В конце 20-х и в 30-е годы Германии не нужно было надрывать свои силы, как нам, создавая новые отрасли промышленности, строя заводы и домны, открывая сотни институтов. Она оккупировала индустриальные страны и заставила их работать на себя.

Один только факт: вооружения, которое Германия захватила в поверженных странах, было достаточно, чтобы сформировать 200 дивизий. Нет, это не ошибка: 200 дивизий. У нас в западных округах стояло 170 дивизий. Чтобы обеспечить их вооружением, СССР потребовалось несколько пятилеток. Во Франции после ее разгрома немцы сразу же изъяли до 5000 танков и бронетранспортеров, 3000 самолетов, 5000 паровозов. В Бельгии присвоили половину подвижного состава для нужд своей экономики и войны и т. д.

Но главное, конечно, не изъятые вооружения, не трофеи.

У. Черчилль уже после войны писал, например, о Чехословакии: «Бесспорно, что из-за падения Чехословакии мы потеряли силы, равные примерно 35 дивизиям. Кроме того, в руки противника попали заводы «Шкода» - второй по значению арсенал Центральной Европы, который в период с августа 1938 года по сентябрь 1939 года выпустил почти столько же продукции (военной, разумеется. - Н.Е.), сколько выпустили все английские заводы за то же время».

Этот арсенал, далеко не единственный в Европе, работал на гитлеровскую армию вплоть до конца 1944 года. И как работал! Каждый пятый танк, поставленный в войска вермахта в первой половине 1941 года, был изготовлен на заводах «Шкода».

Чешские предприятия, по немецким - и надо думать, точным! - данным, постоянно наращивали военное производство. В 1944-м, например, ежемесячно они отгружали для Германии 300 тыс. винтовок, 3 тыс. пулеметов, 625 тыс. артиллерийских снарядов, 100 самоходных артиллерийских орудий. Кроме того, танки, танковые пушки, самолеты Ме-109, авиационные моторы и т. д.

В Польше на Германию работали 264 крупных, 9 тыс. средних и 76 тыс. мелких предприятий.

Дания покрывала потребности немецкого гражданского населения в масле на 10 процентов, в мясе - на 20, в свежей рыбе - на 90 процентов. И, разумеется, датская промышленность выполняла все немецкие заказы.

Франция (41 млн. населения) во главе с коллаборационистским правительством Лаваля и французские предприниматели охотно сотрудничали с немцами, были их главным поставщиком. К началу войны с СССР во французской «оборонке», работавшей на вермахт, было занято 1,6 млн. человек. По неполным немецким данным, до января 1944 года они поставили Германии около 4000 самолетов, около 10 тыс. авиационных двигателей, 52 тыс. грузовиков. Вся локомотивная промышленность и 95 процентов станкостроительной работали только на Германию.

Бельгия и Голландия поставляли немцам уголь, чугун, железо, марганец, цинк и т. п.

Самое интересное, все оккупированные страны, управлявшиеся коллаборационистами, не требовали оплаты наличными. Им обещали оплатить после победоносного - для немцев - завершения войны. Все они поработали на Гитлера бесплатно.

Кроме того, эти страны помогали Германии еще и тем, что взяли на себя расходы по содержанию немецких оккупационных войск. Франция, например, с лета 1940 года выделяла ежедневно по 20 млн. немецких марок, а с осени 1942 года - по 25 млн. Этих средств хватило не только на то, чтобы обеспечить немецкие войска всем необходимым, но и на подготовку и ведение войны против СССР. Всего европейские страны «подарили» Германии на эти цели более 80 млрд. марок (из них Франция - 35 млрд.).

А что же нейтральные страны - Швеция и Швейцария? И они работали на Германию. Шведы поставляли подшипники, железную руду, сталь, редкоземельные элементы. Они фактически питали немецкий ВПК до конца 1944 года. Быстрое наступление немцев на Ленинград было связано, в частности, и с тем, чтобы «запереть» наш военный флот и обезопасить поставки шведской стали и руды. Через шведские «нейтральные» порты для Германии шли значительные поставки из Латинской Америки. Наша военная разведка сообщала, например, что с января по октябрь 1942 года в Германию через шведские порты ввезено более 6 млн. тонн разных грузов, в основном стратегическое сырье. В отличие от оккупированных стран Швеция неплохо заработала на войне. Сколько? Такие данные до сих пор не опубликовано. Шведам есть чего стесняться. Как и швейцарцам. Последние поставляли точные приборы, а швейцарские банки использовались для оплаты крайне необходимых закупок в Латинской Америке.

Интересно было бы детально сравнить то, что получила Германия от оккупированных, союзных и нейтральных стран Европы (и, как выяснилось, в основном бесплатно) с объемом американской помощи Советскому Союзу (за нее мы платили). Оказывается, нет ни общей цифры европейской помощи Гитлеру, ни по отдельным странам. Лишь отрывочные данные. Для немцев, даже если судить по одной «Шкоде», эта помощь была крайне важна. Как и для нас, например, поставка американских «студебекеров» после Сталинградской битвы, сделавших Красную Армию мобильной и маневренной. Но, повторяю, нет в распоряжении историков полных данных о помощи Германии. А она, судя по имеющимся данным, была громадной. В четырехтомнике «Мировые войны XX века» приводятся такие цифры: промышленный потенциал после захвата Европы у Германии удвоился, а сельскохозяйственный - утроился.

Помогала Европа Гитлеру не только своими арсеналами. Ряд католических епископов поспешили назвать вторжение в СССР «европейским крестовым походом». 5 млн. солдат ворвались летом 1941 года на нашу территорию. 900 тыс. из них не немцы, а их союзники. Войну нам объявили помимо Германии Италия, Венгрия, Румыния, Словакия, Хорватия, Финляндия. Испания и Дания войны не объявляли, но своих солдат отрядили. Болгары с нами не воевали, но выдвинули 12 дивизий против югославских и греческих партизан и тем самым дали возможность немцам переправить часть своих войск с Балкан на Восточный фронт.

