Незадолго до окончания президентской кампании американские издания обращаются к читателю со своей рекомендацией: большинство, хоть и не все, призывают свою аудиторию прислушаться к их выбору и проголосовать за того, кого редакция считает более достойным. В предпочтениях прессы перевес на стороне Обамы: общий тираж тех изданий, которые высказались в его поддержку, составил больше четырех миллионов против примерно трех с половиной у тех, кто встал на сторону Ромни.

В ходе кампании пресса, разумеется, декларирует объективность, но жанр «выбора редакции» на объективность даже не претендует. Один из самых страстных и подробных призывов (четыре журнальные страницы убористым шрифтом) появился в журнале «Нью-Йоркер»: «Переизбрание Обамы – вопрос жизненной необходимости... Каждые президентские выборы – это соревнование идей об американском пути. Америка Обамы – это путь в будущее, которого заслуживает наша страна. Путь нелегкий и непрямой, но он ведет нас к прогрессу, к социальной справедливости, толерантности и равенству».

Выбор именно «Нью-Йоркера» в качестве примера редакционной поддержки связан с тем, что, со всеми возможными оговорками, его аудитория – образованная, читающая, либеральная, с широкими интересами и любопытством к миру – в какой-то мере близка тому сообществу модернизированных горожан, которое стало особенно заметным в России в последнее время. Хотя на наш ироничный вкус, призыв «Нью-Йоркера» звучит слишком выспренне и восторженно.

Избрание Ромни, утверждает «Нью-Йоркер», сулит Америке всяческие беды: Ромни, не смущаясь, называет менее обеспеченных и благополучных американцев нахлебниками и иждивенцами, так что при нем имущественное неравенство американцев – одна из острейших сегодняшних проблем – еще больше усугубится; он хочет внедрить в Америке принцип «побеждает сильнейший»: государственные расходы на нахлебников будут резко сокращены, а богатые станут платить меньше налогов; избрание Ромни и консолидация крайне правых – «смертельная угроза» для женщин, которые могут «потерять возможность принимать самостоятельные решения по поводу контрацепции и беременности». Ромни опирается на «реакционные и закоснелые» взгляды Республиканской партии, он проповедует «американскую исключительность», а его риторика отдает «шовинизмом холодной войны». Красноречие «Нью-Йоркера» вдохновляет убежденных демократов (из которых, по большей части, и состоят его читатели), но едва ли способно убедить сомневающихся, не говоря уже о противниках Обамы.

Успехи Обамы – и в тексте «Нью-Йоркера», и в аргументах других его сторонников – особенно наглядны по сравнению с катастрофическим президентством его предшественника Буша, на счету которого бессмысленная и кровавая война в Ираке, глубокий финансово-экономический кризис, накопившийся гигантский долг, безработица и испорченная репутация Америки в мире. Обама вывел войска из Ирака, упрочил отношения Америки с союзниками, нанес мощный символический удар по мировому терроризму, уничтожив Усаму бен Ладена, и предпринял титанические усилия по ликвидации последствий кризиса.

Все это весомые аргументы для преданных сторонников, но и республиканцы не испытывают недостатка в аргументах. Обама не добился существенного снижения безработицы, долг по-прежнему измеряется астрономическими цифрами, а экономический рост слабый и ненадежный. Война в Афганистане, которую в отличие от иракской кампании Обама считает своей, стала самой долгой войной в истории США, но итоги ее плачевны: Обама обещает вывести войска, но это с большой вероятностью означает, что контроль над страной получат талибы. Попытки Америки разрешить разнообразные конфликты не приводят к успеху: ни на Ближнем Востоке, ни в Сирии, ни в Иране.

Даже части накопившихся проблем – в первую очередь, конечно, экономических – достаточно для того, чтобы многие из тех, кто с энтузиазмом поддержал Обаму четыре года назад, сегодня испытывали серьезные сомнения. В условиях общего спада, если не упадка, позиции обоих кандидатов особенно уязвимы для противников, отчего борьба становится еще более ожесточенной, а у американцев остается все меньше уверенности, что их доходы будут расти, а разрыв между бедными и богатыми сократится, кто бы ни выиграл предстоящие выборы.

Соединенные Штаты не в первый раз сталкиваются с разрушительными последствиями войны, в которую ввязались во имя распространения собственных идеалов за пределами страны. Вьетнамская война закончилась для американцев позорным поражением и социальными потрясениями. Но вопреки прогнозам тех, кто считал, что победа – вопрос чуть ли не выживания демократии и капитализма, вывод войск из Вьетнама не привел к распространению коммунизма во всем мире; для краха коммунизма не понадобилось военной интервенции, он рухнул сам, под бременем собственных проблем. Тогда потребовалось около десяти лет, чтобы в Америку вернулось процветание и благополучие, которое американцы связывают с президентством Рональда Рейгана.

Рейган твердо стоял на том, что государство – это обуза для страны, что его роль надо сократить, а расходы снизить, и что частное предпринимательство и филантропия способны гораздо лучше решить проблемы бедности и помощи слабым. Главное различие между Обамой и Ромни проходит именно тут – в определении роли государства и государственных расходов (а значит, и налогового бремени). Это ключевое расхождение между республиканцами и демократами, и на этих выборах оно обозначилось даже острее, чем в иные времена. Казалось бы, исторический опыт на стороне Ромни – получилось тогда у Рейгана, получится теперь у него. Против – то, что нынешний кризис стал результатом как раз чрезмерной дерегуляции, а экономические планы Ромни, и особенно Пола Райана, которого он выбрал себе в вице-президенты, отличаются пугающим радикализмом.

