Почему Россия столь упорно поддерживает сирийский режим Башара Асада? Этот вопрос часто обсуждается в средствах массовой информации и политических кругах Запада. Многие американские и европейские аналитики считают политику Москвы «иллюзией холодной войны» или неким проявлением диктаторской солидарности. Но в логике Москвы более важную роль играет реализм, а не враждебность по отношению к США. 

Для России Сирия - это трехмерное явление. Первые два измерения хорошо известны. Россия и Китай давно уже ведут спор с Западом по поводу отношений между суверенитетом и вмешательством во внутриполитические процессы. Эти противоречия были вызваны не нынешним сирийским кризисом, они возникли во времена межэтнических конфликтов на Балканах в начале 1990-х. Во-вторых, у Москвы в Сирии есть экономические и геополитические интересы – от коммерческих контрактов до единственного пункта базирования российского ВМФ в Средиземном море в городе Тартусе.

Третье сирийское измерение имеет отношение к ситуации на Северном Кавказе, который является самым проблемным регионом в России. С момента начала первой военной операции в Чечне в конце 1994 года Москва не только сталкивалась с проблемой легитимности этой кампании, но и была вынуждена искать способы минимизации риска этой операции для своей внешней политики. Что касается Чечни, то Россия вела военные действия в регионе, населенном мусульмане, которые связаны с общим мусульманским миром многочисленными узами. Впервые после вторжения в Афганистан в 1979 году Россия, ставшая преемницей Советского Союза, рисковала оказаться в изоляции в исламском мире. 

В арабском мире никогда не было единой реакции на российскую политику на Северном Кавказе. Ее нет и сегодня, поскольку интересы у таких стран, как Саудовская Аравия, Египет, Сирия и Катар - очень разные. Тем не менее, поддержка территориальной целостности России со стороны многих арабских государств, а также их позиция по Чечне в 1994, 1999 и 2004 годах (во время бесланской трагедии) помогли Москве. Северный Кавказ не стал «вторым Афганистаном», и туда не устремились тысячи добровольцев из арабских государств, чтобы сражаться с российской армией. Напротив, многие арабские наемники, искавшие «справедливой борьбы» в горах Чечни и Дагестана, подверглись преследованию в собственных странах за свои планы внедрения.

Не будем также забывать и о Южном Кавказе. В августе 2008 года Башар Асад одобрил действия российских военных в Грузии, публично назвав Россию гарантом мира на Южном Кавказе. С другой стороны, Катар, который сегодня столь непоколебимо выступает в поддержку сирийской оппозиции, предложил свою территорию для проживания лидеру чеченских сепаратистов Зелимхану Яндарбиеву, приехавшему туда на жительство в качестве «личного гостя эмира».

В Сирии проживает небольшая черкесская община, насчитывающая, по разным оценкам, от тридцати до ста тысяч человек. Она также очень важна для сирийской ситуации. Как правило, живущие на Ближнем Востоке черкесы лояльны по отношению к властям своих стран, особенно в Иордании, Сирии и Турции. На протяжении всего двадцатого века проживающие в Сирии черкесы добивались немалых успехов в жизни. Один черкес командовал сирийскими ВВС, другой был военным атташе в Европе. До нынешнего кризиса сирийские черкесы довольно эффективно сотрудничали с бизнесменами и властями из российских северокавказских республик, таких как Адыгея, Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия.

Сегодня, в результате разрастания насилия и открытых боевых действий в Сирии черкесская община оказалась в чрезвычайно сложной ситуации. Поэтому она проявляет все больший интерес к репатриации на свою историческую родину - в Россию. Такое отношение находит поддержку у черкесских активистов в России и у руководителей западных регионов российского Кавказа. 

Переселение черкесов из Сирии на Кавказ ослабит попытки Грузии раздуть истерию о геноциде черкесов. Москва может также воспользоваться нынешним положением черкесов, чтобы разорвать увязку между черкесской проблемой и Олимпиадой в Сочи, которую она будет проводить в 2014 году. Таким образом, Москва получает шанс для формирования позитивной повестки, фокусируя внимание не на прошлом, а на настоящем и будущем. И не случайно в марте этого года черкесский вопрос обсуждал Совет Федерации, являющийся верхней палатой российского парламента.

Российские интересы в Сирии не следует расценивать исключительно  как комплексы элиты или как имперские фантазии. Они весьма прагматичны и охватывают широкий круг вопросов, включая внутреннюю безопасность. Но несмотря на такой прагматичный подход, российской дипломатии не удается четко и ясно сформулировать национальные интересы страны. Ее представители больше полагаются на эмоции, чем на факты и строгие аргументы – и порой они беспричинно и безосновательно прибегают к антиамериканской риторике. 

Представители западных кругов критикуют Россию за недостатки ее дипломатии, однако, им не следует слишком упрощённо понимать позицию Москвы в отношении Сирии. Это было бы непродуктивно. Северокавказские джихадисты и их потенциальные союзники будут и дальше придерживаться антизападных взглядов в отношении Сирии, кто бы ни пришел там к власти. 

Сергей Маркедонов - приглашенный научный сотрудник вашингтонского Центра стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies), работающий в рамках российской и евразийской программы.