В понедельник агентство Bloomberg News оценило, что состояние 27-летнего основателя Facebook Марка Цукерберга (Mark Zuckerberg) по итогам предстоящего IPO его компании может составить около 21 миллиарда долларов. Хотя это (пока) не принесет ему место в первой двадцатке самых богатых людей планеты, входящих в Индекс миллиардеров Bloomberg, Цукербергу все равно обеспечен символический статус великого предпринимателя.
Wall Street Journal уже пишет, что Facebook «создал новый образ жизни» и что эта компания, предположительно стоящая 100 миллиардов долларов, «продемонстрировала образцовую американскую историю успеха, в которой есть как технологический гений, так и необходимая доля драматизма». Билл Келлер (Bill Keller) из New York Times также «восхищается воображением и трудолюбием» Марка Цукерберга.
Однако заслужил ли Цукерберг все эти деньги? Можно ли считать его гигантские богатства плодом исключительно его остроумной бизнес-идеи? Очевидные вопросы: чем бы он был без интернета? Или без компьютера? Или без многих других развивавшихся благодаря государственному финансированию технологий, которые позволили возникнуть социальным сетям? Разумеется, чего-то он «заслуживает», но как отделить заслугу вложенных общественных средств, от заслуг хитроумных предпринимателей, которым достается львиная доля полученных благодаря этим вложениям доходов?
Возьмем сам интернет: первая крупномасштабная компьютерная сеть ARPANET была создана в конце 1960-х годов Министерством обороны США. В 1980-х-1990-х годах Национальный научный фонд потратил 200 миллионов долларов на создание и поддержку сети региональных суперкомпьютерных центров под названием NSFNET. Соединившись с ARPANET, эта сеть обеспечила доступом практически все американские университеты, сделав интернет, по сути, гражданской сетью. Дальнейшее всем известно.
Изрядная часть гигантских богатств Кремниевой долины порождена деньгами налогоплательщиков. Марки Цубергерги всего мира до сих пор работали бы с радиолампами и перфокартами, если бы не исследовательские и технологические программы, которые создавало и финансировало после Второй мировой войны федеральное правительство и которые дали нам полупроводники, твердотельные электронные устройства, интегральные микросхемы и компьютеры.
Еще важнее – хотя о ней часто забывают - роль общественно созданного знания в целом. Длительное историческое развитие породило современную математику, химию, физику и металлургию, а также множество специализированных областей знания, благодаря которым за последний век развились технологии и информационные системы, без которых, в свою очередь, нынешнего мира компьютеров и интернета просто не было бы. Марк Цукерберг и условный предприниматель 30-летней давности могут обладать одинаковым человеческим капиталом, усердием, интеллектом и готовностью к риску. Однако 30 лет назад предприниматель не мог бы воспользоваться плодами медленно наращиваемого общественного «запаса знаний», которые позволили развиваться социальным сетям и создали для них рынок.
Расхожий взгляд на технологии предполагает, что прогресс – это цепь исключительных достижений отдельных «героев» (иногда «героинь»), совершающих великие открытия. Однако историки технологии давно установили, что технологии обычно развиваются постепенно и взаимодополняющим образом. Обычно некая конкретная область знаний медленно развивается благодаря вкладу, который вносят в нее множество разных людей, пока в какой-то момент не переходит определенный порог, и очередной так называемый прорыв не становится неизбежным.
Зачастую множество умных людей примерно одновременно приходят к одному и тому же просто потому, что работают примерно с одной и той же информацией. Очередной шаг вперед часто выглядит очевидным (или, по крайне мере, очень вероятным в перспективе нескольких месяцев или лет). Мы склонны отдавать заслугу (и, нередко, деньги!) тому, кто станет первым—или точнее, тому, кто первым сумеет привлечь общественное внимание, так как зачастую «настоящий» первооткрыватель владеет пиаром хуже, чем человек, который вовремя выдвигается вперед и приписывает себе все заслуги.
