Избавляясь от женщин, страны Азии пытаются приспособиться к специфике своей экономики. Однако расплата за гендерный дисбаланс – целый набор социальных бедствий, пишет в журнале РБК Илья Носырев.
Это только Иваново – город невест, а в Азии таких городов нет: в Китае, Индии, Южной Корее, на Тайване и в большинстве исламских государств огромное число мужчин репродуктивного возраста гарантированно остаются холостяками. В КНР, например, соотношение рождающихся мальчиков и девочек – 118:100. В некоторых провинциях (в частности, в Гуандуне и Хайнане) дела обстоят еще хуже – 130:100. Китайская академия общественных наук с прискорбием констатирует, что более 24 млн китайцев зрелого возраста к 2020 году будут обречены на унылую жизнь бобыля.
Проблема, казалось бы, личного характера, однако если она касается столь внушительного числа граждан, то превращается в национальную: западные эксперты всерьез опасаются, что гендерный дисбаланс приведет к дестабилизации этих государств, распространению милитаристских и антиправительственных настроений. Между тем уйти от проблемы не получается: ее причины не только лежат в традиционной культуре многих из упомянутых стран, но и обусловлены особенностями их экономики.
Это случилось: на Западе протестуют против абортов! Нет, вовсе не потому, что к власти в США и Европе пришли завзятые клерикалы. Возмущение, которое вызвал в начале 2012 года доклад ООН, касающийся гендерного дисбаланса в странах Азии, связано с темой для западного общества вполне традиционной – защитой прав женщин. Дело в том, что новейшие способы определения пола эмбриона в Азии используются не так, как хотелось бы просвещенной общественности: жертвами абортов становятся преимущественно эмбрионы женского пола. За последние несколько лет, говорится в докладе, только в Индии и Китае таким образом было истреблено 117 млн будущих женщин. Ситуация странная: в цивилизованных странах эмбрион не признается человеком, так неужели нужно бороться за права женщин даже если они являются эмбрионами?
Однако дело не только в правах женщин, но и в том, как эта ситуация отразится на жизни региона в целом. «Гендерный дисбаланс на годы вперед превращается в острую социальную, экономическую и политическую проблему Китая, – рассказал журналу «РБК» профессор политологии и международных отношений в американском Бакнеллском университете Чжицюнь Чжу. – К 2020 году от 20 до 40 млн мужчин не смогут найти себе жену». По его словам, общество с таким количеством одиноких юношей встает перед угрозой социальной нестабильности. Особенно если учесть, что в Поднебесной в молодежной среде конкуренция высока, а большая часть юношей (в частности, рабочие-мигранты из сельской местности) занята на грязной и низкооплачиваемой работе в городах.
По данным Международной федерации планирования семьи, ежегодно из 7 млн абортов в Китае 70% делаются по половому признаку. Подчеркнем, что речь идет об абортах на позднем сроке (поскольку на раннем пол определить невозможно), и многие из прооперированных навсегда остаются бесплодными. И все же такая перспектива пугает неудавшихся матерей меньше, чем рождение девочки: женщины не востребованы экономикой – им не светят ни хорошее образование, ни карьера. Ситуация усугубляется еще и государственной политикой «Одна семья – один ребенок». Китайцы предпочитают не рисковать: селективные аборты будут делаться до тех пор, пока счастливые родители не получат наследника и будущего кормильца.
«В Индии в начале 1990-х клиники, делавшие УЗИ беременным, организовали рекламную кампанию под лозунгом «Заплати 20 рупий сейчас, чем потом 3000». Имелись в виду траты на воспитание девочки, которая не будет хорошим работником в семье», – говорит директор Института демографических исследований Игорь Белобородов. Выбор пола ребенка был запрещен индийским законом 1994 года Prohibition of Sex Selection, тем не менее до сих пор процветают не только клиники, практикующие подпольные аборты, но и учреждения, с согласия родителей занимающиеся инфантицидом новорожденных девочек. «Отношение к женщине на моей родине становится все более презрительным, и это вовсе не потому, что так диктуют традиции. Наоборот, в Индии девушки и женщины всегда были уважаемыми членами общества», – отмечает эмигрантка из Западной Бенгалии, доктор медицины Сангхамитра Басу, живущая в США. Результат – уже сейчас в Индии мужчин на 32 млн больше, чем женщин (по информации ООН).
