А начиналось все так: Из наказа ярославскому воеводе Степану Траханиотову от 13 октября 1697 года: Беречь накрепко, чтобы в городе, на посаде, и в уезде… и в деревнях разбоев, и татьбы, и грабежу, и убийства, и корчем, и блядни, и табаку ни у кого не было; а которые люди учнут каким воровством воровать, грабить, разбивать и красть или иным каким воровством промышлять и корчмы, и блядни, и табак у себя держать, тех воров служилым людям велеть имать и приводить к себе и сыскивать про их воровство накрепко.
1 декабря 1955 года 42-летняя чернокожая швея из Алабамы Роза Паркс отказалась уступать место белому пассажиру-мужчине в Монтгомери. Она была арестована и приговорена к штрафу. При этом в том же году в Монтгомери в автобусах было арестовано пять женщин и двое детей, не включая черных мужчин, один чернокожий был застрелен водителем.
В 1955 году терпение негров в Монтгомери (штат Алабама, США) лопнуло. Белые окончательно уели чернокожих загородками в общественном транспорте. По тогдашним законам, чернокожие не должны были занимать в автобусах первые четыре ряда «только для белых». Если все места «только для белых» были заняты, то сидящие чернокожие должны были уступить белым пассажирам свои места. И негры устроили бойкот автобусам. К чёрному населению присоединились сочувствующие белые. Автобусы опустели. Под напором общественности власти сдались и обидные для «цветных» (ведь притесняли не только негров, но и метисов, индейцев и т. д.) законы были отменены. Важная деталь: бойкот продолжался 381 день. Вот у кого можно поучиться борьбе за свои права.
Среди водителей автобусов не было негров и, хотя некоторые белые водители были вежливы, слишком многие из них позволяли себе оскорбления и ругательства по отношению к неграм. Совершенно естественно было услышать в автобусе, как они кричали неграм: «Черные коровы», «ниггеры», «черные обезьяны». Нередко негры платили за проезд у входа, а затем были вынуждены сойти, чтобы снова сесть в автобус с задней площадки, и очень часто автобус уходил до того, как негр подходил к задней двери, увозя его плату за проезд… Негра заставляли стоять, хотя в автобусе были свободные места «только для белых». Даже если в автобусе не было белых пассажиров, а негров набивалось много, им не разрешалось садиться на первые четыре места. Но и это было еще не все. Если все места, предназначенные для белых, уже были ими заняты, а в автобус вошли новые белые пассажиры, негры, сидящие на нерезервированных местах, находящихся позади мест, предназначенных для белых, должны были встать и уступить им место. Если негр отказывался это сделать, его арестовывали. В большинстве случаев негры подчинялись этому правилу без возражения, хотя время от времени встречались такие, которые отказывались подчиниться этому унижению. (Мартин Лютер Кинг)
Петр I приказал полиции вылавливать в городе "гулящих девок" и заключать их в так называемые "прядильные дома", где они занимались прядением. Пряли они, надо думать, без удовольствия.
Из указа Сената от 6 мая 1736 года:
Понеже
правительствующему Сенату известно стало, что во многих вольных домах
происходят многие непорядки, а особливо многие вольнодумцы содержат
непотребных женок и девок, что весьма противно христианскому
благочестивому закону.
Того ради смотреть, ежели где такие непотребные женки и девки, тех высечь кошками и из тех домов их выбить вон…
Елизавету Петровну они тоже раздражали, и она
учреждает Секретную больницу, она же Калинкин дом –
полицейско-исправительное заведение "для непотребных жен и девок".
Лечение проводилось "секретным" путем, больные числились под номерами,
иногда даже в масках, и имели право не называть своего имени и звания.
Лазарет виделся матушке-государыне как несущий воспитательную нагрузку, и
пациентов наказывали: сажали одну овсянку, запрещали свидания, надевали
смирительную рубашку, а в случае неповиновения заключали в темный
карцер.
Из указа Елизаветы I (август 1750 года):
Понеже по
следствиям и показаниям пойманных сводниц и блядей, некоторые
указываемые ими непотребные (женщины) скрываются… Ее Императорское
Величество указала: тех скрывающихся непотребных жен и девок, как
иноземок, так и русских, сыскивать, ловить и приводить в главную
полицию, а оттуда с запискою присылать в комиссию в Калинкинский дом
Екатерину II равно беспокоили и подрыв экономических
устоев необлагаемым налогом промыслом, и распространение сифилиса среди
солдат. Поэтому за это можно было сесть, причем, что обидно – за свой
счет:
Из принятого при Екатерине II "Устава о благочинии" (от 8
апреля 1782 года): 1. Буде кто дом свой или нанятой откроет днем и ночью
всяким людям ради непотребства, с того взыскать пеню 12-дневное
содержание в смирительном доме и сажать его в тот дом, пока не заплатит.
