика. Ни один еврей не мог не испытывать глубокого несчастья народа, вызванного римской оккупацией. \

Что действительно произошло

Пора рассмотреть в свете обстановки в Палестине подлинные факты, кроющиеся под рассказом Евангелий о жизни Иисуса. Если мы отвлечемся от самого повествования Евангелий и сосредоточим внимание на костяке событий, то увидим четыре последовательных стадии в жизни Иисуса:

1. Иисус начал свою общественную деятельность тем, что провозгласил наступление "царства Божьего".

2. Далее он изъявил притязание на титул "Мессия" и был приветствуем как таковой своими сторонниками.

3. Он вступил в Иерусалим, приветствуемый народом, и предпринял насильственные действия в "изгнании торгующих из Храма".

4. Он был арестован, стал пленником Пилата, римского губернатора, и был распят римскими солдатами.

Евангелия говорят нам, что когда Иисус применял выражения "царство Божие" и "мессия", он имел в виду нечто совершенно отличное от значения, придаваемого этим словам всеми прочими евреями своего времени. Но это лишено всякого вероятия по самому существу своему. Если он имел в виду нечто совершенно иное, зачем же он вообще пользовался этими выражениями? 

Евангелия были написаны примерно спустя 40 - 80 лет после смерти Иисуса, когда обстановка была чрезвычайно отлична от той, которая преобладала во время жизни Иисуса. Кроме того, они были написаны вне Палестины, не на еврейском языке, а греческом, и авторами, чья точка зрения была эллинистической, а не еврейской. Неудивительно поэтому, что в их руках жизнеописание Иисуса претерпело значительные искажения. К счастью, Евангелия не написаны разом; они содержат некоторые элементы или слои, уцелевшие от более ранних и более правдивых отчетов о жизни Иисуса. Эти более ранние элементы можно распознать по тому, что они соответствуют обстановке, реально существовавшей в дни жизни Иисуса.

Но даже и без таких полезных деталей возможно восстановить главные контуры действительных событий, приглядываясь к ключевым концепциям, таким, как мессия. Что хотел сказать Иисус, когда претендовал на то, что он является мессией? Что имел в виду, прежде всего Петр, когда приветствовал Иисуса словами: "Ты Христос"? (Это был инцидент, известный как "Приветствие", поворотный пункт в деятельности Иисуса.) Будучи евреем из фарисеев и зелотов (что показывает его прозвище "Бариона"), Петр, несомненно, не считал слово "мессия" именем божественного существа. Он и представления не имел о тех позднейших ассоциациях, которые этот титул приобретет в других устах; он отнюдь не считал слово "христос" мистическим 'прозвищем божества эллинистически-гностического образца, которое сходило из мира Света дабы совершить божественное жертвоприношение в Мире Тьмы.

А уж идея, что стоявший перед ним человек Иисус был Богом, показалась бы ему странной и просто безумной. Он почитал Иисуса как своего учителя и пророка, и теперь он признал его своим царем. Называя Иисуса мессией, он, конечно, имел в виду, что Иисус, или точнее царь Иисус, воссядет в Иерусалиме на трон Соломона и станет царствовать, неся своему народу мир и процветание и служа "светочем для народов". Понятие "христа" никоим образом не было связано для него ни с жертвоприношением, ни с божественностью.

А если представление Петра о должности мессии было сколком с фигуры типа царя Соломона, то его поступок, когда он приветствовал Иисуса в качестве мессии, был революционным, мятежным актом. Он этим бросал вызов власти Рима и провозглашал, что римская оккупация пришла к концу.

Согласно Евангелиям, главным, что привело Иисуса к смерти, было его кощунство, состоявшее в уверениях; что именно он мессия или Христос. Однако такая претензия ни в коей мере не рассматривалась бы как кощунственная евреями того времени, к какой бы партии они ни принадлежали. Этот титул в глазах евреев принадлежал царствующей особе, а не божеству.

Нет нужды сомневаться в том, что Иисус часто обращался к народу на темы чисто религиозные и моральные, подобно всякому фарисейскому учителю. Но если бы он ограничивался этими темами, он никогда не окончил бы жизнь на римском кресте. В Евангелиях сделано ударение на деятельности Иисуса как проповедника, учителя и исцелителя, но исключено всякое сознание им главной политической реальности эпохи, а именно римской оккупации.

Мы видим следующую картину: проповедник и исцелитель внезапно, безо всякой предварительной подготовки или указаний совершает политический акт, вступив в Иерусалим в Триумфальном Въезде. И затем он немедленно возвращается к проповеди и пассивно ожидает ареста и казни. Эта картина ложная, так как публичные речи Иисуса имели с самого начала сильную политическую окраску.

Отрывком ключевой важности в Евангелиях является следующий (Лука, III, 31):

"В тот день пришли некоторые из фарисеев и говорили ему: выйди и удались отсюда, ибо Ирод хочет убить тебя".

Этот отрывок уцелел только в одном из четырех Евангелий, и этот один из тех ключевых отрывков, которые дают нам заглянуть в подлинную историю. Он нам показывает, что Иисус, подобно Иоанну Крестителю, рисковал жизнью, что его жизни угрожали коллаборационисты, которых вовсе не занимали религиозные предметы, но зато весьма заботили революционеры.

Яркий свет бросает также на действительное сцепление событий следующий отрывок (Лука, XXIII, 2):

"Мы нашли, что он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя себя Христом, Царем".

