Сто лет назад большинство стран Восточной Азии были способны в лучшем случае относительно успешно адаптировать свои интересы к политике западных колониальных держав. На нынешнем этапе мировой истории восточные азиаты уже не столько подстраиваются под глобальные политические и экономические процессы, сколько активно их формируют, и при сохранении нынешних тенденций в начале следующего века с высокой долей вероятности будут эти процессы определять.

Любая попытка осмыслить перспективы этого региона не может обойти стороной вопрос о будущих границах входящих в него стран и территорий. Время не стоит на месте, и эти границы неизбежно будут меняться. Но при любом развитии событий – будь то объединение одних государств и территорий или же фрагментация других – отношения между Россией и ее дальневосточными соседями имеют все шансы обрести многогранность, масштаб и качество и стать важным фактором взаимовыгодного сотрудничества и соразвития.

Делать прогнозы на столь большой исторический промежуток как столетие – занятие крайне авантюрное. И уж тем более – пытаться определить, какими через сто лет будут границы того или иного региона. Хотя бы потому, что в современном мире понятие «регион» стало виртуальным, и его границы могут быть как расширены, так и сужены в зависимости от политической конъюнктуры. Ярким примером служит соотношение между границами Восточной Азии и составом участников Восточноазиатского саммита, который еще не так давно – в начале 2000-х годов – виделся его архитекторам в составе тринадцати государств, а в настоящее время, сохранив свое прежнее название, включает восемнадцать участников. И это произошло лишь за одно десятилетие.

В таких условиях более логичным шагом могла бы стать попытка выделить фундаментальные факторы, которые с высокой долей вероятности будут оказывать возрастающее влияние на ход основных внутриполитических и международных процессов в Восточной Азии в ее современном понимании, и попытаться осмыслить, как это может отразиться в том числе на политической карте этого региона. (К странам Восточной Азии мы относим Китай, Японию, Северную и Южную Корею, Тайвань, Сингапур, Филиппины, Бруней, Малайзию, Индонезию, Таиланд, Вьетнам, Лаос, Камбоджу, Мьянму, Восточный Тимор.)

«Драйверы» перемен

Итак, при сохранении нынешних тенденций развитие Восточной Азии будет в значительной степени определяться следующими моментами.

Во-первых, будет возрастать влияние Китая. Пекин прибегнет к широкому арсеналу средств – экономических, политических, социокультурных – для того, чтобы сделать регион «сферой повышенной проницаемости» для своих интересов. Упор будет делаться на использование потенциала «мягкой силы», которая будет гибко и с упреждением адаптирована к меняющимся реалиям.

Параллельно Китай активизирует развитие своих военных программ, при этом они едва ли будут нацелены на подготовку к территориальной экспансии – например, оккупацию незанятых островов Спратли в Южно-Китайском море. Упор, скорее всего, будет сделан на демонстрацию растущих военных возможностей как одной из составляющих «комплексной мощи» страны.

Во-вторых, важную роль будут играть демографические факторы. Основные из них – старение населения в Северо-Восточной Азии и рост численности мусульман и общин этнических китайцев на азиатском юго-востоке.

В-третьих, регион подвергнется возрастающему влиянию транснациональных факторов, основным из которых станет деятельность китайских транснациональных корпораций. Они будут в значительной степени ориентированы на поддержку этнических китайцев, содействуя тем самым укреплению их связей с исторической родиной.

В-четвертых, усилится роль национализма как «драйвера» политики отдельных стран и самоидентификации этнонациональных меньшинств.

В-пятых, регион столкнется с возрастающим дефицитом природных ресурсов, прежде всего – энергетических. Вместе с тем потенциал развития инновационных секторов экономики как необходимого условия снижения остроты проблемы во многих странах будет оставаться ограниченным.

