4. Исламский экстремизм

Идеи «мировой исламской революции» и «мировой арабской империи» взяли на вооружение в основном действующие на международной арене исламские неправительственные религиозно-политические организации, исповедующие экстремизм и террористические методы. Для этих исламистских организаций характерно агрессивное отношение к европейско-христианским духовным ценностям, использование ислама как революционной идеологии, проповедь шариатского эгалитаризма и строгих правил общественной жизни, обязательных для «истинных» мусульман, что превращает веру в радикальную идеологию.

При всей разнородности ислам давно пытается выступать в качестве коллективного транснационального политического игрока, во всяком случае, таковым уже стал политический ислам. Так или иначе, все проекты, связанные с данной тенденцией, опираются на заложенную в исламе концепцию уммы — сообщества мусульман, в котором стерты все межэтнические и межгосударственные преграды. Сегодня идея всемирной уммы[2] — одна из теоретических основ любого исламистского проекта. В суннитском варианте из нее логически вытекает концепция исламского государства.

Существуют проекты халифатистского характера, среди которых сегодня как наиболее значимый выделяется проект Хизб ат-Тахрир ал-Ислами — ХТИ, или Партия исламского освобождения. Партия ХТИ, образованная в начале 1950-х годов на базе другого транснационального исламского движения — «Братья-мусульмане» (существует с 1928 года), строит свой собственный глобализм в виде концепции всемирного халифата. Согласно этой доктрине, объединенным миром будет править халиф, руководствующийся в управлении этим мегагосударством нормами государства пророка Мухаммада и четырех «праведных халифов».

Очевидная иллюзорность этих идей не мешает ХТИ последовательно увеличивать число сторонников в различных странах. Партия не является глобальной организацией в структурном плане: ее национальные или региональные ячейки действуют почти автономно, хотя и придерживаются одной и той же идейной ориентации. Сами эти структуры построены по иерархическому принципу. Они напоминают левые и национально-освободительные движения недавнего прошлого, которым часто приходилось действовать (так же как и большинству национальных структур ХТИ) в условиях запрета, то есть нелегально.

Тем не менее, ошибочно приписывать исламскому миру якобы присущие ему нетерпимость и неприятие свободы. Если обратиться к мусульманскому историческому наследию, то нельзя не вспомнить о тех проявлениях свободомыслия и терпимости, которые существовали в нем на протяжении многих веков. Именно их надо считать существом этой цивилизации, а не ту воинственность, которая сегодня появилась в ней как реакция на несправедливость и дискриминацию. К примеру, в Средние века, когда в Европе свирепствовала инквизиция, исламские философы-перипатетики и теологи-мутакаллимы вел открытые споры о том, мог ли мир быть создан Богом из ничего. Тогда некоторые великие арабские и персидские поэты позволяли себе гораздо более смелые нападки на религию, чем те, за которые сегодня преследуют их собратьев, а евреи спасались от преследований, которым они подвергались в Европе, в Арабском халифате.

На рубеже XX—XXI вв. в мусульманском мире появилось огромное количество подобного рода экстремистских организаций. Перечислим лишь наиболее крупные из них.

«Мировой фронт джихада» — «Всемирный исламский фронт борьбы с иудеями и крестоносцами». Создан Усамой бен Ладеном, подписавшим соглашение о сотрудничестве с лидерами египетской организации «Джихад» Мустафой Хамза и Ахмедом аль-Завахири.

«Народная исламская конференция» — крупная неправительственная организация, основанная в апреле 1991 г. в г. Хартуме (Судан). Ее основная задача — полное освобождение Иерусалима и оккупированных Израилем территорий; поддерживает освободительные движения мусульман в Боснии, Косово, Кашмире и Чечне.

В Ливии с 1989 г. разворачивает свои действия организация «Всемирное исламское народное руководство» во главе с лидером Ливийской Джамахирии («народного государства») Муамаром Каддафи, которое не только пропагандирует ислам, но и оказывает военно-политическую поддержку экстремистским религиозно-политическим движениям.

Множество радикальных религиозных организаций действует в Пакистане. Туда стекаются исламисты из «горячих точек» — Афганистана, Боснии, Кашмира. Исламабад почти открыто поддерживает международный экстремизм, что является важным элементом антишиитской направленности его политики.

