Сегодня туареги ведут наступление в Мали, на очереди — Нигер и Буркина-Фасо. Ситуация осложняется тем, что в союзники к кочевникам набиваются исламисты, а погреть руки над костром новых войн хотят внешние игроки, в первую очередь Франция.

После падения Джамахирии и гибели полковника Каддафи большинство наблюдателей предсказывали Ливии стремительную «сомализацию», то есть распад единого государства и продолжение гражданской войны, только теперь уже не между двумя сторонами, а в формате «все против всех». Слишком уж очевидным и неизбежным представлялся этот сценарий: ровно так было в Сомали — стране, давшей название термину. Там после свержения диктаторского режима вооруженные группировки вцепились друг другу в глотки, разорвали страну на части. Также было и в Афганистане после взятия Кабула моджахедами - гражданская война, по сути, не прекратилась здесь до сих пор. Были периоды, когда в этой стране фактически отсутствовало центральное правительство.

Следует признать, что в Ливии «сомализации» пока не произошло — продолжавшаяся с февраля 2011 года гражданская война закончилась в октябре, после падения последних бастионов каддафистов — городов Сирт и Бани-Валид. Хотя каддафистское подполье периодически беспокоит новые власти диверсиями и спорадическими мятежами, организовать партизанское сопротивление на достойном уровне у сторонников Джамахирии не получается.

Главная причина заключается в том, что у каддафистов нет достойного лидера: один из сыновей Каддафи, Мутассим, погиб в Сирте одновременно с отцом, другой, Сейф аль-Ислам, взят в плен, третий, легендарный командир ливийского спецназа Хамис, пропал без вести и тоже, скорее всего, убит. Остальные дети полковника находятся в эмиграции.

Вместе с тем потенциальная возможность полномасштабного каддафистского восстания все еще держит вместе разнородный союз победителей: восточноливийские племена, бенгазийский криминал, исламистов, часть берберов, дезертировавших из стана Каддафи чиновников. Хотя вооруженные стычки между отрядами полевых командиров происходят все чаще, тень полковника нависает над «революционерами», заставляет их держаться вместе.

И все же ливийская война нашла свое продолжение, выйдя за пределы собственно Ливии. Племена туарегов, ставшие активными участниками этой войны, почувствовавшие ее вкус, не собираются складывать оружие.

Туареги — воинственные белые (в смысле не негроидные) кочевники — населяют пустынные юго-западные районы Ливии. И они живут не только в Ливии. Берберы также населяют обширные территории в Алжире, Нигере, Мали и Буркина-Фасо. В период сорокалетнего правления Муаммара Каддафи ливийские туареги пользовались всяческим покровительством Триполи. Также, впрочем, как и неливийские их соплеменники.

Каддафи в своей гиперактивной африканской политике умел находить баланс между интересами как туарегов, так и правительств Мали, Нигера и Буркина-Фасо, состоящих из представителей негроидного большинства этих стран. Симпатизируя в равной степени как туарегам, так и черной Африке, полковник создал уникальную систему сдержек, противовесов и взаимных компромиссов, гарантирующую относительную стабильность Сахеля — части африканского континента, расположенной к югу от Сахары.

В период ливийского конфликта туареги, разумеется, воевали на стороне Каддафи. Однако после его гибели этот народ, вопреки ожиданиям российских комнатных «каддафистов», не стал продолжать до последнего человека биться за зеленое знамя Джамахирии. Это нормально, это очень по-ближневосточному: владыка умер, не оставив ни наследника, ни внятных перспектив, пришло время заняться своими делами. С тех пор как полковник был поднят на ножи озверевшей толпой, а его Джамахирия ушла в историю, туареги оказались предоставлены сами себе и занялись своими делами — созданием собственного государства.

Туареги не признают границ между современными государствами, которые провели европейские колонизаторы. Получившие в ходе ливийской войны бесценный боевой опыт, а также горы оружия со складов армии Каддафи, кочевники направили свою воинственную энергию в Мали. Здесь туареги составляют значительную часть населения, а территория их компактного проживания чуть ли не половина территории страны. Имея боевые отряды, закаленные в боях с ливийскими революционерами, туареги нанесли армии Мали ряд чувствительных поражений и ввергли эту африканскую республику в глубокий кризис.

Именно неспособность политического руководства Мали организовать достойный отпор туарегам привела к военному перевороту. Офицеры армии Мали взяли штурмом президентский дворец в столице и, объявив об отстранении от власти президента Амаду Тумани Туре, создали военное правительство. Сам глава государства, впрочем, пока не попал в руки путчистов, и вполне возможно, опираясь на верные ему военные части, еще сумеет организовать сопротивление мятежникам.

Таким образом, война в Мали может стать трехсторонней: военная хунта будет воевать со свергнутым президентом, а и с теми и с другими будут сражаться туареги, крепнущие день ото дня и уже захватившие несколько городов.

Но, оценивая африканские конфликты, всегда нужно учитывать, что не последнюю роль в них играют интересы великих держав. Хотя официально с колониализмом покончено несколько десятков лет назад, старушка Европа продолжает играть значительную роль в экономической жизни своих бывших колоний.

И наиболее активную неоколониалистскую политику здесь ведет Франция во главе с президентом Саркози. Мали, как известно, бывшая французская колония, связанная с метрополией множеством экономических, политических и культурных связей. Советского Союза, ведшего на континенте настойчивую экспансию, больше нет. А бережливые, связанные по рукам и ногам проблемами в исламском мире американцы в дела Черной Африки лезут не особенно охотно. Казалось бы, французам можно спокойно стричь свои купоны — иметь в бывших колониях рынки сбыта промышленных и иных товаров, вывозя оттуда сырье. В случае Мали в первую очередь хлопок. Но европейское спокойствие в Африке уже в 90-е годы нарушил новый гость — Китай.

Китайские компании около 20 лет расширяют свое присутствие в Африке. В отличие от СССР китайцы не заморачиваются идеологическим миссионерством, не агитируют за компартию местных вождей и не балуют негров безвозмездной помощью «в долг», который никогда не будет оплачен. Китайцы расчетливы и прагматичны. Они создают инфраструктуру (дороги, мосты, здания), везут свои товары, получая за это плату — африканское сырье, а также преференции при добычи этого сырья своими силами. Трудолюбивый и целеустремленный Китай неумолимо теснит Европу, в первую очередь Францию, на африканском фронте. И в Мали в том числе.

Но у китайской экспансионистской политики есть одна особенность. Тоже, кстати, отличающая эту политику от советской. Советские не боялись бушующих в Африке войн. Напротив, войны облегчали демонстрирование советских конкурентных преимуществ: щедрой рекой начинали литься «калашниковы», отгружались танки, высаживались военные советники. Под грохот взрывов проще говорить о марксизме-ленинизме и происках мирового капитала.

Но китайская экспансия не идеологическая, а экономическая. Война — враг китайской африканской политики. Если где-то начинается стрельба, китайцы уходят. А французы, хоть они и не советские, напротив, войны и управляемого африканского хаоса не боятся. У них на этот случай есть десантники и Иностранный легион. Совсем недавно, в 2011 году, французы, воспользовавшись гражданской войной в Кот-Д`Ивуаре, под шумок поспособствовали свержению президента Гбагбо и вернули страну под свой контроль.

В Мали у Франции тот же интерес — из погруженной в «управляемый хаос» страны уйдут и китайские компании, и китайские товары. Вопрос в том, насколько этот хаос удержится в управляемом состоянии и не распространится ли пламя национально-освободительной войны туарегов на другие страны африканского Сахеля.

 

Материал подготовили: Роман Попков, Мария Пономарева