Несколько лет назад профессор Школы лесных ресурсов Университета штата Вашингтон в Сиэтле (School of Forest Resources, University of Washington) Джон Мазлаф (John Marzluff) обратил внимание на то, что вороны в его родном городе годами преследуют людей, которых по разным причинам не любят, — над головой непопулярной личности кружится орущая стая. В число нелюбимых попали и университетские орнитологи, которые регулярно ловят, измеряют и метят птиц. А вороны, вместо того, чтобы испытывать благодарность за то, что их потом отпустили, долго помнят, кто их ловил. Однако ученых преследуют не только птицы, побывавшие у них в руках, но и ни разу не ловленные. Очевидно, информация об орнитологах каким-то образом распространяется среди местной вороньей популяции. Вопрос в том — каким. Чтобы это выяснить, профессор Мазлаф вместе со своими сотрудниками Хизер Корнелл (Heather Cornell) и Шеннон Пекораро (Shannon Pecoraro) 5 лет назад начал длительный эксперимент, который продолжается до сих пор.
Исследователи ловили ворон в пяти разных местах в окрестностях Сиэтла, причем делали это в масках. Резиновые маски представляли собой человеческие лица с несколько утрированными чертами, например выпученными глазами или большими щеками. Была там шрекообразная рожа и даже маска пещерного человека в соломенной шляпе. Орнитологи работали по двое в одинаковых масках, которые они снимали и надевали только в помещении, так что птицы не видели их лиц. Для каждого места была своя постоянная «личина ловца». На то, чтобы измерить и взвесить птицу и надеть на нее яркое, хорошо заметное кольцо, требуется 10-30 минут. Пока орнитологи работали, над ними на высоте 1030 м кружила стая из 15-40 ворон, которые оглашали воздух сигналами тревоги. Лишь в одной из точек, где домовладелец когда-то убил несколько птиц, собиралась стая всего из 4-5 особей.
После того, как в каждом пункте было поймано и помечено от 7 до 15-ти ворон, исследователи это дело прекратили. Но время от времени доброволец надевал маску ловца либо какую-нибудь из других, нейтральных масок и не спеша прогуливался в ней час-другой вблизи места ловли по установленному маршруту протяженностью 2-3,8 км. А исследователи в это время наблюдали за тем, как реагируют вороны на разные маски. Прогулки повторялись многократно, и орнитологи смогли оценить, как меняется поведение птиц в пространстве и времени.
Прежде всего они выяснили, что вороны запоминают «маску ловца», отличают от нейтральных масок и реагируют на нее агрессивно. Следовательно, они способны различать и запоминать человеческие лица. Речь идет именно о лицах, поскольку на маршрут в одной и той же маске выходили мужчины и женщины разного возраста и комплекции.
Память о враждебном лице со временем не затухает; напротив, число птиц, негативно реагирующих на маски ловца, постоянно возрастало. До начала ловли к маскам плохо отно -сились только 3% птиц — ну, не понравились кому-то выпученные глаза или соломенная шляпа. Но через две недели после того, как орнитологи перестали ловить птиц, после девяти прогулок добровольца на маску ловца бурно реагировали около 26% ворон, а спустя 5 лет на враждебную личину злобно каркали уже почти все встреченные на маршруте птицы. При этом количество ворон, которые пугались нейтральной маски, все эти годы оставалось неизменным.
Со временем увеличивалась и территория, на которой узнавали маску ловца. Взрослые вороны — территориальные птицы, их участки относительно невелики. Поначалу птицы проявляли агрессию по отношению к добровольцу в маске в радиусе нескольких десятков метров от мест ловли, однако к концу 5-летнего срока это расстояние возросло до 1,2 км.
Джон Мазлаф и его коллеги пришли к выводу, что вороны ничего не забывают и не прощают и передают полученные знания о том, кто есть враг — в данном случае, опасная маска, соседям и членам своей семьи, которые затем распространяют эту информацию в своих семьях и среди своих соседей. Передача сведений происходит в стаях.
Негативная реакция вороны проявляется в том, что она гневно каркает на неугодную ей личность, нервически подрагивая крыльями и хвостом. Но нередко злобно кричащая птица привлекает других ворон и собирает стаю. Вороны убеждены, что, если одна из них на кого-то сердится, значит, у нее есть для этого основания, с готовностью присоединяются и дружно обкаркивают и преследуют врага. Участие в таких операциях позволяет одним воронам показать нового врага, другим — запомнить его, а юным птицам — заодно научиться правильному с ним обращению. По наблюдениям американских исследователей, стаи, преследующие маску ловца, сначала собирали вороны, побывавшие в руках у орнитолога, или очевидцы поимки. Но со временем такие же стаи стали сколачивать и птицы, получившие информацию из «вторых рук». Исследователи видели много скоплений ворон, в которых не было ни одной помеченной ими птицы.
Во время прогулок наблюдателям нередко приходилось встречать одинокую ворону, которая явно не могла быть очевидцем поимки, но, тем не менее, бурно реагировала на опасную маску. Очевидно, эту маску ей раньше показали соседи по стае. Птенцов обучают не только соседи, но и родители. Ученым случалось встречать воронят, еще не бывавших в стае, однако сердито каркающих на человека в опасной маске. А поскольку взрослых в это время рядом не было, молодые птицы явно не копировали поведение старших, а были заранее ими научены. Кстати, молодежное движение у ворон отсутствует. Воронята при виде враждебной маски стаи не собирают, но, может быть, они начнут это делать, когда подрастут.
Итак, социальное обучение в стае обеспечивает быструю и эффективную передачу информации. Ворона увидела врага, опознала, заорала, слетелись соседи и молодежь, все запомнили супостата, при случае показали другим. Полученные таким образом знания сохраняются долго, поскольку за 5 лет количество ворон, узнающих маску ловца, возросло, а не уменьшилось.
Соблазнительно получать ценные сведения из вторых рук, ничем не рискуя. Однако профессор Мазлаф и его коллеги отмечают, что информация, добытая таким образом, менее достоверна. Вороны, которым опасную маску показали собратья по стае, впоследствии узнают ее примерно в 3 раза реже, чем птицы, непосредственно пострадавшие от ловца. Хотя даже в этом случае птицы реагируют на опасность более четко, чем на нейтральную маску, так что обучение из вторых рук всё же лучше, чем никакого. Впрочем, вороны — свидетели захвата видели, что пойманных птиц отпустили целыми и невредимыми. Если бы речь шла не о замаскированных орнитологах, а о смертельно опасном хищнике, возможно, реакция ворон была бы более выраженной.
Интересно, что вороны различают человеческие лица, т.е. видят в этом смысл. Птицы понимают, что люди относятся к ним по-разному: кто-то их не любит и опасен, а кто-то кормит и полезен. Способность ворон различать людей и передавать личный опыт всем родным и знакомым помогла этим птицам чрезвычайно успешно соседствовать с человеком. А людям следует иметь в виду, что живут вороны долго, до 40 лет, память у них хорошая, система передачи информации налажена, так что человек, когда-то обидевший птицу, может до конца жизни быть объектом преследования целой стаи.
Наталья Резник