Гендерный дисбаланс уже породил в обществах стран Азии ряд уродливых явлений. «В Китае популярно похищение невест – когда девушку крадут и выдают замуж в другую провинцию, чтобы полиция не могла отыскать следов, – приводит пример г-н Белобородов. – А в сельской местности процветает полиандрия: если старшему брату посчастливилось найти жену, он частенько заставляет ее сожительствовать со своими братьями». Такие же порядки не редкость и в Индии. Хотя индийские крестьяне могут найти оправдание столь странному браку в своей религии: недаром же герои священной книги «Махабхарата», пять братьев Пандавов, жили с одной женой.
«Проблему нехватки женщин пытаются решить за счет соседних стран: девушек из Непала и Бангладеш увозят в бордели Мумбаи или устраивают служанками в восточные провинции, – говорит доктор Муниндра Каунд из Иллинойского университета. – Сексуальные злоупотребления ведут к распространению ВИЧ. Без необходимых правительственных мер Индия может оказаться на пороге эпидемии этой болезни». В КНР, согласно исследованию, проведенному шанхайским Университетом Цзяотун в 2011 году, иной «двигатель» распространения ВИЧ-инфекции: безнадежные холостяки все чаще выбирают гомосексуальные отношения. «Процветают и другие социальные пороки: проституция, в которую девушки вовлекаются насильно, алкоголизм и прочие формы зависимости, поражающие холостяков», – констатирует один из авторов исследования социолог Хуэйцюнь Лю.
«В ряде государств существует практика убийства дочерей в семьях, которые не в состоянии подготовить считающееся приличным приданое, – рассказывает профессор кафедры общей социологии НИУ ВШЭ Елена Ярская-Смирнова. – А в мусульманских странах, в частности в Катаре, где зафиксирован мировой рекорд гендерного дисбаланса (240 мужчин на 100 женщин), значительно снижается допустимый возраст замужества для девочек, ведь взрослых женщин просто не хватает». Эксперты Китайской академии общественных наук указывают и на обратное явление – увеличение числа межпоколенческих браков, когда молодые мужчины женятся на старухах.
Увы, все эти беды пугают в основном общество самих же азиатских стран, столкнувшихся с проблемой гендерного дисбаланса. Но есть одна угроза, нависшая над всем миром. «Существует вероятность, что внешняя политика КНР в ближайшее время станет более националистической и даже милитаристской, – рассуждает Чжицюнь Чжу. – Вполне возможно, что правительство захочет перенаправить нездоровую энергию молодежи на чужую территорию, проводя жесткую и агрессивную внешнюю политику, особенно по отношению к тем соседям, с которыми у Китая есть территориальные споры».
Если про рост национализма в Европе пишут много, то о куда более популярных и гораздо более воинственных националистических группировках в Китае упоминают редко. А ведь там лишь за последние 10 лет возникли тысячи клубов так называемых фэнзин (дословно – «сердитые юноши»), устраивающих уличные шествия и нападения на иностранцев, преимущественно японцев. Фэнзин, как правило, требуют отказа от курса реформ, начатого Дэн Сяопином, в пользу радикализации политического строя в духе «культурной революции». Правительство КНР относится к фэнзин настороженно и все же удерживается от прямого осуждения: пусть лучше молодежь выпускает пар актами агрессии против «врагов Китая», чем озаботится внутренними проблемами.
Говоря о причинах, по которым жители Китая, Индии и ряда других государств региона занимаются гендерным отбором, эксперты обычно ссылаются на предпочтения, глубоко укоренившиеся в их традиционной культуре. Однако эти отсылки скрывают за собой глобальную проблему: дело не в том, что быстроразвивающиеся страны Азии не дают себе труда справиться с некоторыми архаичными чертами общественной структуры, а в том, что, возможно, именно эти черты и позволяют им быстро развиваться. «Добывающая промышленность, сталеварение, машиностроение и другие отрасли индустрии требуют именно мужских рабочих рук, – поясняет г-н Каунд. – Женщины востребованы в основном в сельском хозяйстве».