Пол Райан, большой поклонник идей писательницы и философа Айн Рэнд, в своих романах воспевшей достоинства ничем не ограниченного капитализма, выступает за резкое сокращение государственных программ и за снижение налогов на богатых; он категорически против какого бы то ни было повышения налогов и рассчитывает на благотворный эффект исконного капитализма. Обама считает, что в нынешних трудных обстоятельствах государство может и должно взять на себя значительные обязательства, а значит, и расходы – именно так он строил свою политику и намерен продолжать ее впредь. Поэтому политика Обамы – анафема для радикальной части республиканцев. Ромни клеймил его за то, что «он черпает политическое вдохновение из Европы», что примером для него служат «европейские социал-демократы». Аргумент республиканцев – не просто экономический, они клянут Обаму за отступление от базовых американских ценностей, и аргумент этот действует, причем в первую очередь как раз на тех избирателей, которые не способны разобраться в сложных экономических материях, но твердо знают, что по истечении первого срока Обамы они живут не лучше, а то и хуже.

Многие экономисты, и не только, твердят, что планы Ромни – Райана опасны, что они конкретны, лишь когда речь идет о снижении налогового бремени, и уклончивы в том, как именно сократить национальный долг (а его невозможно сократить, не создав новые источники бюджетных доходов). Пол Кругман, один из ведущих американских экономистов и нобелевский лауреат, недавно написал, что планы обоих кандидатов не кажутся ему убедительными. И его оценка далеко не оригинальна. Америку едва ли ждет скорое возрождение в стиле Рейгана, но и на путях рузвельтовского «нового курса», то есть «большого государства» с большими расходами, оно не слишком вероятно.

Разговоры о «закате Америки» и «конце американского века» совсем не редкость, но вот где их не встретишь, так это в предвыборной риторике. На упадничестве, понятное дело, легко потерять голоса, но едва ли можно их приобрести. Представление об Америке как о единственной стране, которая способна защитить свободу, демократию, капитализм и прочие важнейшие для американцев ценности, никуда не девается. Рейган говорил, что Америка – главная надежда человечества, the last best hope of man on Earth; в современном американском политическом языке это называется indispensable nation – нация, без которой (мир) не может обойтись. Даже при том, что все последние годы у Америки с выполнением этой миссии дела обстоят совсем не блестяще. Во время последних президентских дебатов слова «indispensable nation» произнес именно Обама, хотя на круг он более реалистичен в оценках американских возможностей и в большей мере признает ограниченность американских ресурсов.

Претензия на миссию indispensable nation – препятствие для восстановления экономики и преодоления общего упадка, поскольку означает огромные военные расходы; две войны, которые вел Буш, уже нанесли экономике огромный урон, Ромни постоянно говорит об увеличении военных расходов (оставляя неопределенность в вопросе о том, как же все-таки снизить долг, если налоги сократить, а расходы увеличить). Едва ли он хотел бы ввергнуть Америку в новую войну, но среди его советников легко обнаруживаются охотники повоевать, а сам он не прочь – тут с «Нью-Йоркером» не поспоришь – поговорить об американской исключительности вполне в духе холодной войны. Обама явно хотел бы больше внимания и средств уделить образованию, здравоохранению и новым научно-техническим достижениям с тем, чтобы Америка сохраняла здесь уверенное первенство. Но он не может (если бы и хотел) предложить нации добиваться этого за счет сокращения военного бюджета – слишком непопулярная мера в стране, которая хочет считать себя indispensable, а своих военных, воюющих на чужих территориях, – вне критики.

Твердые сторонники Обамы поддерживают своего кандидата, потому что его политика устремлена в будущее, и напирают на то, что Ромни с Райаном тянут страну назад – и во внутренних делах, и во внешних. Уже цитированный «Нью-Йоркер» припечатывает Ромни и Райана как «узколобых» политиков, чей «взгляд направлен в прошлое». Как и всякий аргумент, сформулированный в таких общих терминах, он не вполне убедителен: кто знает, какое именно сочетание припадания к корням и прогрессизма обещает более надежный путь к успеху?

Но по крайней мере одно соображение тут не в пользу Ромни: это демография. Самый надежный электорат Ромни – белые (особенно мужчины), при этом у Обамы – весомое преимущество среди молодежи и меньшинств. Доля белых в американском населении неуклонно сокращается, уже сегодняшняя Америка в этом смысле сильно отличается от Америки Рейгана (хотя белые избиратели по-прежнему составляют подавляющее большинство, но с 1980 года по 2008-й их доля снизилась процентов на 15), а в ближайшие десятилетия эти демографические тенденции только усилятся. При этом белые мужчины на круг все сильнее расходятся с остальным населением во взглядах и предпочтениях. Политика Обамы, в частности – упор на образование, более либеральное отношение к иммигрантам, большая доступность здравоохранения, и при этом повышение налогового бремени для богатых, и – скажем осторожно – не слишком настойчивое желание навязывать миру собственные идеалы общественного устройства, – в самом деле лучше соответствует интересам тех американцев, число которых неуклонно растет и которых, вполне вероятно, куда меньше интересуют традиционная «американская мечта», «исключительность» или «необходимость для мира».

В американском обществе сохраняется глубокий раскол – и по демографическим причинам, и по экономическим, и по многим другим. Это помогает противникам оттачивать искусство политической борьбы, но сильно снижает шансы преодолеть упадок.