Настоящая радость - это возможность видеть, как рвет и мечет тот червь, которого столько раз топтали ногами. Радостно видеть, как те, кого столько раз били по щеке, бьют обидчика в ответ.
Я не любитель насилия. Не думаю, что можно многого добиться, поджигая банки и разбивая витрины. И, все же, я чувствую внутренний прилив наслаждения, когда вижу реакцию жителей Афин и других городов Греции на принятие парламентом «мер экономии», навязанных им Евросоюзом. Более того, если бы не было этого взрыва ярости - я бы погрузился в пучину депрессии.
Настоящая радость - это возможность видеть, как рвет и мечет тот червь, которого столько раз топтали ногами. Радостно видеть, как те, кого столько раз били по щеке, бьют обидчика в ответ. Как можно просить людей, чтобы они покорно приняли урезание своих жизненных стандартов так называемыми «мерами экономии»? Неужели мы хотим, чтобы они покорно согласились с уничтожением творческого потенциала молодежи? Неужели мы желаем, чтобы они просто приняли тот факт, что все их способности и таланты будут похоронены безработицей? И все это ради того, чтобы власти смогли спасти банки и сделать богатых еще богаче? Ради того, чтобы и дальше сохранять капиталистическую систему, срок годности которой и без того уже давно истек - и теперь она не может дать миру ничего, кроме уничтожения? Покорно принять «меры экономии» - значит, согласиться на то, чтобы депрессии прогнившей системы множились дальше, подавляя наше чувство собственного достоинства.
Насилие, которым отвечает Греция, взывает к миру. Сколько еще мы будем сидеть и смотреть, как мир наш на части рвут варвары - богачи и банкиры? Сколько мы будем стоять осторонь и наблюдать за ростом несправедливости, за разрушением системы здравоохранения, за тем, как систему образования низводят до какой-то нелепости? Доколе мы будем смотреть, как приватизируют водные ресурсы, да и вообще - весь мир? Доколе мы будем смотреть, как с лица земли стирают целые общины людей, а саму землю раскурочивают ради своей прибыли добывающие компании?
Хотя острие атаки направленно сегодня на Грецию, она происходит по всему миру. Повсюду деньги подавляют людей и все прочие формы жизни, подчиняя все своей логике - логике прибыли. И это, увы, не новость. Новизна заключается лишь в том, с какой мощностью ведется сейчас это широкомасштабное наступление; в том, что сегодня все хорошо сознают, что нынешняя динамика - это динамика смерти. Мы будто бы сознательно рвемся к уничтожению человеческой жизни на земле. Когда опытные комментаторы говорят сейчас о деталях недавних переговоров между правительствами по поводу будущего еврозоны, они забывают сказать, что эти переговоры беспечно ведутся о самом будущем человечества.
Мы все греки. Мы все субъекты, чью субъективность раскатывают катком истории, определяемой движением финансовых рынков. А так ведь, похоже, и будет. Миллионы итальянцев раз за разом протестовали против Сильвио Берлускони - но его свалили только финансовые рынки. То же самое происходит и в Греции: демонстрации против Георгиоса Папандреу-младшего шли одна за другой, но его отставки добились лишь финансовые рынки. И в обоих случаях на место Берлускони и Папандреу (причем даже без видимости консультации с народом) были назначены верные и преданные служители денег. Это уже не просто история, творимая богатыми властителями (хотя, свою прибыль они, конечно, получат). Это история, творимая динамикой, которую никто не контролирует - динамикой, способной уничтожит мир, если мы это допустим.
Пламя Афин - это пламя ярости и оно не может не радовать. Да, пусть ярость опасна - но только если она персонализирована и направлена против определенных групп людей (в данном случае - немцев). Ярость может легко обернуться деструктивностью в ее чистом виде. И не случайно первым министром, подавшим в отставку в знак протеста против принятия новых мер экономии был лидер крайне правой партии «Laos». Ярость легко может стать националистической и даже фашистской яростью - что отнюдь не сделает мир лучше. Поэтому важно четко показать, что эта ярость направлена не против немцев, и даже не против Ангелы Меркель, Дэвида Кэмерона или Николя Саркози. Эти политические деятели - лишь спесивые и жалкие символы, олицетворяющие подлинный объект ярости - власть денег и подчинение самой жизни логике прибыли.
Любовь и ярость. Ярость и любовь. Любовь играла важную роль в борьбе, которая за последний год переосмыслила само значение политики. Это глубокое чувство пронизывало движение «Occupy», и все, даже самые ожесточенные стычки, происходившие в разных уголках мира. Но любовь всегда идет плечом к плечу с яростью. Ярость с гневом говорят: «как смеете вы отнимать у нас саму нашу жизнь? Как смеете вы относиться к нам, словно к неодушевленным предметам»? Возможно, это ярость иного, отличного от нашего мира - и она силой прокладывает себе путь в мир, который окружает нас.
Тот иной мир пробивается не только лишь яростью, хотя она тоже является его частью. Но есть в нем и терпеливое созидание - созидание иных форм социальной солидарности и взаимовыручки. Зрелище горящих в Греции банков скрывает за собой глубинный процесс, а именно подспудно нарастающее сейчас движение людей, отказывающихся платить за проезд в автобусах, оплачивать счета за электричество, дорожные пошлины, банковские кредиты, позволяет нам заглянуть в будущее. Это движение, рожденное необходимостью и убежденностью; движение людей, организующих свою жизнь по-иному; движение людей, создающих сообщества взаимопомощи, сквотирующих пустующие здания и земли, создающих общественные сады, возвращающихся на природу, поворачивающихся спиной к политическим деятелям (которые сейчас боятся даже показываться на улице).
Это движение создает новые формы принятия решений - с помощью прямой демократии. Пусть они еще и недостаточны сами по себе. Возможно, это только эксперимент - но он имеет важнейшее значение. За полыхающими языками пламени происходит поиск и созидание иного образа жизни, который будет определять будущее Греции и всего мира.
В субботу по всему миру проходят акции в поддержку греческой революции. И сегодня мы все - греки.
Джон Холовей