Наконец, в-шестых, важную роль будет играть развитие информационных и коммуникационных технологий, расширяющих возможности мобилизации большого количества людей. А одновременно проходящая либерализация политической и общественной жизни объективно сузит возможности противодействия деструктивным проявлениям этих процессов.

Указанные выше факторы будут задавать параметры наиболее важных процессов в Восточной Азии, формируя ее политическую карту.

Северо-Восточная Азия: на пути к китаецентризму

В Северо-Восточной Азии будут превалировать объединительные тенденции.

В результате Корея станет единым государством. По мере сужения спектра возможностей КНДР, как на международной арене, так и в проведении необходимых экономических реформ, Пхеньян будет все ощутимее проигрывать историческое соревнование с Сеулом. В таких условиях объединение произойдет без обвальных, заведомо деструктивных последствий для региональной стабильности.

Одновременно можно ожидать роста влияния Китая на объединенную Корею. Пекин вряд ли откажется от соблазна конвертировать наработанные связи как с Пхеньяном, так и с Сеулом, в геополитические и геоэкономические дивиденды в расчете на долгосрочную стратегическую перспективу.

Тайвань станет частью Китая. Залогом этого служит усиление комплексной взаимозависимости острова и материка, что со временем превратится в «ассиметричную зависимость». В результате проблема будет решена на условиях Пекина, причем мирным путем. Аналогичным образом будет решена и проблема Тибета, ключевую роль в этом сыграет продуманная экономическая и миграционная политика китайских властей.

Морские территориальные споры, в частности, из-за островов Сенкаку, будут решены в интересах Китая. Вместе с тем оснований ожидать, что Китай пересмотрит параметры урегулирования споров на своих сухопутных границах, объективно немного.

Параллельно с этим Китай активизирует развитие своих военно-морских программ и выйдет не только за «первую», но и за «вторую» цепь островов. Следовательно, ВМС объединенного китайского государства будут контролировать основные судоходные пути и стратегически важные проливы Желтого и Восточно-Китайского морей.

Юго-Восточная Азия: ответы на вызов этнонационализма

В Юго-Восточной Азии может наступить фрагментация существующих в настоящее время государств, что в первую очередь будет определяться фактором этнонационализма. Территориями, где возможно образование новых государств, могут стать:

Юг Таиланда и Филиппин, где местные мусульманские общины могут создать независимое государство, если власти продолжат политику игнорирования экономических требований проживающих там людей и решения вопроса военными средствами;

Мьянма, где при сохранении нынешних тенденций национальный вопрос будет далек от разрешения вследствие неготовности центральных властей развивать институты представительного правления в национальных окраинах и расширять полномочия местных органов законодательной и исполнительной власти (наиболее вероятный кандидат на отделение – Качинская область).

Непростым будет оставаться национальный вопрос и в Индонезии и Малайзии. В первом случае не исключены отдельные рецидивы насилия в провинции Аче и на территории Западного Ириана. Во втором – сохранятся противоречия между малайской, китайской и индийской общинами. Однако до образования новых государств дело все же не дойдет. Залогом этого в Индонезии послужат реформы, нацеленные на купирование остроты накопившихся проблем, а в Малайзии, помимо собственно реформ, ключевым фактором удержания ситуации в контролируемом русле выступит развитие инновационных секторов экономики.

Такой ход событий потребует от АСЕАН задействовать наднациональные механизмы предотвращения эскалации внутренних проблем входящих в нее стран. Соответственно, логично ожидать, что АСЕАН будет вынуждена изменить свои основополагающие принципы сотрудничества на международной арене – прежде всего, пересмотреть тезис о недопустимости вмешательства во внутренние дела суверенных государств.

Территориальные споры в Южно-Китайском море имеют все шансы быть урегулированными по китайскому сценарию, так как влияние американского фактора на эволюцию проблемы со временем снизится. В итоге эта акватория может де-факто превратиться во «внутренние воды» Китая. Острота остальных территориальных конфликтов будет со временем затухать.

