Премьер-министр Словакии Роберт Фицо на днях первым из высокопоставленных европейских чиновников заявил, что шансы на сохранение зоны хождения евро в ее нынешнем виде – 50 на 50. При этом он уточнил, что видит свою страну в той половине, где евро останется. Очевидно, смелое заявление словацкого премьера стало игрой на опережение – после кризиса хваленая европейская интеграция переживает заметный спад оптимизма.
На состоявшемся в сентябре 22-ом Экономическом Форуме в польской Крынице немецкие банкиры в компании экс-президента Швейцарии Морица Лойенбергера спорили о формате существования новой Европы в двухскоростном режиме: Германия, Бенилюкс, плюс, возможно, Франция - и все остальные. На лицах восточноевропейцев от таких перспектив играли краски волнения. Только не вошедшие в зону евро и пока не находящиеся на грани дефолта чехи с поляками выглядели увереннее других, хотя по количеству отсылов к «мнению Берлина» складывалось впечатление, что о прежней польской гордости можно забыть. Эти страны в большей степени экономически ориентированы на Германию и, в отличие от других, пока не тянут ее сильно вниз. Чего нельзя сказать о популистском стиле премьер-министра Венгрии, вызывающем все больше раздражения и экономических проблем для метропольной в этом регионе Австрии. Как и в случае с Латвией для Швеции, Венгрия для Австрии остается той опасной инвестицией, которая может столкнуть успешные экономики по наклонной кривой кризиса.
Нагрузка на немецкого производителя может увеличиться не только из-за кризисных греков и примкнувших к ним испанцев. Впервые за многие годы стал всерьез обсуждаться вопрос дальнейшей неуместности использования НАТО в качестве основного щита Старого света. Причина проста: европейцам надоело каждые 4 года, под очередные президентские выборы в США, оказываться втянутыми в чужие военные авантюры. Они хотят создать собственную «Европейскую армию», расходы по содержанию которой, очевидно, в большей степени лягут на Германию. На того самого баварского Ганса, который является экономическим хребтом Евросоюза. Вот и знакомый российскому читателю американский миллиардер Джордж Сорос накануне заявил, что либо Германия возьмет на себя ответственность за Европу по принципу «выплывем или потонем вместе», либо пускай уйдет из еврозоны. В противном случае известный биржевой делец пугает Берлин началом рецессии через полгода со всеми вытекающими отсюда последствиями для евро. Но теперь вопрос уже в том, за какую Европу трудолюбивым немцам предлагается взять всю полноту ответственности.
11 сентября произошло наиболее массовое за всю историю выступление жителей испанской Каталонии под девизом «Каталония – новое государство Европы». На улицы Барселоны вышло более 1,5 миллиона человек, то есть каждый пятый житель 7,5-миллионной Каталонии. Объединившись вокруг идеи регионального сепаратизма, каталонские левые и правые решили играть свою игру – как и Бавария для Германии, Каталония для Испании является главным донором налоговых отчислений. Здесь расположена большая часть крупных предприятий страны. Так что, не досчитавшись Каталонии, испанское правительство рискует потерять всякую надежду на светлое экономическое будущее.
На фоне того, что Косово в сентябре получило неограниченный суверенитет, Европа грозит пополниться сразу несколькими новыми проблемными членами с явно сепаратистскими устремлениями. Если вспомнить, что в самой Федеративной Республике Германия далеко не все из 16 составляющих ее земель безоговорочно признают приоритет Берлина в принятии решений, это может стать той неподъемной ношей, которая способна надорвать экономическое здоровье основы ЕС. Ведь опыт независимого существования, как мы помним, у той же Баварии имеется. А движение европейской регионализации, старательно культивируемое еврокомиссарами на Балканах, грозит обернуться против его создателей.
Легко децентрализовывать дотационные республики, зависимые от внешних бюджетов. Но как только децентрализация коснется регионов-доноров, взвоет вся Европа. Потому что очередная Черногория, приглашенная в ЕС сразу после Хорватии, рискует стать последней каплей евроинтеграции. Дальше в ускоренном ритме может пойти обратный процесс.
В сегодняшней Европе, по уже сложившейся и почитаемой нашими чиновниками традиции, на Россию продолжают смотреть исключительно как на поставщика энергоресурсов. Вот и Польша, несмотря на провозглашенную перезагрузку российско-польских отношений, устами ведущих политиков и журналистов продолжает требовать от Еврокомиссии найти управу на «Газпром» с точки зрения соблюдения им антимонопольного законодательства и третьего энергетического пакета ЕС, согласно которому невозможно владение транспортными сетями и поставка газа одной компанией.
Еврокомиссия озаботилась, дело дошло до резкого высказывания Владимира Путина, намерения которого в Европе все чаще сравнивают с недавним экспериментом со стерхами – симуляцией, направленной на создание иллюзии у целевой аудитории. Чтобы этого избежать, нам необходимо, наконец, начать ценностный диалог с Европой, выйти из системного клинча координат, потому что в дискуссии «освободите Pussy Riot – отключим газ» нет и не может быть победителя.
Российскому народу и, соответственно, элите сложно так быстро после развала прежней социальной концепции впитать в себя европейские ценности. Для этого нашей стране необходима, как минимум, еще пара десятилетий социального спокойствия и достатка. Ведь правило взаимозависимости бытия и сознания Карла Маркса никто не отменял, а европейская модернизация России, несмотря на все заверения премьер-министра, по своей симулятивности похожа на журавлиные полеты президента.
Кризис форсировал российско-польский диалог: принцип «колбаса в обмен на свободу» начал работать и за границей - там, где еще недавно нас откровенно не любили. Однако вряд ли это сможет всерьез поменять российско-восточноевропейские отношения, ведь за колбасой все равно должна идти идеология.
Отечественные же мастера политической кухни не то, что на экспорт – на импорт новых идей не предлагают. И мысль о своем собственном Евразийском союзе по образу и подобию Евросоюза, высказанная Путиным еще в ходе избирательной кампании, по мнению восточноевропейцев, особенно после многомиллиардно-декларативного саммита АТЭС, продолжает оставаться беспомощной пародией на СССР. А главное – очевидно уступает по своему наполнению гражданским требованиям Болотной площади.
Внутри страны формула колбасы уже практически не работает, а скоро и вовсе исчезнет – европейцы понимают, что, обретя свободу материального выбора, российский народ (по крайней мере, его активная часть) осознанно захотел свободы выбора политического. И здесь власть столкнулась с проблемой отсутствия предложения. Наши западные соседи не понимают, чего хочет Россия в будущем, к чему и куда стремится.
Противостояние XX века Восток-Запад уходит в прошлое, новая линия геополитической турбулентности XXI века проходит по координатам Север-Юг, где наша страна обречена быть в одной лодке с Европой и США. Искать ответы на общие проблемы, общие вызовы, общие решения.
Смогут ли в ближайшие годы наши граждане реализовать право на европейские ценности, заставить власть начать реальное движение в сторону Европы, или будут оставаться заложниками иллюзорного евразийского и очевидно безуспешного азиатского вектора – европейцы не знают.
А сами-то мы знаем? В этом — главный вопрос, на который я не смог дать ответ своим восточноевропейским коллегам.
Олег Бондаренко