Эксперты считают, что источники финансирования исламистских экстремистских неправительственных организаций различны: благотворительные и религиозные организации, богатые аравийские страны, Международный исламский университет в Исламабаде, каирский религиозный университет Аль-Азхар в Каире, бруклинский Центр беженцев «Алькифах», религиозные центры Пакистана, а также ЦРУ. Достаточно хорошее финансирование позволяет неправительственным религиозно-политическим организациям создать разветвленную информационно-пропагандистскую сеть по всему миру, активно использовать Интернет и спутниковые телефоны. Экстремистские группировки часто распадаются и возникают вновь уже совсем под другими названиями, что затрудняет их идентификацию и делает почти неуловимыми.

Американская тактика, нацеленная на контроль над экстремизмом в исламском мире, себя не оправдала. Выпущенный в Афганистане «джинн» (движение «Талибан» и «Аль-Каида») вырвался из бутылки: вместо того чтобы держать в напряжении Россию и Китай, ограничивая свободу их маневра в регионе, он повернул против своего создателя — США. Учитывая изначально присущий «политическому исламу» антиамериканизм, этого следовало ждать.

Сегодня можно констатировать, что в исламском мире осуществляется дерзкий эксперимент: попытка с помощью экстремистских методов реализовать особый исламский проект, сочетающий идеи вооруженного джихада против Запада с консервативным утверждением ислама. Этот проект носит транснациональный характер, объединяя сотни выходцев из Центральной Азии, арабов, суданцев, йеменцев, палестинцев, а также мусульман-уйгур из Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая.

Вместе с тем в большинстве государств Ближнего и Среднего Востока наиболее влиятельны сегодня не религиозные, а светские экономические и политические объединения: ОПЕК, Совет арабского сотрудничества, Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, Союз арабского Магриба. Практически единственной мусульманской организацией, действующей на государственном уровне, является Организация Исламская конференция (ОИК), однако членство в ней не предполагает исламского характера внутренней политики участников и не накладывает на них обязательств по введению шариата. Многие современные наблюдатели обращают внимание на то, что деятельность ОИК пока не принесла особых результатов, поскольку эта организация так и не смогла объединить мусульманские страны общими целями. На неправительственном уровне в мусульманском мире наибольшую известность в последние годы приобрели такие организации, как Лига исламского мира и Всемирный исламский конгресс, однако и они не смогли сформировать общий вектор «мусульманской» внешней политики, сблизив позиции разных стран.

Даже те государства Ближнего и Среднего Востока, которые декларируют во внешней политике идеи распространения ислама, на практике занимают весьма прагматичную позицию. Это относится прежде всего к Ирану и аравийским монархиям.

Так, политика нынешнего руководства Исламской Республики Иран подчинена скорее национальным интересам, чем исламизму. Известно, что президент Ирана пытается нормализовать отношения с аравийскими монархиями, чтобы смягчить напряженность в регионе Персидского залива и сократить там американское военное присутствие. Напомним, что он объявил об отказе от территориальных претензий к арабским соседям на время американской операции против Ирака. На постсоветском пространстве Иран сыграл позитивную роль в урегулировании межтаджикского конфликта, поскольку иранское руководство опасалось усиления этнической нестабильности в регионе, что неизбежно усилило бы сложные внутренние этнические проблемы внутри страны. В карабахском конфликте Иран стал на сторону христианской Армении, проявив здравый смысл и не поддавшись солидарности с единоверным Азербайджаном.

Иранское политическое руководство обеспокоено сегодня возможностью повторения «афганской модели» в Иране для свержения теократического режима Тегерана и замены его прозападным режимом. Известно, например, что США активно поддерживают антиклерикальные силы в Иране. Основная проблема состоит в том, что Иран уязвим с точки зрения этнических конфликтов, поскольку из 65-миллионного населения страны только чуть более половины являются персами, четвертую часть составляют азербайджанцы, еще одну четверть представляют разнообразные меньшинства: курды, туркмены, арабы. Азербайджанцы и персы представляют определенную опасность для национальной целостности Ирана. Эту «карту» постоянно пытаются разыграть американцы, поддерживая постсоветский Азербайджан в его имперских устремлениях к созданию так называемого «Большого Азербайджана», для усиления нестабильности в регионе.

