В тот день, когда информационные издания по всей стране опубликовали статью с названием «В США протестанты утратили статус большинства», я находился в битком набитой церкви, где читал лекцию, посвященную публикации моей новой книги о христианской вере в многоконфессиональном мире. В статье речь шла о недавно проведенном исследовании, в центре которого оказался подъем религиозного движения «None», представляющего собой религиозно самостоятельных миллениалов, и соответствующий упадок традиционной и евангелистской протестантских церквей.

После лекции я побеседовал с несколькими молодыми христианами о том, как название этой статьи перекликается с одной из основных идей моей книги – о том, что христианство долгое время было связано с империей и колониализмом, и в результате оно подхватило имперское аутоиммунное заболевание под названием «враждебное отношение к другим».

Ко мне подошел молодой человек, присутствовавший на моей лекции, которую я несколько лет назад давал в евангелистском колледже, где он учился. «Из всех моих сокурсников, которые готовились принять сан священнослужителей, - сказал он, - я фактически остался единственным, кто, по крайней мере, продолжает посещать церковь, да и я держусь здесь на волоске». Я поинтересовался, что заставило его сверстников, которые готовились к службе церкви, отказаться не только от сана священнослужителей, который они готовились принять, но и от церкви.

«Как раз то, о чем вы говорили сегодня, - ответил он. - Враждебное отношение к "другим”. Люди не хотят вставать на сторону церкви, которая выступает против их друзей – буддистов, мусульман, иудеев или агностиков».

Позже тем вечером две девушки, которые в настоящее время учатся в колледже, сказали мне то же самое. «Мы выросли в церкви, - объяснили они. - Мы и по сей день остаемся последовательницами Христа, но мы больше не ходим в церковь. Мы не можем найти церковь, которая не навязывала бы нам огромное количество ненужного багажа. Мы пытались, но везде нам предлагали длинный список тех, против кого мы должны выступать. Это того не стоит».

Одна из них добавила: «Но сегодня вы дали нам надежду на то, что можно оставаться христианином и при этом не быть обязанным ненавидеть других».

Их слова напомнили мне признание одной женщины примерно моего возраста, которое она сделала после моей лекции. Она рассказала, как много лет назад она, будучи лесбиянкой, была вынуждена покинуть церковь, получив глубокую травму, нанесенную ей враждебностью христиан. «Я не выбирала это как «стиль жизни», - сказала она. - Я такой родилась». Она призналась нам, как тяжело ей было прийти в церковь на лекцию в тот вечер, и спросила меня, существует ли связь между враждебным отношением к гомосексуалистам и враждебным отношениям к другим религиям.

Я объяснил, что между ними существует глубокая и мощная связь: религиозные сообщества зачастую выбирают кратчайший путь к тому, чтобы сформировать групповую идентичность – они противопоставляют себя другим. Мусульмане, атеисты и гомосексуалисты являются наиболее заметными «другими», поэтому именно они подвергаются гонениям в процессе формирования «христианской» идентичности. Более того, в течение многих веков христиан учили видеть мир через призму борьбы «мы против них», поэтому потребуется много времени, чтобы переориентировать людей в новом направлении – «мы с ними» вместе работаем ради общего блага.

Позже эта женщина стояла в очереди, чтобы подписать книгу, недалеко от двух студенток колледжа. Со слезами на глазах она обняла меня и сказала: «Сегодняшний вечер подарил мне надежду на то, что однажды я смогу вернуться в церковь, что там найдется место для таких, как я».

Когда я уже собирался уходить, две студентки снова подошли ко мне. «Если мы сможем внести те изменения, о которых мы говорили сегодня вечером – сможем найти новую христианскую идентичность, которая построена на том, за что мы боремся, а не на том, против чего мы боремся – мы войдем в историю», - сказала одна из них.

«Давайте попробуем, - ответил я. - Давайте попробуем».