Это на лето 1941 года 900 тыс. европейцев выступили против нас. В целом же за войну эта цифра возросла до 2 млн. человек. В нашем плену оказались чехи (70 тыс.), поляки (60 тыс.), французы (23 тыс.) и далее по убывающей бельгийцы, люксембуржцы и... даже нейтральные шведы.

Это особая тема или особый разговор, почему европейцы так охотно помогали Гитлеру в войне против СССР. Антикоммунизм, бесспорно, играл немалую роль. Но не единственную и, пожалуй, не главную. Может быть, к этой теме следует вернуться отдельно.

И наконец, европейские страны помогали Германии ликвидировать постоянно нарастающий из-за призыва немцев в армию дефицит ее рабочей силы. По неполным данным, из Франции было доставлено на немецкие заводы 875,9 тыс. рабочих, из Бельгии и Голландии - по полмиллиона, из Норвегии - 300 тыс., из Дании - 70 тыс. Это и дало возможность Германии мобилизовать почти четверть своего населения, а они, как солдаты, по всем статьям на голову превосходили своих союзников - итальянцев, румын или словаков.

Все это вместе взятое обеспечило значительное превосходство Германии на нача-льном этапе во-йны, а затем дало ей возможность продержаться до мая 1945 года.

А как же движение Сопротивления? Ряд российских авторов считают, что его роль и значение в оккупированных индустриальных странах Западной Европы чрезвычайно раздуты. В какой-то мере это объяснимо: важно было подчеркнуть в те годы, что мы не одиноки в борьбе. В. Кожинов, например, приводит такие цифры: в Югославии погибло почти 300 тыс. участников Сопротивления, во Франции, чье население было в 2,5 раза больше, - 20 тыс., а в рядах германской армии погибло около 50 тыс. французов. Разве сопоставление этих потерь ни о чем не говорит? Разве случайно немцы держали в Югославии 10 дивизий? Разумеется, героизм французских участников Сопротивления несомненен и память о нем свята. Но попробуйте поставить на одну чашу весов весь ущерб, который нанесли они гитлеровцам, а на другую - всю ту реальную помощь, которую европейские страны услужливо оказывали Германии. Какая чаша перетянет?

Нет, вопрос надо ставить шире, отвечали историки. Возьмите две первые недели войны во Франции и в СССР. Уже на пятый день войны, настоящей войны, начавшейся 10 мая 1940 года, а не той, что немцы называли «сидячей», американцы и англичане - «странной», когда боевых действий просто не было, новый французский премьер-министр Рейне позвонил Черчиллю и сказал: «Мы потерпели поражение». Черчилль немедленно прилетел в Париж, надеялся поднять дух у союзного правительства. Но не преуспел. Пытались ли французские войска выходить из окружения, была ли у них своя Брестская крепость, свое Смоленское сражение? Свои героические бои окруженных под Вязьмой? Вышли парижане рыть противотанковые рвы? Призвал ли их кто-нибудь к действиям? Предложил программу борьбы? Нет, руководство - и гражданское, и военное - подвело Францию к тому, чтобы стать коллаборантом и всю войну работать на Германию. Страна лишилась чести. В своем большинстве французы побежали на юг и запад, сражаться они не хотели, главное было сохранить свои кошельки. Де Голль взывал к ним из Лондона, но откликнулись лишь сотни человек.

А как проходили первые две недели войны у нас? Да, был шок, растерянность, огромные потери. Были трусы и паникеры. Например, все руководство города Белостока сбежало в ночь с 22 на 23 июня, бросив город на произвол судьбы. Отдельные части не выдерживали и, как говорили тогда, драпали. Такое забывать нельзя, иначе мы никогда не извлечем уроков из 22 июня. Но главным было все же не это. В отличие от французов большинство советских солдат готовы были драться до последнего. Геббельс записывал в дневнике 28 июня: «Враг обороняется отчаянно». 2 июля: «... идут очень упорные и ожесточенные бои». По радио он мог молоть чепуху, для себя записывал то, что было на самом деле.

Руководство страны принимало энергичные меры: Черчиллю не нужно было прилетать в Москву, чтобы поднять дух Советского правительства. 23 июня была образована Ставка Верховного Главнокомандования. 24 июня - Совет по эвакуации (в считанные недели и месяцы на восток было переброшено 2700 крупных предприятий; без массы инициативных и высокопрофессиональных руководителей такое осуществить было бы невозможно - важный штрих того времени). 30 июня создан Государственный Комитет Обороны (высший чрезвычайный орган государственной власти, который должен был перевести на военные рельсы всю экономику). В конце июня отменяются отпуска, вводятся сверхурочные - до 3 часов в день. 3 июня Сталин выступает по радио с масштабной и конкретной программой действий, которая вдохновляет страну. В Москве, Ленинграде и других городах формируются добровольческие дивизии народного ополчения. К осени их будет уже 60. За первые три дня войны поступает 70 тысяч заявлений москвичей с просьбой отправить их на фронт.

 Спустя три месяца после нападения на СССР Гитлер, озадаченный, что война пошла совсем не так, как планировали немецкие стратеги, признается своему ближайшему окружению: «22 июня мы распахнули дверь и не знали, что за ней находится».

Проницательный президент США Ф. Рузвельт заметил советскому послу: «22 июня Гитлер совершил первую крупную ошибку».

Как выяснилось уже довольно скоро, не просто первую, а роковую. Хотя за ним и стояла вся индустриальная мощь континентальной Европы.