Одной из центральных тем мировой политики последних лет является американо-иранский конфликт.
Под надуманным предлогом угрозы "мировому сообществу" США пытаются перекрыть Ирану доступ к ядерным технологиям, ничуть не возражая, чтобы развитием этих технологий – и гражданских, и военных – занимались многие другие (Израиль, Пакистан, Индия, «пороговые» государства). Причина такой «странности» в том, что пружиной возможного военного конфликта является положение Ирана как одного из центральных звеньев системы безопасности в Евразии. От того, на каких путях будет найден выход из нынешнего американо-иранского кризиса, зависит и состояние мировой экономики, демонстрирующей все большую зависимость от своей энергоресурсной составляющей.
Логика современных международных отношений такова, что США должны постоянно подтверждать свой статус единственной сверхдержавы. При этом элита США, независимо от партийной принадлежности её представителей, привержена силовому подходу к мировой политике. Об этом, в частности, говорит наличие такой цели, как выкроить на карте мира, ломая одни государственные границы и вычерчивая другие, макрорегион «Большой Ближний Восток», который стал бы гигантской американской базой на Евразийском континенте.
Достигнув этой цели, США не только смогут играть одну из ведущих ролей в определении цен на углеводородное сырье, но и совсем иначе разговаривать с тремя евразийскими гигантами – Китаем, Индией и Россией.
Иран – главный невралгический пункт безопасности Ближнего Востока. Такая роль этого государства задана его географическим положением, естественно-природными богатствами, прекрасным выходом в Мировой океан, перспективами развития транспортной сети, способной связать Евразию в единое экономическое пространство через наземные транспортные коридоры. Смена режима в Иране, к которой ведёт дело Вашингтон, и возвращение этой страны в орбиту США означали бы, что у трёх названных евразийских гигантов возникли бы серьезные внешнеполитические осложнения, а роль США относительно треугольника Россия – Китай – Индия резко возросла бы.
Иран - «четвертая опора» евразийского геостратегического равновесия. Соответственно, выведение Ирана из-под удара США относится к числу первоочередных целей внешней политики Москвы и Пекина.
В свою очередь, упорно демонстрируемая «озабоченность» Вашингтона возможностями иранцев получить в свои руки ядерное оружие всё больше выглядит как подготовка мирового общественного мнения к военной операции США против Ирана.
Проведём мысленный эксперимент: Иран становится обладателем нескольких ядерных зарядов. Единственно возможный объект их применения – Израиль. Однако прочность американо-израильского тандема такова, что любой удар по Израилю обернется для Ирана массированным ответным ядерным ударом со стороны США, в результате чего иранская территория станет большой чернобыльской зоной. Если в Вашингтоне не боятся ядерного оружия Китая, которое многократно мощнее потенциально возможного иранского, то кто поверит разговорам американцев об «иранской ядерной угрозе»?
Совершенно очевидно, что гипотетическое иранское ядерное оружие – не средство нанесения первого удара (в Тегеране не самоубийцы), а, во-первых, важнейший элемент обеспечения обороноспособности Ирана, во-вторых – инструмент внешней политики. И здесь кроется ответ на вопрос, почему США столь отчаянно не хотят допустить Иран к ядерному оружию: появление такого оружия станет крупнейшим внешнеполитическим поражением США и окончательным утверждением многополярного мира.
А многополярность означает слом всего механизма американской гегемонии, когда военно-промышленный комплекс обеспечивает роль доллара как мировой резервной валюты и роль США как единственной и последней сверхдержавы. Утрата же гегемонии ведёт к краху нынешней модели американской экономики, основанной на внешних заимствованиях, и грозит быстрым превращением США в некое подобие северо-американской "Австралии".
Вопреки расхожему мнению, рискнем предположить, что США сознательно поддерживают высокие цены на нефть. Как известно, американцы выдумали иракское оружие массового поражения, которого никогда в природе не существовало.
Единственным серьезным аргументом в пользу решения об американском вторжении в Ирак (помимо установления прямого военного контроля над этой кладовой нефти) было отчётливое понимание того, что после начала военных действий цена на нефть пойдет вверх. Высокие цены на нефть тормозят экономический рост стран, не имеющих собственной нефтедобычи. А Соединённые Штаты ее имеют, более того - входят в пятёрку ведущих нефтедобывающих стран мира. Только США свою нефть не вывозят, а направляют на внутренние нужды. Соответственно, высокие цены на нефть бьют по экономике тех стран и межгосударственных союзов, которые, будучи экономическими конкурентами Америки, своей нефтью не располагают. Это, прежде всего, Евросоюз, Китай и Индия.
