Подобные высказывания и выводы без преувеличения можно назвать характерными для многих израильтян, они  отражают израильскую политическую культуру. Справедливость на нашей стороне, поскольку мы эвакуировали поселения в Газе, и, несмотря на всю боль,  покинули эту узкую полоску земли, которая была частью Эрец-Исраэль, которая была обещана нам Всевышним.

Проблема, однако,  заключается в том, что никто и никогда не просил нас покидать Газу. Да мы и, в общем-то, ее не покидали (даже территориальные воды Газы прринадлежат нам). Когда Ариэль Шарон решил демонтировать еврейские поселения в секторе в 2005 году, без каких либо формальных договоренностей, он сделал это с целью избежать всеобъемлющих переговоров с палестинцами. 

Саудовская инициатива 2002 года  о признании арабскими странами Израиля в границах 1967 года, которую поддержала и ООП,  была серьезной угрозой для поселенческого движения. Шарон предпринял шаг, который казался рациональным с тактической точки зрения, но был совершенно идиотским, сточки зрения стратегической. Для нас, израильтян, этот шаг оказался одним из самых трагических в нашей истории. Действия Шарона привели к тому, что ХАМАС стал ведущей силой палестинского сопротивления против оккупации территорий.

У Шарона был хороший учитель – его предшественник Эхуд Барак совершил подобный шаг в Ливане. Для того, чтобы избежать прямых переговоров с Сирией о признании государства Израиль в обмен на возвращение Голанских высот, Барак в одностороннем порядке вывел ЦАХАЛ из Южного Ливана, не заключив никакого соглашения. Это привело к усилению Хизбаллы, которая превратилась во влиятельного игрока в регионе. В обмен мы получили Вторую Ливанскую войну. Всякий раз, когда Израиль отступал в одностороннем порядке, он переносил войну на собственнуютерриторию – граждане страны подвергались ракетным обстрелам.

Не следует забывать, что бегство из Ливана, как и бегство из Гуш-Катифа, были позорными компромиссными решениями двух трусливых и недалеких политиков. Оба политика предприняли эти шаги с целью сохранить оккупированные в 1967 году территории, ставшие, с точки зрения большинства израильтян,  естественной частью их родины. И вдруг, неожиданным образом, выяснилось, что и у других людей есть родина, и – какой сюрприз – эти другие тоже готовы умереть за родину.

Смириться с ракетными обстрелами израильских городов и поселков невозможно – это ужасно, и ни одно суверенное государство не согласится на подобное положение дел. Однако нормальное государство осознает свои границы и стремится посредством дипломатических компромиссов, к тому, чтобы соседи признали его. В нормальном государстве министр иностранных дел не живет демонстративным образом  а оккупированой территории за пределами общепризнанных границ страны в то время, как его ближайшим соседям не предоставляется никаких  прав на управление собственной жизнью. В столице нормального, стабильного государства не проиживает треть населения, не имеющего гражданства, последовательно отказывающегося  признавать иностранный контроль над нимим. Может быть, Израиль не только не является нормальным государством, но и не стремится быть таковым?

Когда я слышу сирены воздушной тревоги и отзвуки взрывов, я, как и любой нормальный человек, думаю о своей безопасности и безопасности своих близких. Но при этом я не хочу быть глупым страусом, прячущим голову в песок. Я не могу не думать и о 80% жителей несчастной Газы, которая злонамеренно, без разбора шлет на наши головы смертоносные ракеты. 

Не могу не думать и о детях беженцев с тех земель, на которых мы живем сегодня. Для них Кирьят-Малахи это Кастина, Ашдод -  Исдуд, а Ашкелон – Аль-Мадждал. Прошло 65 лет, но они до сих пор все помнят. Почему бы им не помнить? 

Израильтяне, которые вытолкали их в Газу, утверждают, что они помнят эти места вот уже две тысячи лет. Как же можно забыть свой дом за столь короткий срок. Несправедливость, совершенную по отношению к ним, мы никогла не признавали открыто. Эти люди живут в ужасающей бедности в лагерях беженцев, без всякой надежды. Продолжают хвататься из всех сил за свою катастрофическую память.

У нас нет иного выбора. Если мы хотим продолжать жить на Ближнем Востоке, а не продолжать умирать на нем, мы обязаны прийти к компромиссу с теми, кто нам противостоит. Нам следует признать историю, а не отрицать ее. И хотя беженцы уже не вернутся в свои места, а израильтяне не оставят свои дома – кроме этого можно сделать очень много, и прежде всего изменить привычный способ мышления – не оружием единым жив человек.