В развитых странах христианского мира индивидуальная религиозность вытесняет традиционную. В ее потоках и волнах сейчас вырабатывается иное, чем в прежние эпохи, отношение к религии как таковой и к религиозным традициям в частности. Это знаковый процесс, в котором выражается дух времени.

С конца 60-х годов XX века отход от традиционных религиозных институтов стал в Европе массовым явлением. Послевоенная молодежь не находила в вере своих предков ответа на вопрос: «Как жить?» Наряду с атеизмом и агностицизмом альтернативой конфессиональному вероисповеданию стала индивидуальная религиозность. У нее много разновидностей, но все они имеют общий знаменатель: свой внутренний запрос и собственное мнение для религиозных индивидуалов превыше всяких предписаний.

К настоящему моменту те, кто первым пришел к индивидуальной религиозности, став в 60-х годах хиппи или десятилетием позже нью-эйджерами, имеют уже более чем 30-летний опыт самостоятельных поисков и открытий. Я много общаюсь с индивидуалами этого поколения в Голландии. До Второй мировой войны это была одна из самых консервативных христианских стран Европы, сейчас же за индивидуальной религиозностью здесь признается то же право на существование, какое имеют христианские конфессии. Три четверти голландцев считают стремление людей к своему собственному богопониманию нормальным явлением.

Бог отцов

Я еще не встречала ни одного голландского индивидуала, который бы хоть как-то раскаивался в отходе от Церкви. Среди моих знакомых есть, например, европеец по имени Фред, с которым я познакомилась еще в 80-е годы в Ауровилле, самой большой интернациональной духовной коммуне в Индии. Ему было тогда под 30, и он надеялся найти на Востоке философию жизни, которая реально помогала бы ему видеть ее смысл при любых ударах судьбы. Жена Фреда погибла в автокатастрофе, и он не знал, как с этим жить.

Из Ауровилля Фред скоро уехал: почитание в этой коммуне ее основателей слишком напоминало ему отношение его отца-католика к христианским святым. Через несколько лет мы случайно встретились в Амстердаме, на конференции, посвященной особенностям западного буддизма. Оказалось, что Фред стал ежедневно практиковать медитацию в традиции «випассана», которой можно заниматься без углубления в учение Будды. Но это не значило, что Фред нашел для себя какую-то определенную духовную колею взамен католицизма, к которому был приобщен родителями в детстве, – этого он и не искал. Его интерес к духовности был всегда связан с решением проблем личного порядка.

Фред ходил на семинары и лекции, предназначенные для религиозных индивидуалов, посещал Финдхорн в Шотландии и другие широко известные европейские духовные центры, какое-то время активно участвовал в программах одного из западных орденов суфиев, потом год-два ходил на «сатсанги» какого-то учителя адвайты-веданты, затем заинтересовался кельтским христианством – и отовсюду что-то брал для себя.

Отец Фреда не понимал, почему его сын не может остановиться на чем-то одном. Но это недоумение возникало у него потому, что он видел духовные традиции отдельными друг от друга системами. Для Фреда же мировая религия была одним органичным целым, и брать что-то из разных источников было для него так же естественно, как читать книги авторов разных национальностей.

Преимуществ «своей исторической веры», о которых этот человек всю жизнь слышал от отца, он не видел. Я знаю от Фреда, что его родитель был вспыльчивым человеком и часто обижал своих близких. Такое в христианстве грех, и его отец этот грех всю жизнь замаливал, но даже в старости он не стал ни добрее, ни спокойнее. Это говорило Фреду больше, чем все аргументы в пользу церковного окормления. Тем более что он еще ребенком усвоил от пастырей, что мир в душе и любовь к ближнему – главные христианские ценности, а дело превыше слова. Фред, который и сам страдал повышенной раздражительностью, научился владеть собой, и научился благодаря ежедневной «випассана» медитации.