Другой причиной нестабильности на мусульманском Востоке является противостояние Ирана и Турции, поскольку каждое из государств имеет имперские устремления. Турки и персы исторически противостоят друг другу в исламском регионе, поскольку каждое государство имеет свою концепцию исламского общества, хотя в конечном счете их устремления направлены к расширению геополитических сфер влияния. Очевидно, что в случае обострения отношений между ними весь регион будет охвачен массовыми беспорядками. При этом можно прогнозировать, что имеющие место латентные этнические конфликты выйдут из-под контроля. Дело в том, что Турция вполне может стать жертвой региональных этнических конфликтов, поскольку имеет в своем составе примерно 20% курдов, проживающих в основном в восточных регионах страны. Иракские и иранские курды активно втягивают турецких курдов в борьбу за национальную независимость. Поэтому обострение внутренних конфликтов в Турции способно стимулировать курдов к стремлению получить полную национальную автономию.

Современные геополитики часто называют Турцию «постимперским государством», которое сегодня пребывает в ситуации определения своего геополитического вектора. Известно, что Турция никогда не скрывала своего стремления к доминирующему положению на Кавказе. Напомним, что важнейшая роль в формировании нынешних границ Азербайджана принадлежит турецкой армии. И сегодня, в период обострения противоречий между кавказскими государствами, Турция вновь стремится играть на Кавказе важную роль.

Геополитические устремления современной Турции возможны в рамках развития трех сценариев:

· прозападные модернисты стремятся превратить ее в европейское государство;

· правоверные исламисты, напротив, ориентируются на Ближний Восток и мусульманский мир;

· современные националисты обращают свой взор в сторону постсоветского пространства и России — они видят новое предназначение тюркских народов в создании Великой тюркской империи, включая бассейн Каспийского моря и Среднюю Азию.

Турция стремится предстать в роли «освободительницы» своих братьев по вере от долгого российского гнета. Но идеи пантюркизма и панисламизма не получили широкого отклика на постсоветском пространстве, отчасти из-за продолжительного атеистического советского прошлого центрально-азиатских народов, которые во многом утратили восприимчивость к воинственным религиозным призывам.

Российские исследователи обращают внимание на то, что ни Турция, ни Иран не смогли закрепиться в Центральной Азии, частично успешной оказалась лишь их политика в Закавказье. Но и здесь Иран не сумел создать клерикальную опору наподобие той, на которую он опирается в Ливане или Афганистане. Шансы на утверждение «иранской модели» в Азербайджане ничтожны — во многом потому, что в качестве образца там избрали светскую «кемалистскую» Турцию.

При этом российские эксперты подчеркивают, что существует угроза экспорта радикальных исламских идей в мусульманские регионы СНГ. Центрально-азиатские власти обвиняют в подрывной деятельности Исламскую партию освобождения (Хизб ут-Тахрир), которая сыграла ключевую роль в событиях в Бешкеке (1999 и 2000). Хизб ут-Тахрир не была замечена в призывах к насилию, но развернула активную пропаганду против светских режимов центрально-азиатских государств. Используя этническую аргументацию, она требовала изгнать из региона «евреев и русских», правящую элиту Узбекистана клеймила как «сионистскую», а листовки Исламского движения Узбекистана (ИДУ) в том же духе называли президента Ислама Каримова «иудейским кафиром, ненавидящим мусульман».

Экстремистские мусульманские группировки создали на постсоветском пространстве единую организацию — Исламское движение Центральной Азии. Помимо Исламского движения Узбекистана в союз входят группы из Киргизии, Таджикистана, Чечни и Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. Новое исламистское объединение намерено свергнуть светские правительства и создать в Ферганской долине халифат, живущий по законам шариата. Однако российские эксперты полагают, что шансы на успех такого государственного образования на территории Узбекистана минимальны, так как, не обращая внимания на протесты международной общественности, узбекские власти продолжают проводить в отношении исламистов жесткий, репрессивный курс. Поэтому объектами их нападений или террористических актов могут стать скорее Таджикистан или Киргизия, не располагающие такими же, как Узбекистан, возможностями подавлять антиправительственные выступления.

Таким образом, сегодня в мусульманском мире крупными геополитическими игроками являются Иран, Турция, CШA и Россия, хотя вполне можно прогнозировать, что вскоре активным действующим лицом здесь может стать и Китай.

