Газета "Наш Мир" br>
Пора привыкать к мысли, что масштабных технических революций в мире больше не случится.
Один из самых уважаемых технологических предпринимателей —
сооснователь PayPal и инвестор Facebook Питер Тиль — уже несколько лет
пытается убедить своих сограждан, что Америка потеряла способность к
инновациям. Он даже пишет в соавторстве с Гарри Каспаровым книгу о том,
что прогресс остановился — и надо принимать меры, чтобы запустить его
маховик заново.
Примеры, которые приводит Тиль, хорошо известны. Последний
космический шаттл приземлился летом прошлого года, а ничего нового ему
на смену так и не сделано. Количество новых лекарств, получающих допуск
на рынки развитых стран, устойчиво сокращается еще с 1990-х. Самолеты
2012 года летают медленнее, чем «Конкорд». iPad сделан на патентах
20-летней давности, а интернет, уверяет миллиардер, заработавший на нем
состояние, хоть и создает добавленную стоимость, но не меняет жизнь
людей так, как изобретения прошлого.
Экономист Тайлер Коуэн написал книгу «Великая стагнация» — одну из
самых цитируемых в прошлом году. Он задался вопросом, почему
экономический рост в Америке замедлился после 1970-х годов. Его ответ:
первые 200 лет существования США срывали «низко висящие плоды» —
капитализировали последствия промышленной революции и рост грамотности
населения с низкой базы. Но со второй половины XX века, пишет Коуэн,
открытий такого масштаба, которые могли бы двигать экономику на
десятилетия вперед, не совершали. И поэтому каждый следующий шаг на этом
пути будет даваться все сложнее.
Интернет изменил образ жизни миллионов людей, но экономический эффект
отрасли, измеренный в выручке или рабочих местах, невелик по сравнению с
традиционными отраслями. В Google работает 30 000 человек, население
райцентра; в «Яндексе» — на порядок меньше.
Никто не утверждает, что изобретатели закончились, но масштаб их
изобретений не сравнить с электричеством, пенициллином или реактивным
двигателем. Отчасти это связано с недостатком амбиций по окончании
холодной войны, отчасти — с тем, что маржинальность прогресса за
последние полвека сильно сократилась. Каждый следующий шаг дает меньший
прирост. Так что, пройдя конец истории, который не случился, мы,
возможно, приближаемся к концу прогресса. По меньшей мере в его
викторианском понимании главного движителя человечества.
Так что хотя бы в качестве эксперимента можно привыкать к мысли, что
масштабных технических революций больше не случится. Расшифровка генома
не даст нам новых лекарств, а если и даст, то они увеличат
продолжительность жизни на месяцы, а не на годы. Солнечная энергия не
станет дешевой. Новые корабли не будут бороздить просторы далеких
галактик. В голове человека не поселятся всезнающие чипы. Ничто из
происходящего и не предвещает иного развития событий.
Если поверить, что это так, становится ясно, почему способность
изобретать совсем не так важна, как умение хорошо копировать
изобретенное. В Китае, России или Африке гораздо полезнее воспроизводить
достижения удачливых соседей, а не пытаться превзойти их. И это
касается не только физических новаций, но и политических и гуманитарных.
Имеющегося прогресса вполне хватит, чтобы все в мире жили счастливо, —
надо лишь научиться пользоваться его плодами, хотя бы висящими у самой
земли.
А после этого можно будет задуматься о том, так ли человечеству не
хватает космических амбиций. Потому что зачем строить, не считаясь с
тратами, дом на орбите для единиц, когда можно построить за те же деньги
тысячи домов на опушке леса. Люди не хотят жить в космосе, Антарктиде
или в Марианской впадине. Они хотят жить дома и поменьше ходить ногами.
Им нужен Amazon, а не международная космическая станция. И если это
признать, в конце прогресса не будет ничего грустного. Что плохого, если
к 2018 году мы изобретем все, что нам нужно?
|