Нью-Йорк - Большинство споров о том, как относиться к попыткам Ирана создать ядерное оружие, вращается вокруг двух вариантов. Первый – положиться на политику ядерного сдерживания и смириться с тем, что у Ирана будет небольшой ядерный арсенал или возможность его создать в короткий промежуток времени. Второй – нанести предупреждающий военный удар с целью уничтожить критические элементы иранской программы и затормозить ее развитие приблизительно на 2 года или более.
Но теперь появился и третий вариант: посредством переговоров установить планку касательно ядерной программы, которая не была бы слишком низкой для иранского правительства и не была бы слишком высокой для Соединенных Штатов, Израиля и остального мира.
На самом деле, такая возможность была доступна уже на протяжении нескольких лет – и во многих раундах переговоров. Единственное что изменилось, тем не менее, ‑ это обстоятельства. И эти изменения могут быть критическими; действительно, то, что происходит вне стола переговоров, почти всегда предопределяет исход приватных бесед.
Единственное наиболее значимое изменение обстоятельств касается быстро ухудшающегося состояния экономики Ирана. Многочисленные финансовые и нефтяные санкции, которые были наложены в последние месяцы и годы, начинают оказывать негативное влияние. Они были разработаны не для того, чтобы напрямую помешать ядерной программе Ирана, а, скорее, чтобы повысить цену, которую придется заплатить иранским лидерам, чтобы воплотить свои ядерные амбиции. Суждения (или, точнее, надежды) сводились к тому, что, если иранских лидеров поставить перед выбором между выживанием режима и ядерным оружием, они бы выбрали первый вариант.
Это гипотеза может быть вскоре проверена на практике. Валюта Ирана (риал) резко упала на 40% за последние недели, что увеличило уровень инфляции и стоимость иранского импорта и многих других товаров. В результате появились первые признаки серьезного общественного недовольства режимом со времен жестокого подавления Зеленого движения в 2009 году. Иранский торговый класс, один из столпов духовенства, которое правило страной со времен революции 1979 года, также недоволен.
Другие факторы также создают благоприятные условия для переговоров. Беспорядки в арабском мире свидетельствует о том, что ни один режим на Ближнем Востоке не является устоявшимся; иранские лидеры должны были бы быть слепыми, чтобы не заметить этого. В своем выступлении в ООН в конце сентября премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху заявил о намерении продлить санкции, хотя бы до лета 2013 года. Есть признаки того, что, независимо от того, кто победит на президентских выборах в ноябре, США могли бы провести вооруженную атаку, которая может принести гораздо больше разрушений, чем если бы Израиль действовал в одиночку. Опять таки, Иран может рассматривать компромисс как меньшее из зол.
До сих пор переговоры были, в лучшем случае, бессистемными. Компромисс, который предлагают иранские власти, далек от того, который им придется принять, чтобы предотвратить военные действия и получить смягчение санкций. Настало время предъявить Ирану комплекс требований – что он должен сделать и что он получит взамен, если согласится выполнить условия. Так же необходимо было бы установить для Ирана крайний срок принятия условий, чтобы он не мог использовать дальнейшие переговоры как способ выиграть время для улучшения своей ядерной мощи.
Надо будет установить точные сроки, но Иран должен избавиться от всего урана, который был обогащен до 20%, и прекратить обогащение до этого уровня. Также надо будет установить ограничение на то, сколько урана он может иметь или обогащать до более низких уровней. Ограничения на количество центрифуг и места их расположения также необходимы. Будут необходимы частые и настойчивые проверки, чтобы успокоить весь мир, сообщая, что делает Иран – или, что, наверное, более важно, чего он не делает. В свою очередь, Иран может получить существенное облегчение от отмены санкций, введенных в ответ на его ядерную программу.
Кроме того, основные части этого предложения должны быть обнародованы. Таким образом, если режим будет сопротивляться, ему придется объяснить собственному народу, почему он не готов к тому, чтобы отказаться от ядерной программы, несмотря на разумные предложения США, которые не были разработаны с целью унизить Иран, но, если бы они были приняты, это значительно улучшило бы уровень жизни иранцев.
Вполне возможно, что новые экономические и политические условия приведут к тому, что иранские власти примут то, от чего категорически отказывались до сих пор. Если же, с другой стороны, режим по-прежнему будет стремиться преследовать свои ядерные цели, независимо от того, сколько им придется за это заплатить, в таком случае, мы будем знать, что не существует альтернативы первым двум вариантам: атаковать иранские объекты или жить рядом с ядерным Ираном. Оба варианта являются потенциально рисковыми и дорогостоящими, но общественность США, в частности, должна знать, что это Иран отверг разумную альтернативу войне до того, как она была начата.
И в критической ситуации остальным государствам будет полезно знать, что США и/или Израиль решились атаковать только после того, как предложили Ирану такой вариант, который бы спас его репутацию. В таком случае будет проще сохранить экономическое давление на Иран после любого удара.
Обнародование предложения имеет смысл еще и по другой причине: жители Ирана должны знать, что любое нападение на их страну было спровоцировано в большей степени ими самими. Это осознание, возможно, предотвратит «сплочение народа под знаменем страны» и, таким образом, не исключит смену режима в будущем.
Мы привыкли думать, что дипломатия – это то, что проводится в тайне; иногда, тем не менее, лучше прятать ее на видном месте. Это как раз тот случай. Но время не ждет; дипломатия должна работать быстрее, если она не хочет, чтобы ее обошло иранское движение навстречу ядерному оружию – и, вместе с ним, движение к вооруженному конфликту.
