После затянувшихся дебатов парламент Греции все-таки одобрил соглашение с Евросоюзом, которое предусматривает принятие на себя жестких обязательств в целях достижения бюджетной экономии в обмен на предоставление 130-миллиардного пакета помощи ЕС и МВФ.

Но основная проблема скорее в том, что ситуация в Греции не уникальна. По сути, она уже всеобщая для стран Южной Европы. Когда её государства принимали в Евросоюз, то у некоторых европейских южан была доля иллюзии, что этот регион должен стать «второй Германией». А как иначе, если при вступлении в ЕС страны авансом получили неплохие социальные гарантии, которые они вскоре просто не потянули. Неоправданные гарантии выражались в высоких расходах бюджета на социалку и завышение финансовых рейтингов, позволяющих осуществлять займы.

Как-то неожиданно произошло банкротство этих самых финансовых и социальных гарантий. Но у экспертов на сей счет другое мнение, мол, люди в этом регионе не хотят или не умеют работать... Отчасти стоит согласиться, что трудовая культура Южного Средиземноморья существенно отличается от той же немецкой или даже французской. При этом решающую роль сыграл колониальный характер европейской интеграции.

Если страна входит в ЕС, то она обязана экспортировать за пределы Евросоюза не больше, чем она экспортирует внутри объединения. Это требование вынуждает закрывать достаточно большое количество рентабельных производств. Этого требует и внутренняя кухня самого Евросоюза, где царит очень жесткая конкуренция.

Если кто-то способен продавать за пределы ЕС достаточно много товаров, то в этой возможности его обязательно ограничат. В принципе, это достаточно логичное условие, потому как страна, которая политически является членом Евросоюза, должна и экономически быть его сателлитом. Однако есть одно но: для слабых экономик это условие означает достаточно существенный удар под дых. Глобальный момент заключался в том, что крупные корпорации развитых европейских стран (в первую очередь - Франции и Германии) приходили и говорили: «вот эти предприятия мы покупаем, а оставшиеся могут стать нашими конкурентами, поэтому давайте их закроем».

Наиболее тяжелые последствия подобных ультиматумов можно наблюдать в странах Восточной Европы. В таких странах, как Венгрия, сейчас наблюдается даже растущее неблагополучие, приводящее вплоть до отказа от ряда либеральных европейских ценностей. Но в Восточной Европе это не коснулось экономической составляющей, потому что ей никто не выдавал ни социальных, ни финансовых авансов как Южной.

Выходит, что беда не в том, что греки расслабились и сейчас не будут работать, а в том, что у них даже нет возможности это делать. У них нет рынков сбыта, для которых они могут что-либо производить. Поэтому экономика южных стран Евросоюза находится в стратегическом тупике и выживает лишь за счет туризма.

В таком положении ЕС окончательно не развалилась скорее потому, что правящие элиты этих стран хотят сохранять свой наднациональный характер. Кроме того, еврозона остается зоной относительно низкой конкуренции для корпораций развитых стран. Собственно говоря, они-то и строили ЕС как зону своей гарантированной прибыли. Наконец, элиты этих стран уже чувствуют себя европейцами, а не греками, португальцами или испанцами. Они смотрят на того же Баррозу и мечтают об общеевропейской карьере. А для того, чтобы высоко сидеть в Брюсселе, нужно, чтобы страна была частью Евросоюза.