«Генерал зашел в комнату, где мы на карте уточняли цели на территории СССР перед запуском наших ракет. Он затянулся сигарой и сказал: «Война, видимо, начнется через полчаса. У вас есть время позвонить семьям и попрощаться. У вас есть шанс прожить чуть дольше, чем они». Он повернулся и вышел. Я набрал номер жены и сказал, что, наверное, не забегу, как обычно, перекусить с работы. Мы несколько минут говорили о пустяках. Ведь я и словом не мог обмолвиться о том, что нас ждет».

Седой американец рассказывал эту историю на конференции, посвященной проблемам ядерной безопасности в Москве. Зал замер. Люди перенеслись в то октябрьское утро 1962 года, когда Советский Союз и Соединенные Штаты готовы были начать Третью мировую войну. Причиной стало решение Никиты Хрущева разместить на Кубе баллистические ракеты. Ваш автор был ведущим этой «сессии воспоминаний». Она была целиком посвящена событию, вошедшему в историографию под названием «Карибский кризис».

Полковник в отставке Джон Эндикотт работал тогда офицером наведения на базе командования ВВС и ПВО США в Неваде. Он неспешно повествовал со сцены о своих тогдашних переживаниях и иногда поглядывал на другого участника, сидевшего на сцене. Генерал-полковник в отставке Виктор Есин, тогда офицер Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) Союза ССР, был в нескольких тысячах километров от Эндикотта, на самой Кубе. Он рассказывал нам о том, как сотни советских военных везли в раскаленных трюмах ракеты через Атлантику, как оказались непригодными позиции для ракет и как их заново вырубали кайлом в каменистом грунте, потому что технику и динамит использовать запретили — чтобы приготовления не засекли американские самолеты-разведчики.

Я спросил Виктора Ивановича: «А вам с женой предложили попрощаться? Передать для нее весточку в штаб?» Генерал ответил буднично: «Нет. Мы вообще ни с кем, даже с семьей, не имели права об этом говорить вплоть до конца 80-х годов».

Есин вышел в отставку с поста начальника Главного штаба РВСН в 1996-м. Он до сих пор убежден, что осенью 1962-го советские руководители поступили правильно. «Американцы сами виноваты. Они ведь разместили свои ракеты в непосредственной близости от наших границ, в Турции. Отправка наших Р-12 на Кубу была ответом. Президенту Джону Кеннеди пришлось пообещать Хрущеву, что он уберет ракеты с турецкой территории, что и было сделано».

Я слушал рассказы Джона Эндикотта и Виктора Есина и мысленно перечислял широко известные последствия и уроки кризиса 1962 года: заключение в 1963 году «Договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах», установка «горячей» телефонной линии между Кремлем и Белым домом, первые попытки начать диалог о разоружении… И все это время не покидала одна мысль. Многие исследователи и журналисты на Западе возлагают ответственность за холодную войну поровну на США и СССР.

В современной России стало хорошим тоном оправдывать политику Советов. Однако «их» система даже перед лицом почти неминуемой гибели планеты, оказывается, помнила о том, что существует благодаря конкретным людям. И она, в лице того самого генерала с сигарой, сделала для этих людей последнее, что могла, — дала сказать последние слова близким. В советской системе такого генерала не оказалось. Даже самые преданные ей и достойные высочайшего уважения и почета люди, подобные Виктору Есину, были для нее просто расходным материалом. Разница между двумя мирами — один телефонный звонок. Теперь мне кажется, что в истории холодной войны он оказался важнее ракет, бомбардировщиков и шпионов.