5. Российская политика на Ближнем Востоке

Политика России на Ближнем Востоке традиционно опирается на связи с Тегераном: взаимная враждебность Ирана и США склонила Тегеран занять пророссийскую позицию. Важную роль здесь играют экономические связи, особенно содействие России в строительстве атомной электростанции в Бушере. В последние годы активизировалось сотрудничество в нефтегазовой отрасли, развитии транспорта и сельского хозяйства, в сфере культуры. В вузах России открываются кафедры персидского языка (фарси), а в иранских учебных заведениях начинают преподавать русский язык. Значительным успехом на пути российско-иранского сотрудничества является участие России в создании иранского спутника «Зохра», российско-иранского спутника «Сина-1». Объемы торговли между Ираном и Россией возросли с 600 млн. долл. США в середине 1990-х гг. до почти 2 млрд. долл. в 2007 г. Российская дипломатия активно участвует в переговорах по урегулированию вопроса об иранской ядерной программе. Она побудила Иран начать переговоры с МАГАТЭ, что предполагает более высокую степень открытости иранской атомной программы. Россия исходит в этом вопросе из признания права всех государств — членов Договора о нераспространении ядерного оружия на использование ядерной энергии в мирных целях и обеспечения неукоснительного соблюдения требований режима нераспространения ядерного оружия.

Таким образом, Россия сегодня играет роль посредника в отношениях мусульманского мира с Западом, активно привлекая к этому статусу Русскую православную церковь. Сегодня Москва демонстрирует стремление к большему сближению с исламским миром, Россия получила статус наблюдателя в Организации Исламская конференция. Для активизации диалога с исламскими странами в 2006 г. была создана Группа стратегического видения «Россия — исламский мир», в состав которой входят более двадцати известных деятелей мусульманского мира. Сопредседателями Группы с российской стороны являются Евгений Примаков и бывший президент Татарстана Минтимер Шаймиев. Группа стратегического видения «Россия — исламский мир» представляет собой постоянно действующую площадку для консультаций, она проводит регулярные встречи в разных странах мусульманского мира. Так, в 2008 г. в Саудовской Аравии состоялось заседание Группы, посвященное межрелигиозному диалогу, в декабре 2009 г. — встреча в Кувейте на тему обострения ситуации на Северном Кавказе.

Вместе с тем проникновение США в Закавказье и Центральную Азию, региональная экспансия Турции и Китая по-новому ставят вопросы об «исламском факторе» в российской геополитике. Несмотря на то, что в значительной степени урегулирован конфликт в Чечне, по-прежнему живы среди россиян опасения и страхи перед «исламским терроризмом». Особую опасность представляет распространение представлений об отсутствии принципиальной разницы между исламом и политическим радикализмом, что в корне ошибочно. Разжигание религиозной вражды между христианами и мусульманами в евразийском государстве чревато серьезной внутренней дестабилизацией страны. Здесь уместно напомнить слова известного русского реформатора П.А. Столыпина: «Наш орел — наследие Византии — орел двуглавый. Конечно, сильны и могущественны и одноглавые орлы, но, отсекая нашему русскому орлу одну голову, обращенную на Восток, вы не превратите его в одноглавого орла, вы заставите его только истечь кровью».

России необходима сильная «мусульманская» политика, поскольку в ее составе сегодня свыше 20 млн. мусульман, которых связывает со славянами и историческое прошлое, и мировоззренческое сходство ислама и православия. Можно согласиться с мнением ведущих российских геополитиков, которые подчеркивают, что одна из главных стратегических задач России — не допустить радикализации собственного российского ислама. Тесное сотрудничество с «внешним» мусульманским миром обусловлено географической близостью России к мусульманскому Востоку. Важным направлением мусульманской стратегии России могли бы стать реализация масштабных инфраструктурных проектов в Каспийском регионе и создание новой системы коллективной безопасности в мусульманском мире.

[1] Экуменизм (греч. oikumene — обитаемый мир) — в широком смысле идеология всехристианского единства, движение за всемирное христианское единение; в более узком смысле — движение за лучшее взаимопонимание и сотрудничество конфессий.

[2] Умма — в исламе сообщество верующих (умматп аль-му'минин),т.е. весь исламский мир. Кроме того, в арабском языке слово «умма» так же может использоваться и в значении нации (например, аль-умам аль-муттахида, т.е. Объединенные нации).