Во время Второй мировой войны, окись углерода (угарный газ) использовалась для эвтаназии в газовых камерах ... убеждение, что эти бесчеловечные камеры с тех пор были объявлены вне закона - это ужасное заблуждение. На самом деле они все еще регулярно используются во многих приютах для животных по всей стране.

Американская ветеринарная медицинская ассоциация (American Veterinary Medical Association - AVMA) считает, отравление угарным газом, является приемлемым методом умерщвления, если это сделано в правильно изготовленых и оборудованых камерах. В своём «Руководстве по эвтаназии» AVMA указывает, что "... Неизвестно испытывают ли животные мучения ...", а несколькими пунктами ниже, в разделе «Преимущества» написано "(1) Окись углерода вызывает потерю сознания без боли и с минимальным видимым дискомфортом».

Согласно Коалиции за права животных (Animal Law Coalition) следующие штаты не позволяли или не позволяют более использовать газовые камеры для животных: Аризона, Арканзас, Калифорния, Делавэр, Флорида, Джорджия, Мэн, Мэриленд, Мичиган, Нью-Джерси, Нью-Мексико, Нью-Йорк, Северная Каролина, Орегон, Пенсильвания, Род-Айленд, штат Теннеси, Вирджиния, Вашингтон, Западная Вирджиния и Вайоминг (в то время как Коннектикут не запрещает использование газовых камер в общественных приютах для животных, за исключением декомпрессионных камер с большим разряжением ... и ... ужасный .... закон штата требует зоомагазины усыплять теплокровных животных только путем введения смертельной инъекции натрия фенобарбитала). Иллинойс (закон S.B. 38) просто ограничивает применение. "... Ни один человек, кроме лицензированного ветеринара ... не может сознательно или преднамеренно проводить эвтаназию или разрешать эвтаназию домашнего животного с использованием окиси углерода ".

Если вы живете в штате, законы которого все еще позволяют эвтаназию с помощью газовой камеры, то Американская гуманитарная организация окажет вам помощь, предоставив информацию о том, как вы можете изменить ситуацию.


Care2petitionsite - петиция о запрещении газовых камер во ВСЕХ ШТАТАХ США
http://www.thepetitionsite.com/3/Ban-Gas-Chambers-In-All-States-of-usa/#13327619926501&action=udata&udata=false

"О величии нации и ее моральном прогрессе можно судить по тому, как обращаются с животными" – Ганди.

Пожалуйста, направляйте всю связанную с данным вопросом информацию в общество Phoenix Husky и владельцам домашних животных, осведомленность - это путь к решению проблемы!

Ниже приводится статья "обнаруженная на Craigslist в разделе PETS in Raleigh" и затем опубликованная на сайте all-creatures.org, Защитники животных Вестчестера. Письмо, несмотря на его большой объём, приведено полностью.

** В связи с особой болезненностью материала, при чтении рекомендуется проявлять осторожность и благоразумие! **

Я отправляю собак в газовую камеру

Да, я умерщвляю газом собак и кошек, этим я зарабатываю себе на жизнь. Я сотрудник службы отлова бездомных животных в маленьком городке в центральной части Северной Каролины. Мне за тридцать и в городе я работаю на разных должностях еще со школы.

Здесь не так много рабочих мест, и муниципальная служба обеспечивает для такого человека как я (без высшего образования), хорошую зарплату и льготы. Я тот человек, о котором все вы пишете - что я ужасен.

Я тот, кто убивает газом собак и кошек, и заставляет их страдать. Я тот, который вытаскивает их трупы из пахнущей угарным газом камеры и бросает их в зеленые пластиковые пакеты. Но я также и тот человек, который ненавидит свою работу и ненавидит то, что должен делать.

Во-первых, люди не осуждайте меня. Бог осудит меня, и я знаю, что я пойду в Ад. Да, я пойду в ад. Не буду врать, это мерзко, бессердечно, жестоко, и я чувствую себя как серийный убийца. Не вся вина лежит на мне, ведь если бы закон предусматривал стерилизацию или нейтрализацию, то многие из этих собак и кошек не оказались бы здесь и не попалибы в газовую камеру. Я - злодей, я знаю это, но я хочу, чтобы вы, люди, увидели, что у меня, у служителя дьявольской газовой камеры есть и другая сторона.

Животных в приюте обычно отправляют в газовую камеру в пятницу утром.

Пятница - это день, который большинство людей ждёт с нетерпением, день, который я ненавижу, и мечтаю, чтобы время остановилось в ночь на четверг. В четверг поздно вечером, когда никого нет вокруг, мой друг и я идём в ближайший фаст-фуд и покупаем на 50 долларов чизбургеров, жареной картошки и курятины. Мне не разрешают кормить собак в четверг, потому что как я говорил, они загадят газовую камеру, да и зачем тратить продукты.

Так, в четверг вечером, когда свет потушен, я захожу в самое скорбное, какое только можно себе представить, помещение и выпускаю всех обреченных собак из клеток.

Я ни разу не был укушен, и за все эти годы, собаки никогда не дрались за еду. Мой приятель и я, разворачиваем каждый чизбургер и куриный сэндвич, и кормим тощих, оголодавших собак.

