Выступая в сентябре прошлого года на полях Генеральной Ассамблеи ООН, госсекретарь Хиллари Клинтон изложила концепцию американского правительства о «новом Шелковом пути», который должен пройти через Афганистан. Вспомнив о системе караванных путей, которая некогда связывала Индию и Китай с Турцией и Египтом, она выступила за создание сети автомобильных и железных дорог, а также трубопроводов, проходящих по Центральной Азии и позволяющих подавать на Индийский субконтинент туркменский газ для обеспечения его экономического роста, поставлять хлопок из Таджикистана на текстильные фабрики Индии и отправлять афганские товары на рынки всей Азии. 

Цель данной стратегии заключается в подъеме местных экономик и в стабилизации региона за счет развития экономической интеграции. Безусловно, есть серьезные сомнения в осуществимости этого плана. Но по крайней мере, после многолетних и неустанных повторений мифа о том, что Афганистан это «кладбище империй», концепция нового Шелкового пути признает, что Афганистан находился в центре международной торговли и обменов со времен древней Персии, Александра Македонского, монголов, моголов и сикхов.

В этой идее есть двойная выгода. Афганское бремя будет снято с Пакистана, который давно уже является  единственным связующим звеном с Центральной Азией для Америки. Десятилетиями зависимость Вашингтона от Исламабада выливалась в американскую поддержку пакистанского военно-промышленного комплекса, который ведет кровавую двойную игру в Афганистане, использует в качестве стратегического оружия террористов и является самым скандальным в мире распространителем ядерного оружия. 

Такая концепция дает свои результаты. К концу 2011 года благодаря более активному использованию Северной сети доставки грузов через Центральную Азию зависимость НАТО от Пакистана в плане перевозок предметов снабжения и топлива снизилась с 70 до менее чем 30%. Но в Северной сети доставки есть свои рытвины и ухабы. Россия и Киргизия получают дополнительные рычаги давления на США и их маршруты снабжения, вынуждая Вашингтон закрывать глаза на действия отвратительных диктаторов в Узбекистане и Таджикистане. Кроме того, доставка по северным маршрутам обходится в три раза дороже, чем через Аравийское море. 

Однако есть важный отрезок этого нового Шелкового пути, которому как-то очень уж явно не придается никакого значения. Это Иран. Поскольку Иран занимает важное стратегическое положение, находясь между Месопотамией, азиатской частью Турции, Кавказом, Каспийским морем, Центральной и Южной Азией, Персидским заливом и Аравийским морем, расширение сети торговли без него практически невозможно. Даже для древнего Шелкового пути Персия являлась узловым центром, поскольку у нее были ключевые торговые посты Гедросия в современном Белуджистане, Гекатомпил в сегодняшней провинции Семнан и Траксиана, или нынешний Хорасан.

Сегодня иранский «восточный коридор» способен преобразить стратегическое будущее Афганистана. Построенная Индией в сентябре 2008 года, эта дорога проходит от порта Чабахар на побережье Аравийского моря через относительно спокойные иранские провинции Систан-Белуджистан и Хорасан, и далее идет до города Милак на границе с Афганистаном. Оттуда она соединяется с построенным индусами шоссе Зарандж-Деларам в восточной афганской провинции Нимруз, которое затем выходит на афганскую кольцевую дорогу. Нью-Дели, Тегеран и Кабул планируют также построить железную дорогу вдоль всего этого маршрута, чтобы способствовать развитию торговли в направлении Центральной Азии и из нее. Это особенно важно для Афганистана, где запасы минерального сырья оцениваются в 1 триллион долларов. Индия, подобно Турции и другим странам, изобретательно изыскивает новые способы для налаживания сотрудничества с Ираном, одновременно стараясь предохранить себя от карательных мер со стороны Соединенных Штатов. Среди прочего, она создает новые независимые компании, которые не присутствуют на западных рынках. 

Дорога из Чабахара до афганской границы имеет протяженность 220 километров. Она намного короче 1700-километрового пути из Карачи до пограничного Торкхама в северо-восточной части Пакистана. Она также короче 800-километровой дороги от Карачи до Чамана на северо-западе Пакистана. Томас Барфилд (Thomas Barfield), написавший книгу «Afghanistan: A Cultural and Political History» (Культурная и политическая история Афганистана) говорит об этом ясно и коротко: «новый транспортный коридор» через Чабахар «положит конец пакистанской монополии на транзитные пути от моря до Афганистана … превратив Иран в наиболее эффективный торговый маршрут на территорию Центральной Азии». 

