Между теми, кто убежден в необходимости израильской атаки на иранские ядерные объекты, и теми, кто полагает, что этот шаг станет фатальной ошибкой, есть общий знаменатель - их настойчивость и уверенность в своей правоте. Но это - абсурд, поскольку не существует однозначного ответа на вопрос, касающийся необходимости или неприемлемости атаки. В том числе и у тех, кто располагает секретной информацией.
Для того, чтобы принять максимально правильное решение, следует признать тот факт, что никто не в состоянии предугадать исход событий при любом раскладе. Допустим, военная операция окажется успешной, и нам удастся нейтрализовать ракетную угрозу со стороны Хизбаллы и ХАМАСа, поскольку успешный удар по иранским объектам заставит остепениться и его ближайших союзников. С другой стороны, провал операции, напротив, может подстегнуть террористические группировки к войне с Израилем. Ясно также, что наиболее оптимальным вариантом развития событий стала бы военная операция, проведенная США. Но кто может гарантировать, что американцы выполнят свое обещание?
Риторика Биньямина Нетаниягу также мешает принять оптимальное решение. Его сравнение Ахмадинеджада с Гитлером вводит в заблуждение. Иранский лидер не является двойником фюрера, и опасения, связанные с иранской атомной бомбой, не являются самыми серьезными с точки зрения будущего Израиля. Нельзя, разумеется, игнорировать, опасность, связанную с тем, что Исламская республика обзаведется ядерным оружием. Однако шанс на то, что Иран использует атомную бомбу, ничтожен. Иранцы стремятся стать региональной державой, занять главенствующее положение в районе Персидского залива, а не ликвидировать Израиль. Подобный шаг, с их точки зрения, равносилен коллективному самоубийству.
С другой стороны (и об этом Нетанияху предпочитает не говорить открыто), ядерный Иран ослабит Израиль - даже в том случае, если атомная бомба никогда не будет применена. Прежде всего потому, что оружие, которым располагает Израиль (согласно зарубежным источникам), перестанет быть исключительным преимуществом еврейского государства на Ближнем Востоке. Потеря этого преимущества, естественным образом, сделает врагов Израиля более дерзкими.
Израиль, будучи маленьким государством, имеющим сильную экономику и относительно высокий уровень жизни, не может позволить себе вести ежегодные бои на истощение. Потому что, среди прочего, значение, которое придают израильтяне уровню и качеству их жизни, намного серьезнее, чем отношение Хизбаллы к тому, как будут жить граждане Ливана. Находясь под иранским ядерным зонтиком, Хизбалла может позволить себе вести против Израиля бои на истощение каждое лето, зная, что еврейское государство будет воздерживаться от нанесения ответного удара в полную силу.
И когда военная и стратегическая мощь Израиля на Ближнем Востоке ослабнет, американская поддержка также начнет сходить на нет. Мы привыкли получать помощь от американцев, как нечто само собой разумеющееся. Но правда заключается в том, что американскую поддержку мы получили лишь тогда, когда Израиль стал важным стратегическим партнером США в нашем регионе - благодаря возросшей военной мощи еврейского государства. Это произошло после Шестидневной войны. Тогда, собственно, и возникли «особые отношения» между Израилем и Соединенными Штатами. Формула этих отношений проста: пока Израиль является сильной страной, Америка заинтересована в оказании поддержки. Слабый Израиль потеряет свое значение для американцев.
Некоторые видят в подходе Нетаниягу и Барака «обесессивные галутные комплексы и страхи», которые выражаются в проведении параллелей между нашими давними врагами и нынешними. Однако в этом они мало чем отличаются от Давида Бен-Гуриона, человека, который стремился создать «нового еврея» и ненавидел галутную ментальность. Неприятие этой ментальности и подтолкнуло Бен-Гуриона к созданию комплекса ядерных исследований в Димоне. Многие выступали против создания подобного комплекса. Игаль Алон, например, считал, что, если Израиль обзаведется собственным атомным оружием, раньше или позже к ядерной гонке подключатся арабские государства, и поэтому следует сохранять возможность конвенциальной войны. Иран пытается реализовать сценарий Алона с опозданием на 50 лет. Означает ли это, что Алон был прав?
Тема ядерного оружия в нашем регионе является весьма запутанной и неоднозначной. Каждый аргумент в пользу атаки на иранские объекты можно опровергнуть с помощью контраргументов. В любом случае, ясно, что оптимальным вариантом является американская борьба с иранским проектом. Хочется надеяться, что санкции окажут воздействие на Тегеран, а смена режима в Иране распутает этот клубок. Ни у кого нет однозначного ответа на то, что следует предпринять.