Так мы считаем изобретателем телефона Александра Грэма Белла (Alexander Graham Bell), хотя одновременно с ним или даже раньше это же изобретение сделали, в том числе, Элиша Грей (Elisha Gray) и Антонио Меуччи (Antonio Meucci). Ньютон и Лейбниц примерно одновременно пришли к разным версиям одной и той же теоремы. Если бы Билл Гейтс (Bill Gates) не «изобрел» операционную систему MS-DOS, кто-нибудь изобрел бы нечто аналогичное—собственно говоря, Гэри Килдалл (Gary Kildall) именно это и сделал. Мало кто помнит, что Campus Network, социальная сеть, созданная студентом Колумбийского университета Адамом Голдбергом (Adam Goldberg), предшествовала цукерберговской сети Facebook и была во многих отношениях более передовой. В число других забытых инноваций входит, например, предшественник Siri (приложения нового iPhone - личного помощника и вопросно-ответной системы) CALO (Cognitive Agent that Learns and Organizes (Обучающийся и организующий когнитивный агент)), который калифорнийская компания под названием SRI International разработала благодаря пятилетнему многомиллионному гранту, полученному от Пентагона.
Если говорить шире, по оценке известного экономиста Уильяма Баумола (William Baumol), «почти 90 %...нынешнего ВВП порождены инновациями, созданными с 1870 года». Он указывает, что «в нынешнем ВВП по-прежнему играют роль даже паровой двигатель, железная дорога и множество других изобретений еще более ранних времен». Лауреат Нобелевской премии по экономике Роберт Солоу (Robert Solow) подсчитал, что почти 90 % роста производительности труда первой половины 20 века могут быть отнесены только на счет «технических перемен в самом широком смысле», в то время как значение вкладываемого труда и капитала— то есть вклад работников и работодателей—выглядит едва ли не ничтожным на фоне гигантской роли технологического прогресса в целом. Очевидно, что большая часть экономической выгоды, распределяющейся между людьми в конкретный год или период, порождается технологическими и не только достижениями, унаследованными обществом от прошлого, а не созданными в настоящий момент. Лишь на этом фоне человек может быть «талантливым предпринимателем», или «обычным работником», или чем-либо между этими состояниями.
Другими словами, конкретные технологические вклады, которые приносят немногим удачливым баснословные вознаграждения – это лишь крошечный камешек на вершине горы открытых в прошлом знаний и технологий, наличие которой делает современные достижения в принципе возможными. При этом зачастую за знания, входящие в эту гору, платило общество.
Из этих фактов вытекает очевидный вопрос: если большая часть того, что у нас сейчас есть – это результат прошлых достижений, наследуемых нами сообща, почему этот дар нашей общей истории не должен обеспечивать более щедрых и обширных преимуществ всем членам общества? Реалии нынешнего распределения ресурсов трудно игнорировать: Марк Цукерберг уже сейчас входит в высший эшелон 400 американских миллиардеров, которым в общей сложности принадлежит больше богатства, чем нижним 60% населения нашей страны.
Как отмечает Уильям Гейтс-старший (William Gates Sr.), наши нынешние элиты пожинают непропорционально большую часть плодов того, что по своей природе является коллективными инвестициями. Поэтому он призывает взимать с них соответствующие налоги. Покойный Герберт Саймон (Herbert Simon), получивший в 1978 году Нобелевскую премию по экономике, также предлагал облагать крупными налогами использование «наследия» такого рода. Особенно разумно было бы использовать эти средства, чтобы поддерживать создающие и порождающие знания образовательные и исследовательские структуры на всех уровнях, снижать выплаты за обучение, расширять возможности для получения высшего образования и предоставлять более щедрую поддержку гражданам с низкими и умеренными доходами.
Гар Альперовиц – автор книги «Америка после капитализма» («America Beyond Capitalism»), профессор политической экономии Мэрилендского университета и сооснователь инициативы Democracy Collaborative.
Гар Альперовиц