Здесь это представлено как ложное обвинение, выдуманное евреями, чтобы дискредитировать Иисуса в глазах Пилата. Но на деле это верное описание, деятельности Иисуса, переданное еврейскими доносчиками Пилату, когда они выдали Иисуса оккупационным властям как опасного вождя Сопротивления. Это упоминание термина "Христос" в его подлинном политическом значении уникально в Евангелиях. И оно превращает в бессмыслицу уверения, содержащиеся в других местах Евангелий, что провозглашение себя Христом могло быть сделано основой религиозного обвинения в ереси, а не политического обвинения.

Иисус, учитель и пророк

Когда Иисус вошел в Иерусалим в своей конечной попытке захватить власть, он знал, что рискует жизнью, но он не ставил себе целью потерять жизнь. Целью, которую он себе ставил, был успех - победа над римлянами и установление царства Божия на Земле. Он потерпел неудачу и был распят точно так же, как сто лет спустя потерпел неудачу и был разодран до смерти железными гребнями рабби Акива. Оба, Иисус и Акива, были еврейскими героями, чье значение состоит в их жизнях, а не в их смертях.

Воспитанный в Галилее, центре идеалистического сопротивления Риму, в месте рождения зелотского движения и его лидера Иуды Галилеянина, Иисус не мог не видеть и не сознавать трагедии утраты еврейской независимости и присутствия свирепых и беспощадных идолопоклонников в святых местах народа Божия. Он должен был пылко ожидать любых знаков приближающегося искупления, спасителя, ниспосланного Богом, чтобы избавить евреев от иноземной оккупации. Он почувствовал бы всенародное потрясение попыткой Пилата осквернить Святой Город. То было в 26 году новой эры, когда Иисусу было тридцать лет и он уже стал Учителем. Его должно было взволновать выступление Иоанна Крестителя с пророческим известием о наступлении царства Божия. А вскоре после этого он почувствовал, что и сам призван к сходной пророческой миссии.

Из Евангелий достаточно ясно, что первое появление Иисуса как общественной фигуры было в роли пророка, а вовсе не в роли мессии, или Христа. Подобно Иоанну Крестителю, он возвещал пришествие царства Божия и призывал народ поверить "благой вести" и каяться. В продолжение этого периода он всегда изображает себя "пророком" (например, Матфей, VIII, 17). Исключением является Евангелие от Иоанна, которое отличается от более ранних Евангелий тем, как в нем подается личность и биография Иисуса, и которое, как мы увидим, было в большой степени продуктом церковного мифотворчества и христологии.

Ясно также, чnо Иоанн Креститель никогда не подчинялся Иисусу. Напротив, движения Иоанна и Иисуса были сходны по цели.

"Царство Божие", возвещенное как Иоанном Крестителем, так и Иисусом, было вовсе не "духовным" царством, находившимся в далеких небесах или в некой отдаленной точке во времени. Оно было земным царством, расположенным в Палестине и в ближайшем будущем. Сама фраза "царство Божие" была боевым лозунгом зелотов и других антиримсккх групп; она означала, что Бог станет царствовать (а отнюдь не Его небесную территорию), и относилась к проектируемому возврату к еврейской системе теократии - возврату, достичь которого можно было только одним путем, а именно - изгнанием римских оккупационных войск.

Сам Иоанн Креститель был фигурой сильного политического значения. Он призывал к "покаянию", которое в сочетании с "благой вестью" о наступлении царства Божия означало призыв готовиться к свержению римлян. Это значило, что великие дни, предсказанные пророками, были близко, те дни, когда иностранные захватчики будут изгнаны и евреи станут суверенным народом, который все государства станут уважать. "Покаяние" было жизненно важным, так как наступление великого дня будет ускорено таким возвращением к Богу. Но также потому, что наступление царства Божия будет сопровождаться великими войнами и потрясениями, в которых погибнут многие евреи и выживут только те, кто будет перед тем основательно очищен покаянием. Именно для того, чтобы символизировать это право на избрание, Иоанн использовал в своей кампании старинный еврейский ритуал крещения.

Иисус первоначально был в точности такой же фигурой, как Иоанн, то есть пророческой фигурой Предтечи, готовящего народ к наступлению великих дней, но не пытающегося самому принести их. Когда Иисус вступил на поприще пророка, в жизни его настала крупная перемена.

Он сколотил маленькую группу избранных учеников, с которыми образовал странствующую коммуну. Это было многовековой моделью еврейской пророческой организации, как мы видим это на примере таких пророков, как Илия и Елисей в Ветхом Завете. Иисус не был в то время военным вождем, миссия его состояла в том, чтобы служить провозвестником и "подготовителем пути". Тем не менее он был религиозным и политическим вождем. Цель его миссии не дать народу погрязнуть в подчинении Риму и разжечь в нем надежду на избавление в близком будущем. Поэтому деятельностью своей он занимался, рискуя жизнью. Такие пророческие фигуры немедленно возбуждали вражду римских и проримских властей, и почти все они кончили жизнь от рук палача. Иосиф Флавий, к примеру, ясно говорит, что Иоанн Креститель был казнен по политическим причинам.

В рассказах о проповеди Иисуса, сохранившихся в Евангелиях, мы видим, что преобладающая нота в ней была "апокалиптической", то есть страстное пророчество близкого прихода "царствия Божия". Притча за притчей втолковывает одни и те же вещи - что пришествие царства Божия будет внезапным и что те, кто подготовится к нему, будут спасены, а неподготовившиеся погибнут.

Таким образом, в качестве народного вождя Иисус был пророком и "подготовителем пути". Но вскоре в его деятельности открылась новая и еще более опасная фаза. Он приобрел убеждение, что мессия и избавитель, чье пришествие он возвещал, был не кто иной, как он сам.