События в Сирии разворачиваются своим чередом, позволяя оценить расклад сил не только на Ближнем и Среднем Востоке, но и в планетарном масштабе. Организация Объединенных Наций, столь любимый дипломатами и журналистами реликт эпохи противостояния двух идеологических систем, здесь вовсе не имеется в виду. С тактической точки зрения Башар Асад пока переиграл своих противников. Воспользовавшись передышкой, предоставленной ему жесткой позицией России и Китая, он успешно использовал верные ему силы для зачистки территориальных плацдармов, на которых пыталась закрепиться оппозиция.

Самым опасным из них были суннитские кварталы Хомса, взятые под контроль радикальными исламистами. Как показал ливийский опыт, развернутые на таких плацдармах антиправительственные группировки, объявляя их «свободной территорией», а себя «демократическим правительством», после признания их в этом качестве Лигой арабских государств могут рассчитывать на помощь Турции и западного блока. Занятые повстанцами районы объявляются «бесполетной зоной», им оказывается финансовая, логистическая и военная поддержка, а затем, как правило, следует прямая интервенция. Наработанная в Югославии, Ираке и Ливии схема в Сирии забуксовала, провалившись на первом этапе.

Поддержка или как минимум позитивный нейтралитет со стороны христиан, друзов и подавляющего большинства шиитских общин Асаду гарантирована. Сунниты расколоты — далеко не все поддерживают радикалов, прекрасно представляя себе на примере Ирака, чем может обернуться их победа для представителей среднего класса и торговой элиты. Это относится и к четырехсоттысячной палестинской общине, давно уже укоренившейся в стране, и тем более к двум миллионам беженцев из Ирака, для которых распад Сирии стал бы настоящей трагедией. Не выступают против режима и криминальные кланы, получившие свободу действий на то время, пока армия и полиция борются с исламистами. Кроме того, правящая сирийская элита поддерживает неплохие отношения с курдами. Причем, договорившись с ними о предоставлении культурной автономии и легализации Рабочей партии Курдистана, Асад чрезвычайно осложнил положение Турции. Ведь теперь Анкара вряд ли решится на военные действия в пограничных прибрежных районах, имея в тылу такую угрозу. Следует понимать также, что турецкое вмешательство на стороне сирийской оппозиции для сотен тысяч арабов и армян, бежавших на территорию сегодняшней Сирии, после того как в 1939 году к Турции был присоединен сирийский Хатай, будет означать начало национальноосвободительной войны.

Конечно, нельзя сказать, что будущее Асада гарантировано на вечные времена: противостоящие ему страны обладают подавляющим военным перевесом и безграничными финансовыми ресурсами. В то же время гражданская война в Сирии перешла в затяжную фазу. Вооруженная оппозиция, судя по стрельбе у зданий силовых ведомств и взрывам в христианских кварталах Дамаска, выбрала диверсионно-террористическую тактику. На повестке дня партизанская, в том числе минная, война в сельской местности, когда мишенью повстанцев будут становиться военнослужащие, полицейские, члены их семей и лояльные правящему режиму группы населения. Этот сценарий, известный по Алжиру и Ираку, рассчитан на противостояние в течение многих лет. Он может привести к расколу страны, но правительство, при наличии у него резерва прочности и союзников, войну такого рода ведет успешнее боевиков. А резерв прочности и союзники у Сирии есть.

Иран, имеющий большой опыт контрпартизанской и антитеррористической деятельности на своей собственной территории, без особых проблем наладит соответствующую систему в Сирии. Корпус стражей исламской революции ИРИ обладает достаточным для этого кадровым резервом. Работа с ливанской «Хезболлах», иракской «Армией Махди» и палестинским ХАМАС позволила КСИР отшлифовать методологию подготовки арабских подразделений, а борьба с курдскими боевиками ПЕЖАК, белуджскими террористами и сепаратистами из «Джондаллы», а также афганскими наркоторговцами дала бесценные полевые наработки.