Буде кто непотребством своим или инаго делает ремесло, от того имеет
пропитание, то за такое постыдное ремесло отослать его в смирительный
дом на полгода.
После того как указом Николая I жрицы продажной любви были узаконены, учредили Врачебно-полицейский комитет, издали нормативные акты, а тетенькам выдали документ – тот самый желтый билет. Паспорт отбирали и хранили в участке
Да если бы на ниве любви промышляли только они! увы. Конкуренция была жестокая. Были дорогие содержанки ( как правило иностранки – мода, престиж; особенно поспособствовал Дюма своей «Дамой с камелиями»). "Встают они поздно, – с явным осуждением писал в 1868 г. анонимный автор "Очерка проституции в Петербурге", – катаются по Невскому в каретах и выставляют себя напоказ во французском театре".
Были простушки, часто выходцы из деревень – прислуга, девушки из кондитерских,
Ну и конечно женщины из мира театральных подмостков – хористки, танцовщицы кафешантанов – они составляли серьезную конкуренцию "бланковым" девушкам, пытавшимся найти клиентов в местах общественных увеселений, а ранее всего – цыганки. Цыганские хоры – это почти обязательный атрибут ночной жизни Петербурга.
В 40-70-х гг. брать на содержание цыганок считалось хорошим тоном даже в аристократических кругах. Причем на то, чтобы принять ухаживания должен был дать согласие хор – это не было частным делом. Кстати сказать, цыганки никогда не числились ни в "билетных", ни в "бланковых" проститутках.
Слово же "хористка" в предреволюционной России обозначало профессию и репутацию.
Девушки по окончанию выступления, вступали с клиентами в связь, неимеющую отношения к вокалу. В контрактах, которые они заключали, частооговаривали обязанность «ужинать» с гостями по окончанию концерта.
Владелец увеселительного театра "Буфф" даже провел реконструкцию помещений, соорудив уединенные ложи и кабинеты.
В немногих хористок их поклонники влюблялись, и дело кончалось браком(вспомним Панину, Вяльцеву, Плевицкую). Но чаще судьба певичекзаканчивалась грустно.
Публичный дом был заведением серьезным.
Он не должен был иметь никаких вывесок, расстояние от него до церквей, школ и училищ должно было быть "достаточно большим".
Внутри
публичного дома разрешалось иметь пианино и играть на нем. Все
остальные игры были запрещены, особенно настороженно упоминались тут
шахматы. Также было запрещено украшать дом портретами царственных особ.
Делились бордели на три категории: высшая оплата до
12 рублей (не более 7 человек в сутки), средняя до 7 рублей (до 12
человек), низшая до 50 коп. (до 20 чел. в сутки). Неисполняющих
требования проституток заключали под стражу в уже упомянутый "Калинкин
дом".
Т.к. проституция считалась официальной профессией, то публичные дома облагались налогом.
Оговаривался и расчет за услуги: 3/4 полагались хозяйке, 1/4 – девушке. Правила эти, полагаю, соблюдались когда как.
Из Правил содержательницам борделей, утвержденных министром внутренних дел 29 мая 1844 года:
1. Бордели открывать не иначе как с разрешения полиции.
2. Разрешение открыть бордель может получить только женщина от 30 до 60 лет, благонадежная.
8. В число женщин в бордели не принимать моложе 16 лет…
10. Долговые претензии содержательницы на публичных женщин не должны служить препятствием к оставлению последними бордели…
15. Кровати должны быть отделены или легкими перегородками, или, при невозможности сего по обстоятельствам, ширмами…
20.
Содержательница подвергается также строгой ответственности за доведение
живущих у ней девок до крайнего изнурения неумеренным употреблением…
22. Запрещается содержательницам по воскресным и праздничным дням
принимать посетителей до окончания обедни, а также в Страстную неделю.
23. Мужчин несовершеннолетних, равно воспитанников учебных заведений ни в коем случае не допускать в бордели.
Билетным предписывалось посещать баню, не уклоняться
от медицинского освидетельствования, и ни в коем случае !!! не
использовать косметики. Я так понимаю – чтобы не пытаться приукрасить
товар/услугу.
Власти были к ним, впрочем, были лояльны : в
кабинеты для осмотра разрешали приходить под вуалью, а в документе 1888
года, переизданном в 1910 году, инструкции Министерства Внутренних Дел
для чинов сыскных отделений говорилось : п. 18 « …каждый чин сыскной
полиции при исполнении … должен быть с лицами женского пола вежлив,
серьезен и сдержан в особенности »