Они проглатывают еду так быстро, что мне кажется они не успевают даже распробовать её вкус. Они машут хвостами, а некоторые даже и не подходят к еде, они валятся на спину чтобы им почесали живот. Они начинают бегать, прыгать и целовать меня и моего приятеля. Они возвращаются к еде, а потом – к нам. Все их внимание приковано к нам. Они смотрят на нас с доверием и надеждой, а хвостами машут так энергично, что я потом выхожу с синяками на ногах... Сначала они проглатывают еду, а потом для них наступает время получить немножко любви и мира. Мой приятель и я садимся на грязный, весь в разводах от мочи бетонный пол, и позволяем собакам прыгать на нас. Они облизывают нас, играют друг с другом, вскидывая зады и лапы в воздух. Некоторые облизывают друг друга, но большинство из них прилипают к нам с приятелем.

Я смотрю в глаза каждой собаке. И каждой собаке я даю имя.

Они не умрут безымянными.

Я даю каждой собаке 5 минут ничем не ограниченных любви, внимания и прикосновений.

Я разговариваю с ними, и говорю им, что мне очень жаль, что завтра они умрут ужасной, долгой, мучительной смертью от моей руки в газовой камере.

Некоторые наклоняют голову, словно пытаясь понять.

Я говорю им, что они будут в лучшем месте, и прошу, чтобы они не ненавидели меня.

Я говорю им, что я знаю, что пойду в ад, но все они будут играть со другими собаками и кошками на небесах.

Через примерно 30 минут, погладив и почесав под подбородком, я отвожу каждую собаку индивидуально, в её заполненую фекалиями бетонную клетку. Некоторые дают мне лапу, и я просто хочу умереть. Я просто хочу умереть. Я закрываю каждую собаку в её тюремной камере и прошу простить меня. Когда я и мой приятель выходим, мы видим, как каждая собака улыбается нам, и даже не двигают головой. Они будут спать с полным животом, и ложным чувством безопасности.

Выйдя из комнаты обреченных собак, мы идём в комнату к кошкам.

Мы берем несколько коробок, и кладем туда котят и беременных кошек.

За кошками в приюте не следят так строго, как за собаками.

Когда я протягиваю руку выбрать, какую кошку взять, я чувствую, что я играю роль Бога, решающего кому жить, а кому умереть.

Мы относим кошек в мой пикап и кладём их на одеяло сзади.

Обычно, как только мы трогаемся с места, мурлыкающие кошки уже сидят на нашей шее или трутся о нас.

Мы едем примерно два часа, до очень богатого района, где для умерщвления животных применяют инъекции.

Мы заезжаем в престижные богатые поселки, и отпускаем по одной – две кошки одновременно.

Они не хотят уходить, они хотят оставаться с нами. Мы вынуждены прогонять их прочь, что заставляет меня чувствовать щемящую тоску.

Я говорю им, что эти богатые люди может быть примут их, а если им всё-таки судьба умереть, то они умрут безболезненно, от укола сердобольного ветеринара. После того как последнияя кошка выпущена на свободу, мы отправляемся домой.

Уже около 5 часом утра, и около двух часов остается до того момента, когда я убью моих лучших друзей.

Я иду домой, принимаю душ, проглатываю свои 4 таблетки успокоительного и еду на работу .. Я не ем, я не могу есть. Пришло время, чтобы отправить животных в газовую камеру. Когда я иду забирать собак, я засовываю затычки в уши. Собаки счастливы видеть меня, они прыгают, чтобы поцеловать меня, они думают, что мы будем играть.

Я засовываю их в клетку на колёсиках и везу их в газовую камеру. Они знают. Они просто знают. Они чувствуют запах смерти .. Они чувствуют запах страха. Они начинают скулить, в ту самую секунду когда я засовываю их в ящик. Босс говорит мне, чтобы я впихивал в ящик как можно больше, чтобы сэкономить на газе. Он наблюдает. Он знает, что я ненавижу его, он знает, что я ненавижу свою работу. Я делаю, то что мне сказано. Он наблюдает, как собаки и кошки визжат и борются в ящике. Из-за затычек звуки доходят до меня очень приглушенно. Он уходит, я открываю газ, и тоже ухожу.

Ухожу так быстро, как могу. Я иду в ванную, и беру булавку и колю себе руки до крови. Почему? Боль и кровь отвлекают мой мозг от того, что я только что сделал.

Через 40 минут я должен вернуться назад и выгрузить трупы животных. Я молюсь, чтобы никто не выжил, такое происходит, когда я набиваю камеру слишком плотно. Я тяну их руками в толстых перчатках и запах угарного газа делает меня больным. Так же как запах рвоты, крови, и испражнений. Я вытаскиваю их из камеры и засовываю в пластиковые пакеты.

Они сейчас на небе, говорю я себе. Затем начинаю убирать грязь, месиво, беспорядок, тот беспорядок, который ВЫ, ЛЮДИ создаёте, не стерилизуя или кастрируя животных. Беспорядок, который вы, люди, создаёте, тем что не зовёте ветеринара прийти и сделать это гуманно. Вы, НАЛОГОПЛАТЕЛЬЩИКИ, вы ДОЛЖНЫ потребовать ПРЕКРАТИТЬ такую практику!

Так что, не меня называйте чудовищем, дьяволом, палачом, а называйте политиков, руководителей приютов и муниципалитетов. Позвоните, черт возьми, губернатору, и скажите ему остановить это.

Сегодня, как обычно, я приму снотворное, чтобы заглушить те предсмертные звуки, которые я слышал в прошлом, до того как стал использовать беруши. Я буду прыгать и дергаться во сне, и кажется у меня начинаются галлюцинации.

Это моя жизнь. Не судите меня. Поверьте мне, я сужу себя достаточно.