Если бы противниками Асада были израильтяне, исход борьбы был бы сомнителен, но Иерусалим ни при каком раскладе не поддержит ту коалицию, которая пытается свергнуть сирийского президента. Еврейское государство не может выступать единым лагерем с «Братья-мимусульманами», «Аль-Каидой», аравийскими ультраконсервативными монархиями и Турцией, чьи отношения с Израилем находятся на грани разрыва, и в случае конфликта будет придерживаться нейтралитета.

Разрыв с Дамаском, на который под давлением Катара, а точнее наследного принца Шейха Тамима, отказавшегося прислушаться к мнению своего премьер-министра Хамада Бен Джассема Бен Джабра Аль-Тани, пошел ХАМАС, станет для Иерусалима дополнительным аргументом. Помимо опасений, которые вызывает у Израиля возможная дестабилизация на его северных границах, в том числе в Ливане, правительство Нетаньяху прекрасно понимает, что алавитский режим куда более предсказуем, чем все политические силы, которые могут прийти ему на смену. «Арабская весна», дирижируемая из Эр-Рияда и Дохи, и без того сформировала в большей части арабского мира основу для нового исламистского халифата, поставив на грань разрыва отношения Израиля с Египтом и Иорданией. Распавшаяся Сирия или Сирия под контролем суннитских радикалов для Израиля куда хуже, чем сегодняшняя светская многонациональная автократия. Разумеется, израильский министр иностранных дел Авигдор Либерман на встречах с европейскими и американскими коллегами резко осуждает нарушение прав человека сирийскими силовиками, но его работа состоит не в том, чтобы спорить с ними по мелочам, а в том, чтобы добиваться согласия в главном. Главное же для Израиля — совместные действия против Ирана, а не споры по текущей ситуации в Сирии. С другой стороны, все сирийские общины, которые имеют связи с родственными общинами Израиля или каналы связи с израильскими верхами, а это не только христиане или друзы, но и алавиты, ведут переговоры о возможности укрыть беженцев на территории еврейского государства. Чему пока что в израильском правительстве сопротивляется один лишь глава МВД Эли Ишай.

Забуксовавшая «зачистка» Асада выявила любопытные закономерности того, что происходит в регионе. Понятно, что, после того как претензии на гегемонию в арабском мире утратили Багдад и Каир, один Дамаск мог что-то противопоставить амбициям ваххабитского тандема — саудовской геронтократии и катарского эмира, союзника и соперника консервативного «старшего партнера». Не только роль сателлита шиитского республиканского Ирана — смертельного врага суннитских аравийских монархий, — но и светский характер режима и привилегированное положение алавитов, которых до самого конца ХХ века все теологи арабского мира считали еретиками, послужили причиной атаки на Сирию, поддержанной западными странами вопреки их собственным долгосрочным интересам. Развитие ситуации в Тунисе и Египте после проведения в этих странах парламентских выборов, не говоря уже о распадающейся Ливии, позволяет сделать уверенные выводы о формировании на БСВ межгосударственного альянса, ядром которого его организаторы видят ЛАГ, а военно-политическим центром этого ядра — обновленный Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. Включив в состав ССАГПЗ Иорданию и Марокко, а также пригласив туда Египет, аравийские монархии явно полагают, что от последней стадии формирования нового халифата их отделяет только Сирия. Военная хунта светской арабской республики Алжир оставлена ими «на сладкое», тем более что в отличие от Сирии эта страна никакой роли ни в их противостоянии с Ираном или Израилем, ни в соперничестве с Турцией играть не будет. Как видно из происходящего, США и ЕС смирились со стремительной исламизацией арабского мира и пытаются найти в ней опору для своего будущего влияния в регионе, без колебаний сдавая одних союзников в угоду другим. Хотя понимание того, что для монархий Залива исламистские организации, на протяжении длительного времени считавшиеся в США врагами и террористами, — это клиенты и союзники, в западной политической элите присутствует. Заявление Хиллари Клинтон по поводу сомнительной репутации части антиасадовских сил — результат этого понимания. Однако ставки слишком высоки. В отличие от Буша-младшего для Обамы арабский мир в целом и аравийские монархии в частности — союзники куда более важные, чем еврейское государство, которое американский президент явно недолюбливает. Любопытно, сколько еще нужно терактов в Европе и Соединенных Штатах, чтобы концепция Бжезинского о союзе западного мира с миром ислама обанкротилась окончательно?