Вопреки  конфронтационной логике, которая является  определяющей в нынешней эскалации напряженности между США и Ираном из-за ядерной программы исламской республики, у двух стран есть немало общих интересов, и прежде всего, это развитие региональной торговли и укрепление стабильности. Тегеран надеется стабилизировать обстановку в Афганистане и экспортировать свой природный газ и нефть на мировые рынки (а их у него соответственно 16 и 10% от общемировых запасов). Имеющаяся у него инфраструктура хоть и нуждается в модернизации, но все равно лучше подходит для транзита туркменского газа на мировые рынки, чем запланированные к сооружению новые трубопроводы через территорию Афганистана, Пакистана и Индии, или длинным путем через Каспий, Кавказ и Турцию.

Однако Вашингтону настолько сильно хочется исключить Тегеран из любых региональных планов, что он даже решил отдать предпочтение талибам в попытке стабилизировать Афганистан и проложить через него энергетические трубопроводы в середине 1990-х годов. В то время заместитель министра нефтяной промышленности Ирана Али Маджеди (Ali Majedi) заявил, лишь слегка утрируя: «Общая стоимость транспортировки углеводородов  из Центральной Азии через Иран составит 300000 долларов. Как можно сравнить это с суммой, намного превышающей 3 миллиарда долларов, которую придется потратить на трубопровод через Турцию?»

В наши дни сотрудничество между Вашингтоном и Тегераном по экономическим вопросам кажется исключительно маловероятным. На самом деле, США настаивают на введении все новых санкций, а не на взаимодействии. Но иранские и американские политические цели в Центральной Азии не обязательно должны противоречить друг другу. Действующие внутри Афганистана и угрожающие Западу боевики-сунниты из движения Талибан точно так же являются анафемой и для шиитского Ирана. Та тактическая поддержка, которую Иран якобы оказывает талибам, объясняется исключительно его антиамериканскими позициями, но не любовью к Талибану.

Несмотря на американские попытки изолировать Иран, такие страны как Индия, Китай, Турция и Россия делают долгосрочную ставку на Тегеран, причем именно потому, что это довольно стабильный и богатый энергоресурсами географический перекресток. Региональное влияние Ирана будет неизбежно расти, поскольку появляются все новые проекты, такие как газопровод Иран-Пакистан-Китай, железная дорога из Стамбула в Тегеран и Исламабад, предложенная Организацией экономического сотрудничества, а также торговый коридор «Север-Юг». Соединенным Штатам лучше свыкнуться с этими фактами, пока у них еще сохраняются связи с данным регионом.

Однако контакты с Ираном кажутся Вашингтону полной ересью. В американское столице все разговоры сводятся к новому ужесточению санкций, хотя своими милитаристскими словоизлияниями высшее руководство страны прокладывает отнюдь не Шелковый путь, а тропу войны.

Нагнетание давления на Иран лишь усилит его решимость стать обладателем атомной бомбы, приведет к дестабилизации в регионе и к росту цен на энергоресурсы, причем прямо посреди экономического спада. Лишь с согласованными усилиями дипломатии можно прийти к взаимовыгодным и общим интересам, включая сотрудничество в Афганистане и Ираке, а также построить полноценный и действующий новый Шелковый путь. 

Конечно, многие скажут, что дипломатия не дала результата даже тогда, когда президент Барак Обама «протянул руку» Тегерану в середине 2009 года. Но как пишет Трита Парси (Trita Parsi) в своей книге «A Single Roll of the Dice» (Бросить кости один раз), дипломатия в отношении Ирана на самом деле не потерпела неудачу. От нее просто отказались, в основном  по внутриполитическим соображениям. Главным в этом деле стали возражения Саудовской Аравии, Израиля и их сторонников в США, которые «боялись, что оттепель в отношениях США и Ирана пойдет во вред особым дружественным отношениям Америки» с этими двумя государствами.

Вашингтону необходимо решить, сколько еще должно вырасти террористов, сколько еще должно погибнуть военнослужащих и мирных жителей, сколько еще надо потратить долларов и лет на линии Дюрана, чтобы эта концепция нашла свое подтверждение. Поскольку Бразилия, Турция, Индия, Китай и весь остальной мир стремятся к использованию неоспоримо богатого иранского потенциала, Соединенным Штатам тоже было бы целесообразно последовать их примеру.