Установление военно-политического контроля над Ираком, перекройка огромных евразийских территорий в соответствии с планом «Большого Ближнего Востока», получение контроля над Ираном – всё это звенья одной цепи, шаги к ограничению доступа Китая и Индии к энергоносителям. Это старая стратегия англосаксов ещё времен классического британского колониализма, когда континентальная Европа вынуждена была закупать колониальные товары не непосредственно у стран-производителей, а исключительно у всемирного перекупщика – английского монарха и его подданных.
Нефтяные корпорации США, на интересы которых не осмелится покуситься ни один президент этой страны, являются ведущими игроками на мировом рынке. Если в Россию уже много лет идёт поток нефтедолларов, то точно такой же поток нефтедолларов идёт и в США. А поскольку в силу целого ряда финансовых причин американская экономика перегрета, ей необходимо «сжигать» излишек денег, что лучше всего делать через загрузку ВПК как самую капиталоемкую отрасль современной экономики и через наступательную оборонную стратегию.
Одно направление удаления «излишка» денег из экономики США - поддержание боеспособности армии, содержание и расширение сети военных баз за пределами своей страны, регулярное проведение военных действий. Сегодня для этого Америке достаточно объявлять те или иные страны и районы мира «горячими точками», как мы видим на примере объявления Ближнего Востока зоной «арабской весны». Второе направление - это интенсивные, дорогостоящие НИОКР в военно-промышленном комплексе.
Развитая нефтедобыча плюс политика поддержания высоких цен на нефть и другие энергоресурсы позволяют Соединённым Штатам идти к достижению абсолютного технологического преимущества перед возможными конкурентами. Эта стратегия подчинена задаче опережающего перехода США к новому, более высокому технологическому укладу, который позволит Америке достичь решающего преимущества в области вооружений и военной техники.
Американцев устраивает как нынешний высокий уровень цен на нефть (при консервации американо-иранских отношений), так и возможный военный конфликт, когда цены на энергоносители взлетят еще выше, потребность в них увеличится, но Китаю, например, придётся договариваться уже не с Тегераном, а с Вашингтоном. Напомним здесь, что рост цен на все без исключения природные ресурсы происходит не только ввиду их исчерпаемости, но и по причине значительного экономического роста (7-10%) таких больших стран, как Китай, Индия, Бразилия (в некоторые годы – Россия).
Существенным минусом всей ситуации для США является то, что экономический рост в указанных странах, несмотря ни на что, продолжается, а кризисные явления в экономике самих США накапливаются. Тот же ипотечный кризис, например, «сжег» относительно небольшую часть мирового финансового пузыря (приблизительно 500 млрд. долларов), угрожающего, прежде всего, Соединённым Штатам и Великобритании. И даже такой незначительный поначалу кризис привел к очень серьезным последствиям для финансовых систем и кредитно-финансовых учреждений англосаксонского мира, которые потеряли доверие не только иностранных инвесторов, но и значительной части собственного населения. Кроме того, ипотечный кризис вскрыл опасные явления в такой ключевой для экономик США и Великобритании области, как недвижимость. Известно, что стоимость Великобритании как страны на 70% складывается из недвижимости - это (пока что) довольно удобная для проживания страна. И не более. А кризис показал, что живут-то и англичане, и американцы не по средствам.
Иностранные инвесторы увидели, что сегодня, когда речь идёт о десятках миллиардов долларов, американские и английские банки вернули им деньги за свой счет. А вот когда потери достигнут сотен миллиардов долларов, никто никаких гарантий им не даст. Стало быть, деньги надо вкладывать так, чтобы их можно было в случае кризиса "вынуть". А это возможно только через участие в акционерном капитале банков, инвестиционных компаний, пенсионных фондов на Западе.
Поэтому сейчас и наблюдаются проблемы с допуском незападных стратегических инвесторов в западные кредитно-финансовые учреждения: китайские, арабские, российские, индийские инвесторы пытаются войти в состав акционеров западных компаний, а Запад закрывает перед ними двери. То есть начинает нарушать собственные правила игры ("честная конкуренция", "свободное перемещение капиталов" и проч.). А как не нарушишь: ведь в случае кризиса советы акционеров, неподконтрольные властям, будут действовать именно по законам рынка – принимать самостоятельные решения о выводе своих средств из экономик стран-банкротов.
Если незападный крупный бизнес войдёт в уставные капиталы западных кредитно-финансовых организаций, Запад уже не сможет перекладывать свои финансовые кризисы на другие страны, а будет делить последствия своей мировой политики наравне со всеми.
Экономический рост ведёт к качественным изменениям в расстановке сил ведущих мировых игроков. США могут не успеть завершить свой технологический скачок до 2020 года, в Вашингтоне это хорошо понимают. Усиление России, Китая, Индии американцы уже проспали. То же самое может повториться и с Ираном.
Юрий Баранчик
