История повторяется, хотя меняются способы, времена и действующие лица. Но иногда кажется, что приходится переживать моменты, которые уже случались как в жизни наций, так и отдельных людей. Часто эти истории не относятся к разряду хороших.
Соединенные Штаты смотрят на происходящее в Старом Свете, на раскол, распри и безответственность европейских стран (всех европейских стран) с сознанием того, что спираль инерции, эгоизма и неспособности, в которую, может быть, непоправимо скатывается Европа, касается и все больше вовлекает также и Америку. Это правда, что кризис начался с финансов, с безответственности и дерзости американских финансовых структур и инвестиционных банков. Но у Соединенных Штатов есть антитела, чтобы противостоять инфекции. Менеджеры, которые спровоцировали кризис, оказались в тюрьме или разорились. Белый дом продолжает проводить свою политику, а Соединенные Штаты действуют на международной сцене «как один человек», хотя, если воспользоваться остротами, которыми обмениваются в барах, «даже американцы уже не те». Но Европа? Где Европа? Что она предпринимает, чтобы устоять?
Французский президент Франсуа Олланд только что выиграл выборы и получил абсолютное большинство в парламенте, что позволило ему избежать неудобной коалиции с правоцентристской партией "Союз за народное движение (UMP). Сколько надежд это вызвало у других партнеров, в том числе в Италии. Многие надеялись, что Олланд, поборник экономического роста в Европе, будет противостоять тевтонскому ригоризму Ангелы Меркель.
В действительности, чтобы уйти от жесткой политики, от депрессивной и кальвинистской этики Германии, которая продолжает оставаться первой и навязывает слезы и жертвы всем, требуется больше усилий от Европы. Требуется настоящая интеграция, не только валютный союз, но политическое, экономическое, налоговое, энергетическое и законодательное единство. Германия, возможно, к этому готова, так как она знает, что ей удастся настоять на своих критериях в особенности потому, что она сама их выполняет (Берлин реализовал структурные реформы гораздо раньше того момента, когда они превратились в вопрос жизни или смерти для других европейских столиц). Более того, Меркель, представая почти "матерью Европы”, надавила даже на Францию, добиваясь более сильного и сплоченного союза.
Молчание Франсуа Олланда, который ограничился до сих пор скромной инициативой, предлагая в целях экономического роста ввести европейские ценные бумаги для специфических инфраструктур, идет от французской оппозиции, желающей воспрепятствовать уступкам долей национального суверенитета. Таким образом вырисовывается удручающая картина Европы, идущей ко все более близкому упадку, хотя и с различной скоростью: Франция сопротивляется союзу, Германия не уступает своих позиций, «сельскохозяйственная» Европа (Испания, Италия, Греция) страдает от последствий слишком долгой и веселой политики экономической безответственности и по-прежнему затрудняется признать необходимость экономии и проведения реформ.
Мало что могут возразить председатель Европейской комиссии Баррозу и председатель Европейского совета Ван Ромпей упрекам Обамы, парируя тем, что кризис начался не в Европе, а в Америке, следовательно, лавина была спущена в США, и никто не может давать нам уроки политики и экономии. Мало помогают ссылки на международные спекуляции и дьявольские трюки рынка.
Биржи, которые день за днем регистрируют падение, не только причина наших бед, источник инфекции, но и индикатор, термометр. Они говорят нам в реальном времени, что мы совершаем впечатляющую серию ошибок. А самая большая из них – это наше высокомерие, единственный общий знаменатель распадающейся и дезориентированной Европы.