Пока она переживает ренессанс. Прежде всего потому, что позволяет реализовать троцкистскую мечту о мировой революции, основанную на идее Маркса об отмирании государства, которая в настоящее время доминирует в западной практической политике. Как это ни парадоксально, но роль рейгановской «империи зла» сегодня играют Соединенные Штаты. Распространение социализма заменено на продвижение демократии, но не в терминах суть. Что до России и Китая, им, напротив, досталась консервативная сдерживающая роль, традиционная для англосаксонского блока. И если бы жив был Черчилль, его это наверняка бы позабавило, ведь сэр Уинстон любил парадоксы, не любил Америку и обладал завидным чувством юмора.

Теперь что касается Ирана. Несмотря на попытку сформировать «красные линии» с Саудовской Аравией, напоминающие о пакте Молотова — Риббентропа, войны с арабскими соседями ему, скорее всего, не избежать. Разногласия в высших эшелонах государственной элиты преодолены, точнее группировка президента Ахмадинежада 2 марта потерпела сокрушительное поражение на парламентских выборах, уступив альянсу, поддерживающему Рахбара, Верховного аятоллу Хаменеи. О какой бы то ни было роли либералов и прагматиков из «Зеленого движения» можно забыть, как и о политической вестернизации Ирана. Экономические санкции на страну влияют сильно, но к ядерной программе это не относится: она, несомненно, будет завершена, причем именно так, как опасаются на Западе: созданием ядерного оружия в кратчайшие сроки. Будет ли Иран до этого атакован? Не исключено. Хотя ни США, ни Великобритания в бой особенно не рвутся, да и в Израиле необходимость воевать с Ираном никого не радует. Иерусалим с большим удовольствием оставил бы Тегеран в покое, если бы Тегеран ответил ему тем же. Однако с идеологической точки зрения руководство Исламской Республики не может пойти на признание государства Израиль в его нынешнем состоянии, тем более что претензии на доминирование в исламском мире без противостояния с Иерусалимом нереализуемы. И победа сторонников Хаменеи над людьми Ахмадинежада отнюдь не означает, что уровень противостояния снизится. Напротив, консервативные группировки, включая группу аятоллы Месбаха Язиди, поддержавшие Рахбара в его борьбе с действующим президентом ИРИ, — последовательные сторонники курса на уничтожение Израиля.

Наконец, о позиции России. Оставляя в стороне дипломатические реверансы и заявления о мире во всем мире, следует отметить, что Москву текущее развитие событий вполне устраивает. Исламистские террористические группировки заняты своим делом в стороне от нашей территории. Взаимное ослабление Ирана, с которым у нас жесткие разногласия по Каспию, и арабских консервативных монархий, наших конкурентов на рынке углеводородов, надолго исключает из игры иранский, а в случае войны и катарский газ, что очень выгодно России, в том числе для укрепления отношений с Турцией. Жесткие заявления Москвы, хотя и раздражают конкурентов, позволяют ей увеличить свой геополитический вес. Ведь положение страны, от позиции которой многое зависит, куда престижнее, чем положение страны, с которой никто не считается. Так что для России все не так уж плохо. Правда, с проблемой беженцев в случае чего действительно придется разбираться. Автор Евгений Сатановский, президент Института Ближнего Востока