У Индии и Китая огромный аграрный сектор, но занятые в нем работники, как правило, получают мизерные доходы. И если работоспособная женщина еще может хоть как-то оправдать свое существование, то в старости она однозначно превращается в обузу: в КНР нет развитой системы соцобеспечения. Китай – единственная страна в мире, где женщины кончают жизнь самоубийством чаще, чем мужчины, – одновременно является второй экономикой планеты, семимильными шагами стремящейся к трону первой.
До сих пор Поднебесная была живым доказательством того, что капитализм без человеческого лица может быть более эффективным, чем тот, у которого такое лицо есть. В «офисной» постиндустриальной экономике западного типа разница в трудовой ценности между мужчинами и женщинами пропала. При этом очевидно: такое положение вещей возможно потому, что производство попросту вынесено в страны третьего мира.
И если в самих европейских государствах сейчас идут дискуссии, помогает ли экономическому развитию громоздкая система соцгарантий или, напротив, тормозит его, то тот же Китай всегда придерживался более экономного и «выгодного» варианта системы социального страхования. И, как мы говорили, именно это обстоятельство стало одной из самых важных причин гендерного дисбаланса. «По мере развития системы социального страхования дисбаланс будет элиминироваться, – уверен заместитель директора Института Дальнего Востока РАН, доктор экономических наук Андрей Островский. – В этой ситуации народ кладет все деньги на сберкнижки – сейчас в Китае на пенсионных счетах лежит 33 трлн юаней (и это при 47 трлн объема китайского ВВП!)». Однако системы бесплатного медицинского обслуживания, пенсий и образования там сейчас расширяются, позволяя снять нагрузку по воспитанию детей. «Причины гендерцида – именно в культурных корнях экономики, но сегодня они могли бы быть нейтрализованы государственной политикой», – убеждена Елена Ярская-Смирнова. Пока данные меры недостаточны. И, выходит, проблема исключительно в отсутствии политической воли у правительств?
Эта точка зрения, казалось бы, подтверждается примером Южной Кореи. Республика остается куда более традиционным обществом, чем Китай, ее население сохраняет те же самые преференции в отношении мальчиков, но по мере бурного индустриального и социального развития стране удалось в 2000-х серьезно сократить перевес мужчин, и он продолжает уменьшаться.
Но, увы, не все так просто: развитую социальную систему гораздо легче построить в относительно компактной Южной Корее, чем в Китае и Индии с их населением, перевалившим за миллиард. Недаром многие из мер, приведших к гендерному дисбалансу, были изначально направлены именно на сокращение численности жителей. Профессор Чжицзюнь Чжу, как и множество его соотечественников, полагает, что ситуация не изменится, если не отступить от политики «Одна семья – один ребенок». «Проблему перенаселения в странах третьего мира можно решить вполне гуманными методами: освободить женщин от мужского гнета, чтобы они перестали быть машиной для воспроизводства, дать им образование и работу», – считает вице-президент Общенациональной ассоциации генетической безопасности Ирина Ермакова.
Примером, на первый взгляд, может служить соседний Тайвань. «Сейчас в городах Тайваня по своим доходам семьи могут иметь двоих-троих детей, но они их не заводят, поскольку это будет мешать их карьере и беззаботной жизни, – говорит Андрей Островский. – Даже нет необходимости проводить политику ограничения рождаемости». Однако в действительности это вряд ли решение: на Тайване, где женщины имеют доступ к образованию, а равноправие полов отнюдь не выглядит недостижимой мечтой, гендерный дисбаланс сохраняется – 110 мальчиков на 100 девочек.
Более того, с сокращением населения связана и другая, куда более страшная беда – его стремительное старение. «Через три-четыре года Китай выйдет на точку Льюиса, когда доля экономически активных граждан будет сокращаться, – прогнозирует г-н Островский. – Возникнет проблема: кому кормить это огромное население? Если раньше трое кормили одного иждивенца, то теперь один должен будет кормить троих». Япония, Южная Корея и Тайвань уже давно с этим столкнулись.