Верующие без религии

Личные особенности индивидуалов определяют их духовный маршрут и выбор духовной пищи. Разные эмоциональные потребности могут развести их в духовном поиске так же далеко друг от друга, как от традиционных верующих. У индивидуальной религиозности много форм, подчас внешне не похожих друг на друга, но все ее разновидности являются выражением определенного менталитета. Этот менталитет отличает индивидуалов от конфессионалов и сектантов – с одной стороны, и от самозваных провидцев, пророков, небесных посланников и им подобных – с другой. Догматические, канонические и авторитарные формы веры так же чужды индивидуалам, как и воинствующий атеизм.

Религиозные индивидуалы обходят стороной все, что претендует на признание единственно правильной веры, которую требуется вбирать в себя полностью, ничего в ней не убавляя и уж тем более ничего к ней от себя не добавляя. Они признают единство религий и потому считают в порядке вещей брать из разных традиций отдельные элементы и соединять их друг с другом. Им присуще убеждение, что настоящая «встреча с Богом» происходит внутри и к ней лучше всего готовят самопознание и саморазвитие. Они проявляют интерес как к духовной практике в разных религиозных культурах, так и к современным психотренингам и методикам личностного роста.

Индивидуальная религиозность не заявляет о себе через какие-то организации, у нее нет лобби в структурах власти, мало того – у тех, кому она присуща, нет общепринятого названия. Я сама называю их «религиозные индивидуалы», но в научной литературе такого термина нет, хотя понятие «индивидуальная религиозность» там широко используется. Используется, правда, большей частью в публикациях, касающихся духовного состояния общества в западных странах. Может быть, в России религиозных индивидуалов еще слишком мало?

Судите сами. Согласно опросу фонда «Общественное мнение», проведенному в прошлом году, 27% россиян, назвавшихся верующими, не относят себя ни к одной из религий. Такое признание типично для религиозных индивидуалов. Причем 27% – это общий показатель. Среди молодежи определенной религиозной самоидентификации не имеют 34% верующих, среди студентов – 38%.

В XXI веке просто не может не быть индивидуальной религиозности. Она распространяется и в России. Мы живем в эпоху индивидуализации всех видов человеческой деятельности, и духовная жизнь не исключение. В российском обществе имеют место те же социальные процессы, что и на Западе, – разница лишь в фазах их развития, но не последствиях. И потому, исходя из логики вещей, у нас тоже будет все больше и больше религиозных индивидуалов.

А на самом деле…

Общеизвестно, что православные верующие негативно относятся к индивидуальной религиозности, но при этом многие из них сами берут для себя из своей исторической традиции лишь то, что им надо. Они позволяют себе не только что-то игнорировать в учении Церкви, но и увлекаются верованиями из других источников – то есть и сами поступают так же, как индивидуалы.

В религиозной жизни вообще очень многое изменилось с XIX века, и связь времен с духовной культурой того времени не восстановить, как бы того ни хотелось тем, кто видит в Церкви общий для всех духовный авторитет. Такая роль приписывается ей потому, что во всех опросах постсоветского времени большинство верующих идентифицируют себя с православием. Но что это говорит об их действительной духовной ориентации? Вера многих участников опросов определяется и ими самими, и социологами посредством выделения в ней элементов той или иной традиции. Своевольные добавления к этой традиции при этом никак не учитываются, даже если они на практике имеют для верующего больше значения, чем воззрения, на которых основывается определение его веры.

Как и всякое социальное явление, индивидуальная религиозность имеет проявления, которые общество склонно воспринимать как вредные. Но среди проблем, которые она может вызвать, нет и не может быть религиозного фанатизма и нетерпимости к инаковерию, возникающих в большинстве конфессиональных форм вероисповедания. Индивидуальная религиозность потому и называется индивидуальной, что предназначена для личного пользования, а не для распространения во всем мире во имя его спасения – такая задача противоречит ее сущности. Для религиозного индивидуала все истины относительны и все учения не полные.

Впрочем, еще не выработаны объективные критерии оценки самостоятельного богоискательства. Нет даже признания, что оно не только часть личной жизни отдельных людей, но и социальное явление, вызванное духом времени и немало влияющее на духовное состояние общества. Я думаю, такое признание требуется в первую очередь.