Россия в Восточной Азии: процесс пошел

Восточная Азия станет де-факто центральным направлением внешней политики Российской Федерации. Одновременно Россия преуспеет в экономическом развитии Сибири и Дальнего Востока, сделав акцент на развитие инновационных производств. Это откроет Москве широкий спектр возможностей сотрудничества с дальневосточными соседями, и основными его направлениями станут следующие.

1. Энергетика. Роль России в обеспечении энергобезопасности своих дальневосточных соседей имеет все шансы возрасти, особенно с учетом нарастания их зависимости от энергоресурсов.

2. Продовольственная безопасность. Ныне пустующие пахотные земли Сибири и Дальнего Востока найдут свое применение в сотрудничестве со странами Восточной Азии, и Россия имеет все шансы превратиться в житницу этого региона.

3. Транспортные перевозки. Восточные азиаты будут активно возить грузы по Транссибирской магистрали и Северному морскому пути. Одновременно Россия совместно с США построит тоннель под Беринговым проливом, что найдет позитивный отклик у ее дальневосточных соседей.

4. Социальный капитал. По мере развития собственных инновационных производств, в том числе на Дальнем Востоке, Россия будет активно вовлечена в международное сотрудничество по подготовке необходимых кадров. Эффект будет взаимовыгодным как для Российской Федерации, так и для ее восточноазиатских партнеров.

Сказанное выше будет определять и состояние отношений между Россией и отдельными странами Восточной Азии.

Российско-китайское сотрудничество станет глубоким, комплексным и многогранным и будет охватывать широкий спектр самых разных направлений, подталкивая Москву и Пекин преодолевать возникающие разногласия и находить взаимоприемлемые решения. Оснований для пересмотра условий урегулирования погранично-территориальных споров между двумя странами объективно немного.

Позитивные тенденции будут характерны и для отношений России с объединенной Кореей. Стороны реализуют ряд взаимовыгодных проектов по линии транспорта и энергетики, наладят сотрудничество в инновационных секторах экономики, выстроят устойчивые связи как на уровне крупных корпораций, так и на уровне малого и среднего бизнеса.

Можно полагать, что в перспективе российско-японский спор из-за принадлежности южной гряды Курильских островов будет урегулирован по российскому сценарию. Залогом этого станут, во-первых, активизация дальневосточного вектора политики России, во-вторых, поддержка российской позиции Китаем, некоторые элементы которой появляются уже в настоящее время, и, в-третьих, относительное ослабление влияния США на основные политические и экономические процессы региона.

В позитивном ключе будут развиваться отношения между Российской Федерацией и странами Юго-Восточной Азии. Россия отойдет от ориентации на энергетический экспорт, усилив его инновационную составляющую. Логичным видится и рост российского влияния на деятельность основных площадок многосторонней дипломатии, где АСЕАН выступает в качестве «движущей силы».

В общем и целом, оставляя в стороне вопрос о том, придет ли «азиацентризм» на смену «евроцентризму» в политике Российской Федерации, прогнозировать усиление ее позиций в Восточной Азии есть все основания. Как представляется, такое развитие событий наши дальневосточные соседи будут лишь приветствовать.

Насколько прогнозы автора совпадут с реальным ходом событий, покажет единственный критерий истины – практика. Однако достоинством экспертных фантазий служит возможность нетривиально подойти к осмыслению многих процессов, имеющих все шансы определять будущее динамично развивающейся Восточной Азии.

В ближайшие сто лет в этом регионе возможно многое, в том числе и то, что на нынешнем этапе невозможно спрогнозировать и уж тем более осмыслить. Однако два ключевых момента все же просматриваются. Первый – широкомасштабного военного конфликта странам региона избежать все же удастся. И второй – немалую лепту в реализацию этого сценария внесет Российская Федерация. Хотя бы потому, что у нашей страны имеются возможности и, что важнее, политическая воля этот сценарий осуществить.

Евгений Канаев