Реакция политиков и рынков на заявления главы Европейского центробанка Марио Драги показала, что фундаментальные проблемы еврозоны не являются в первую очередь финансовыми или экономическими: они носят политический, психологический и институциональный характер, пишет на сайте Project Syndicate председатель совета директоров Goldman Sachs Питер Сазерленд. Политика контроля "старшего брата" показала свою несостоятельность.

Когда Марио Драги, президент Европейского центрального банка, публично заявил, что ЕЦБ сделает "все возможное" для обеспечения будущей стабильности евро, эффект от его заявлений был немедленным и значительным. Для правительств Италии и Испании стоимость займов резко упала. фондовые рынки сплотились, а недавнее снижение стоимости евро на внешних рынках внезапно было остановлено.

Остается неясным, насколько длительными окажутся последствия вмешательства Драги или общественной поддержки, оказываемой ему канцлером Германии Ангелой Меркель, президентом Франции Франсуа Олландом и итальянским премьером Марио Монти. Что мы можем сказать с уверенностью - это то, что заявления Драги и реакция, которую они вызвали, демонстрируют, что фундаментальные проблемы еврозоны не являются в первую очередь финансовыми или экономическими: они носят политический, психологический и институциональный характер.

Международные наблюдатели вяло отреагировали на заявление об обязательствах Драги сделать "все возможное" для сохранения евро, потому что многие из них стали сомневаться относительно приверженности других ведущих европейских игроков сделать то же самое. (Некоторые из этих сомнений, конечно, политически или финансово корыстны; определенные модели финансового капитализма воспринимают евро как угрозу, и их сторонники сделают все возможное, чтобы привести его к гибели.)

Но неспособность лидеров еврозоны развеять сомнения относительно их приверженности к евро после двух с половиной лет кризиса показывает, что проблема имеет глубокие корни. В свою защиту министры еврозоны указывают на множество реформ, которые они ввели в действие в течение последних 30 месяцев, которые будут способствовать модернизации экономики, восстановлению здорового управления финансами и более тесной экономической координации.

К сожалению, эти реформы слишком часто служили в качестве так называемой "смещенной активности" - стоящей самой по себе, но не в состоянии однозначно ответить на вопрос, который все с большей актуальностью ставят международные рынки: имеют ли абсолютную приверженность крупнейшие и наиболее процветающие в настоящее время члены еврозоны к продолжению ее существования?

Никто не сомневается, что Германия и большинство других членов еврозоны предпочитают сохранить единую валюту. Сегодняшняя озабоченность связана с неопределенностью, может ли это предпочтение измениться под давлением соображений национальных политик или недовольства медленными темпами реформ в некоторых странах еврозоны.

Немецкая пословица о том, что "доверие ‑ это хорошо, но контроль лучше", стала основой политики лидеров еврозоны со времени, когда долговой кризис развитых стран мира охватил систему управления единой валютой. Смысл ясен: доверие между членами еврозоны не может быть само собой разумеющимся, его нужно заслужить и сохранить.

Сегодня выявлена ограниченность этого подхода. В то время как более богатые страны еврозоны действительно сделали много, чтобы помочь своим проблемным соседям, они сделали это в условно навязчивой, переходной и инкрементной манере.

С одной стороны, вполне понятно, что Германия и другие страны еврозоны должны требовать гарантий того, что их ресурсы не будут потрачены впустую. Но эта постоянная потребность в уверенности, для ограничения риска, а также предоставление только минимально необходимого, вызывают опасения, что в какой-то момент Германия и другие страны посчитают гарантии своих партнеров недостаточными, а риски, связанные с оказанием им помощи, недопустимыми. Если это произойдет, смерть евро будет не за горами.

Римский договор, подписанный в 1957 г., представлял собой благородную и амбициозную отправную точку в истории Европы. Солидарность и предсказуемость в международных отношениях, основанных на общих институтах и общих интересах, обеспечат процветание и стабильность в Европе гораздо более эффективно, чем это делало традиционное балансирование дипломатии смертельного номера, участники которого слишком часто падали на землю.

Евро был основан на духе солидарности, и его вклад в ограничение экономической и финансовой нестабильности в Европе за последние 5 лет не следует недооценивать. Пример 1930-х гг. является напоминанием о том, насколько ситуация могла бы быть хуже. Искушение лидеров еврозоны вернуться к предыдущим, дискредитированным моделям европейских отношений, можно было терпеть некоторое время, но в настоящее время терпимость достигла предела своей переносимости.

У меня сложилось впечатление, что немецкая общественность и политики начинают осознавать экономическую разруху в Европе и Германии, которую подразумевает распад евро. Немецкие политики несут важную демократическую ответственность за укрепление этого понимания и пропаганду мер, необходимых для предотвращения катастрофы.

Сокрытие лидерами нежелательной истины от своих избирателей не может быть частью хорошо функционирующей демократии. Было бы заблуждением думать, что еврозоне необходимо только идти по сегодняшнему пути, чтобы обеспечить будущее единой валюты. По крайней мере, нынешний путь неприемлемо подчеркивает различия между государствами-членами, которые политически и экономически неустойчивы в долгосрочной перспективе.

Философию управления и взаимодействия, которая до сих пор характеризовала подход еврозоны к ее кризису управления, нужно заменить на философию солидарности и всего того, что вытекает из этого. Это означает более сбалансированную экономическую политику в еврозоне, укрепление роли ЕЦБ, реальный банковский и финансовый союз, а также дорожную карту для частичного и условного превращения в кампанию взаимного страхования наследуемых долгов.

Лидеры еврозоны говорили обо всем этом, но пришло время для принятия однозначных обязательств и указания реальных сроков принятия мер. Сейчас мы опасно близки к моменту, когда "неразбериха" может дать ход новому кризису. Таким образом, самодовольное рвение Бундесбанка в утверждении того, что его ответственность несколько серьезнее и более обязательна, чем других центральных банков, ошибочно опасно. "Нет" просто приближает бедствие.

Ни одна финансовая проблема в Европе сегодня не выглядела бы так же серьезно, как сейчас, если бы сомнения по поводу будущего еврозоны были бы развеяны два года назад, а репутационные и финансовые издержки были бы значительно меньше, чем они были в течение последних 30 месяцев. В конце концов, солидарность дешевле для всех участников, а ее отсутствие может стать разорительно дорогой в обозримом будущем.