Что общего у небоскреба в Лондоне с оружием, поступающим повстанцам в Сирии? За тем и другим стоит эмират с населением 1,9 млн человек и ВВП свыше 180 млрд долл.

Представления жителей Катара о своей роли в мире растут вместе с нефтяными и газовыми доходами на душу населения. Катар, одно из самых малых государств, является обладателем сразу нескольких мировых рекордов. Арабский эмират — самое богатое государство планеты с ВВП на душу населения 102 тысячи долларов; при этом его население прирастает самыми быстрыми в мире темпами.

Еще быстрее растут амбиции правящей в эмирате династии АльТани. Катарцы больше не довольствуются скупкой знаковых объектов недвижимости в Европе — от самого высокого небоскреба до Олимпийской деревни в Лондоне, — а также идеологическим влиянием посредством телеканала «Аль-Джазира». С началом «арабской весны» Катар проводит все более активную внешнюю и военную политику в отношении соседних арабских государств.

На прошлой неделе в британской столице прошла инаугурация футуристической стеклянной башни The Shard («Осколок »). Небоскреб, построенный на катарские деньги, до неузнаваемости изменил вид центра Лондона и был признан самым высоким зданием Европы. Совладельцами «Осколка» являются государство Катар и лично премьер-министр этой страны шейх Хамад Бин Джасим Аль Тани, бывший почетным гостем церемонии открытия. Катару башня принадлежит на 95%. Строительство гиганта из стекла и стали профинансировал Национальный банк Катара.

В кризис богатый газом эмират начал скупать знаковую лондонскую недвижимость — от исторических отелей до стадионов, и нынешнее приобретение по соседству со знаменитым London Bridge стало также очень заметным и символичным.

Премьер-министр Катара шейх Хамад бин Джасим Аль Тани в ходе выступления на последней конференции группы «Друзья Сирии» в Париже призвал международное сообщество не обращать внимания на действие или бездействие Совета Безопасности ООН и предпринять реальные меры в обход организации. Катарский премьер напомнил, что международное сообщество и ранее совершало действия в обход Совета Безопасности ООН, сообщал телеканал «Аль-Джазира». Ранее на встрече «Группы действий» по Сирии во Дворце Наций в Женеве Катар также отстаивал необходимость более жестких мер.

«Эти события знаменуют становление на мировой арене в статусе заметной дипломатической и даже военной силы небольшого государства, амбиции которого в распространении своего влияния опираются на огромные финансовые ресурсы и на Коран. И реализуются эти амбиции в самых разных сферах — от строительства спортивных стадионов и небоскребов в западных столицах до участия в промышленных проектах в Китае и боевых действиях в Сирии и Ливии», — комментирует британская The Guardian.

Пару десятилетий назад Катар был едва заметен на глобальной арене. В бывшем британском протекторате с 19 века правит династия аль-Тани. В 1995 году в результате дворцового переворота к власти пришел шейх Хамад бин Халифа аль-Тани.

В Лондоне катарские инвестиционные структуры Qatar Holdings и Qatar Investment Authority скупают все на своем пути. За последние годы было потрачено более 13 млрд фунтов стерлингов. Катар — крупнейший акционер банка Barclays. Заметными покупками Катара также являются универмаг Harrods и Олимпийская деревня, напоминает The Guardian.

С начала «арабской весны» Катар пытался быть в авангарде трансформации региона, оказывая военную поддержку оппозиции, выступавшей против Муаммара Каддафи в Ливии, а также помогая ключевым деятелям постреволюционного периода. Дипломаты ООН также говорят, что Катар и Саудовская Аравия передают оружие сирийским повстанцам. Премьер-министр эмирата эти утверждения отвергает.

«Стоит только посмотреть на карту, чтобы понять, что соседи у Катара непростые, — комментирует Джейн Киннинмонт, эксперт Chatham House по региону Персидского залива. — Есть такое понимание, что необходимо иметь много союзников, поэтому эмират развивает альянсы с более крупными и менее крупными государствами, на которые он может рассчитывать в таких организациях, как, например, Генассамблея ООН».

Именно это предопределяло «креативную» внешнюю политику, соглашается директор по исследованиям Brookings Doha Centre.

Но этого недостаточно, чтобы объяснить становление Катара как международного игрока, который выступает далеко не в своей весовой категории. Все события, предопределившие влияние Катара, объединяются общей концепцией властей, что эмират должен играть значимую роль.

«Пятнадцать лет назад никто ничего не слышал о Катаре, — комментирует Киннинмонт в интервью The Guardian. — Теперь мы знаем о нем не только из-за «трофейных» приобретений в Лондоне и других городах, но и благодаря международной политике эмирата. Они очень заинтересованы в продвижении своей марки, и пытаются позиционировать себя через инициативы, в которых участвуют».

Долгое время Катар пытался расширить свое влияние, выступая посредником в кризисах и завоевывая друзей. Но с наступлением «арабской весны» эмират воспользовался ситуацией и избрал более активную роль, комментирует британское издание.

Если три года назад премьер-министр Катара подчеркивал нежелание страны с кем-либо соперничать, то теперь уверенности в справедливости этих заявлений нет, особенно после того, как с марта прошлого года эмират направил для участия в миссиях НАТО в Ливии шесть самолетов «Мираж», а также выделил военных консультантов и противотанковые ракеты в поддержку повстанцев.

The Guardian приводит мнение Дэвида Робертса из Королевского института оборонных исследований, что после переворота 1995 года эмир Катара старался культивировать «положительный либеральный образ» страны с единственной целью — укрепить режим в условиях враждебной среды, где сторонники старой власти внутри правящей семьи и за пределами монархии (в Саудовской Аравии) лелеют надежды на восстановление прежней системы». Спустя год эта политика привела к запуску межарабского телеканала «Аль-Джазира».

Несмотря на свой статус абсолютной монархии, эмират не видит никакого противоречия в том, чтобы поддерживать народные восстания против многолетних автократических режимов в регионе, комментирует The Guardian. Среди ведущих арабских государств только Катар в событиях «арабской весны» действовал активно и был готов нести риски.

По иронии, именно небольшая численность и высокие доходы населения при отсутствии потребности в демократии предопределили то, что происходившие события не бросали вызов существованию режима в Катаре, в отличие от ситуации в более крупных соседних государствах — Саудовской Аравии и Иране.

В Катаре оценили события в Египте и приняли сторону «Братьев-мусульман» и возникших на этой основе движений в других странах. «Они становились на позицию набирающей силу тенденции», — комментирует Киннинмонт.

Переход от политики посредничества в ряде региональных кризисов к более «интервенционистской» стратегии не лишен рисков. На волне событий в Ливии западные дипломаты сетовали на вмешательство Катара. Действия Катара на стороне сирийской оппозиции и предполагаемые поставки оружия были подвернуты критике в публичном и частном порядке.

Зазвучали мнения, что Катар не сможет сохранить свое влияние. Сложности могут заключаться еще и в том, что, проводя подобную политику, эмират рискует опрокинуть результаты собственных долгих стараний в формировании вокруг себя сети дружественных государств и даже нажить новых врагов.

Небольшое государство может вслед за прочими узнать, что на фоне реалий жесткой силовой стратегии меркнут дорогостоящие и эфемерные эффекты мягкого воздействия — через лазерные шоу и сверкающие небоскребы, делает вывод британская The Guardian.