Хорошо известно, что председатель Мао Цзэдун был против мер по ограничению рождаемости в Китае. Он говорил: «Чем больше у нас народа, тем мы сильнее».

Спустя три года после смерти Мао, умершего в 1976 году, Дэн Сяопин, ставший инициатором китайского экономического развития, вопреки возражениям своего предшественника ввел в действие демографическую политику «Одна семья — один ребенок». Но сегодня все большее количество китайцев соглашается с Мао.

По интернету до сих пор ходят фотографии молодой китаянки, которую местные чиновники заставили в июне сделать аборт на седьмом месяце беременности. Это вызвало новые споры по поводу достоинств такой политики.

Двадцатитрехлетняя Фэн Цзяньмэй (Feng Jianmei) не сумела заплатить штраф в размере 6300 долларов органам по планированию семьи в северо-западной провинции Шэньси, чтобы родить второго ребенка. Страшные фотографии Фэнь, лежащей рядом со своим плодом после аборта, до сих пор циркулируют по китайскому сервису микроблогов Sina Weibo.

По словам китайских интернет-пользователей, случай с Фэнь это ужасающая иллюстрация того, как исполнители демографической политики КНР используют разницу в доходах людей. Китайцы, у которых больше средств, и которые могут заплатить штраф, ставший недоступным для Фэнь, имеют возможность  рожать больше детей, нежели семьи с низкими доходами. Как утверждают критики, этот закон способствует экономическому выживанию самых приспособленных. 

«Китайский закон это закон богатых. Богатые могут иметь столько детей, сколько захотят, потому что у них есть деньги на выплату штрафа», - написала в начале августа в своем комментарии на сайте Sina Weibo пользовательница Felinsachen. Рядом она прикрепила скандальные фотографии.

Другой традиционный метод обхода такой политики – рожать второго ребенка за границей. Но он также требует гораздо больше денег, чем могут себе позволить многие китайские семьи из рабочего класса.

Felinsachen в свете произошедшего с Фэнь (а таких случаев насильственных абортов в стране множество) предлагает небольшую поправку в демографическую политику страны.

«Я думаю, единственный способ добиться реализации мер по планированию семьи это сажать родителей (которые нарушают правила) в тюрьму. Таким образом,  они не смогут иметь больше одного ребенка вне зависимости от того, есть у них деньги на выплату штрафа или нет», - написала она.

Экономические факторы

Почему некоторые китайцы решительно выступают за сохранение политики одного ребенка даже в свете драконовских мер по ее исполнению?

В определенном смысле Мао был прав, говоря о том, что сила в количестве.

«Будучи самой густонаселенной страной в мире, Китай в настоящее время сохраняет свои преимущества, что касается численности населения. В условиях развития китайской экономики многочисленное население будет по-прежнему положительным фактором в плане наличия трудовых ресурсов и внутреннего потребления», - заявил в интервью  для этой статьи профессор Юэгень Сион (Yuegen Xiong), преподающий социальную политику в Пекинском университете.

Из-за большого количества молодежи, стремящейся получить работу, зарплаты остаются на низком уровне. Найти замену для рабочего, не желающего получать гроши или трудиться в тяжелейших условиях на китайских заводах и фабриках, очень просто. А низкие зарплаты означают низкие издержки производства, что дает Китаю конкурентное преимущество как всемирной фабрике.

С другой стороны, китайские рабочие вынуждены нести на себе всю тяжесть бремени большой численности населения и избытка трудовых ресурсов. Американская общественность увидела, к чему приводят такие условия, когда за последние годы по заводам Foxconn на юге Китая, где осуществляется сборка айфонов и айпэдов компании Apple, прокатилась волна самоубийств.  «В перенаселенном обществе отдельным рабочим гораздо труднее найти работу и обрести другие возможности», - отметил профессор Юэгень Сион.

Из-за избыточного населения бедные китайские рабочие продолжают жить в нищете. И это несмотря на 400 миллионов прерванных в соответствии с политикой одного ребенка беременностей за тридцать лет ее существования. Для 1,3 миллиарда китайцев в ведущих вузах страны имеется всего около тридцати тысяч студенческих и аспирантских мест. Конкуренция очень острая. Когда я учился в университете, некоторые преподаватели говорили, что в студенческом городке совершается как минимум одно самоубийство в год, и зачастую средства массовой информации  об этом не знают.

Некоторые китайские выпускники школ сталкиваются с непреодолимыми трудностями, пытаясь победить в этом состязании и получить заветное место в хорошем вузе, таком как Пекинский университет. Они испытывают мощную психологическую нагрузку, и в 2010-2011 годах было немало самоубийств, связанных с труднейшими вступительными экзаменами в колледжи, известными под названием Гао Као, или «высочайший тест». В 2007 году Пекинский университет провел опрос 140000 учащихся старших классов средней школы, опубликовав его результаты в государственной газете China Daily. Опрос показал, что 20 процентов школьников «подумывали о совершении самоубийства». По данным пекинского Центра по изучению и предотвращению самоубийств, ежегодно в Китае добровольно уходят из жизни примерно 287000 человек.

В стране, где детям приходится отчаянно бороться, чтобы преуспеть, политика одного ребенка помогает родителям сосредоточить все свои ресурсы на единственном чаде. 25-летний Бо Ван (Bo Wang) уроженец Шанхая, недавно закончивший университет штата Мичиган и сейчас работающий в Вашингтоне. Он отметил, что политика одного ребенка позволила его родителям накопить достаточно средств на его обучение за границей.

«С экономической точки зрения, моим родителям не пришлось делить деньги, чтобы дать образование другим детям в семье», - сказал Ван о китайской демографической политике, пояснив, что в противном случае родителям было бы не по карману обучение всех детей за рубежом. «Большая часть поколения одного ребенка получила гораздо лучшее образование, чем их родители, а это несомненный плюс для экономического развития», - заявил Юэгень Сион из Пекинского университета, разъясняя более масштабные последствия ситуации, в которой оказался Ван.