Сирийский кризис показал банкротство Турции как регионального лидера и раскрыл ее антииранскую игру. Об этом в интервью ИА REGNUM заявил армянский тюрколог Артак Шакарян.

ИА REGNUM: Как вы охарактеризуете внутреннюю политику Турции в 2012 году?

Если мы говорим о внутренней политике Турции, на первый план всегда выходит курдский вопрос, так как он является тем основным "гвоздем", по которому и определяют выиграло или проиграло правительство. Для турков существенно, сколько гробов из восточной части Турции приходит в западную. А их было достаточно много, и в 2012 году правительство Эрдогана пережило достаточно большой регресс.

Так как Турция была занята, в основном, сирийским вопросом, ее внутренняя политика также была сосредоточена на этом. Много было критики, в частности, в адрес министра иностранных дел Турции в связи с тем, что он громогласно заявлял, что Турция является региональным лидером, не имеет проблем с арабским миром и является моделью страны для арабского мира, а сирийский вопрос показал, что все это, на самом деле, не столь реалистично.

Это разочарование в большой степени повлияло также на внутриполитические вопросы. Мы видим, что достаточную активность проявил оппозиционный лидер Кылычдароглу (лидер турецкой оппозиционной Народно-республиканской партии Кемаль Кылычдароглу - ред.). Но, в любом случае, мы должны помнить, что Эрдоган (премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган - ред.) готовится к президентским выборам, и в 2013 году он сделает больше, будет популистом, чтобы собрать больше голосов и поднять свой рейтинг. Если он видит рост националистических антикурдских настроений в Турции, он начнет, и он уже начал более масштабную вооруженную борьбу против курдов, чтобы достичь успехов и собрать больше голосов. Эрдоган резок и с ЕС. Он заявил, что, если Турция не будет принята в ЕС до 2023 года, союз просто не будет ей нужен. Рост популизма в Турции проблематичен и для Армении, так как антиармянская политика также привлекает много голосов, поэтому можно сказать, что поражения внутренней политики Эрдогана приведут к тому, что он, пытаясь отвоевать голоса, пойдет на большее обострение армяно-турецких отношений.

ИА REGNUM: У курдов в Турции было больше успехов или поражений за последний период?

За последний период успехов на политическом поле было достаточно много. 20 лет назад никто бы не подумал, что курдский депутат мог бы войти в парламент Турции, попытаться выступить там на курдском языке или поднять вопрос Геноцида армян и резни в Дерсиме, что сегодня уже делается. Прогресс существенен. Если говорить об успехах Курдской рабочей партии (РКК), то после ареста Оджалана (глава РКК Абдулла Оджалан - ред.) она пережила существенный спад, и сложно говорить о существенных успехах. Просто, используя иракскую войну, а сейчас и сирийскую, эту нестабильную ситуацию, они пытаются активизироваться и сильнее надавить на власти в юго-восточной части Турции. Для курдов сейчас важнее укрепиться на севере Ирака и во время возможного развития событий в Сирии обеспечить там иракский сценарий, то есть достичь курдской автономии, что сейчас для курдов является более стратегической задачей, чем наличие того же в Турции, что отмечается в намного более далеких планах.

ИА REGNUM: Как вы оцениваете шансы Эрдогана на президентских выборах?

Больше всех шансов стать президентом, наверно, у него. Не вижу кого-либо на турецком политическом поле, кто мог бы набрать хотя бы половину голосов Эрдогана. Об этом свидетельствуют начавшиеся с 2002 года постоянные победы возглавляемой им партии, которые были обусловлены, в основном, его личностью. Если удалить из нее Эрдогана, то в партии не останется ни одной подобной харизматичной личности, способной привлечь столько голосов. Надо помнить также то, что Эрдоган состоит в самой распространенной религиозной секте, последователей которой в Турции очень много, и они достаточно активны, что также играет существенную роль. Не надо забывать также о том, что мелкие и средние предприниматели Анатолии являются электоральной базой и источником финансирования Эрдогана и его партии, а их деятельность получает достаточно большой стимул и финансирование, особенно, сейчас, когда они работают с катарским и саудовским капиталами, то есть они оказались немного вне международного кризиса. Поэтому я думаю, что сегодня существенного и реального конкурента Эрдогану нет.

ИА REGNUM: Как может повлиять на Турцию президентство столь харизматичной и ведущей резкую политику личности?

Мы видим, что Турция переживала расцвет во времена Ататюрка (Мустафа Кемаль Ататюрк - первый президент Турецкой Республики - ред.), Озала (Тургут Озал - восьмой президент Турции - ред.) и других харизматичных лидеров, и я думаю, что, если Эрдоган станет президентом и сумеет установить полупрезидентскую систему правления, то Турция продолжит свое развитие в том же русле. Но в любом случае мы должны рассматривать Турцию в рамках происходящих в регионе событий. Многое будет зависеть, например, от того, будет ли иметь Иран ядерное оружие или нет, многое зависит, к примеру, от того, каким будет развитие событий в Сирии. Турции удалось получить разрешение на размещение ЗРК Patriot, многие считают, что они направлены больше против Ирана, чем Сирии. То есть как поведет себя Эрдоган во время потенциального турецко-иранского столкновения? Какую Турцию мы будем иметь? Это те вопросы которые говорят о том, что делать прогнозы не так уж и легко. Но то, что при Эрдогане Турция продолжит усиливаться, однозначно. Однако здесь есть одна проблема: то, что произошло после Ататюрка и Озала, произойдет и после Эрдогана. После централизации всей власти в своих руках его возможная кончина приведет к спаду Турции, так как страна останется без реального лидера, после чего в Турции начнутся внутрипартийные стычки, что значительно ослабило, например, Турцию в 90-х годах, привело страну к дефолту. Поэтому развитие Турции при Эрдогане не будет иметь какого- либо значения, и, если он не сумеет подготовить достойного наследника, то Турция переживет существенный регресс.

ИА REGNUM: Может ли привести размещение Patriot в Турции к прямой конфронтации между Тегераном и Анкарой?

Нет, к прямому конфликту это не приведет, так как Иран никогда первым не ударит, ему выгоднее такая словесная борьба, как диспут с США, чем горячая война, так как в словесной борьбе он продвигает свое дело - вопрос доведения ядерной программы до совершенства. Сейчас Ирану не нужно отвлекаться от своей программы, поэтому он просто сохраняет свое присутствие на уровне заявлений, но, в действительности, он сконцентрированно работает над своими программами. Вот, когда ИРИ обобщит свою программу, она попытается предпринять более реальные шаги. Поэтому, сколько бы Иран не осознавал, что размещение Patriot в Турции направлено против него, он не нанесет удар первым. Если, конечно, ирано-израильские отношения не достигнут того, что израильские самолеты вторгнутся на территорию Ирана. Тогда, как заявил Тегеран, первый контрудар будет нанесен по возможно размещенным в Турции и Азербайджане базам и опорным пунктам НАТО.

ИА REGNUM: Ряд экспертов заявлял, что турецкая позиция в отношении сирийского кризиса направлена на усиление роли Турции в регионе. На ваш взгляд, послужила ли политика Анкары этой цели?

Нет, потому что до сирийского кризиса позиции Турции были лучше, в частности, Турция позиционировала себя как защитника интересов ислама. В сирийском же вопросе произошло разделение на суннитов и шиитов, и Турция четко встала на сторону суннитов, и уже не может претендовать на титул защитника всего ислама, так как взяла на себя больше суннитский мир и начала тесно сотрудничать с Катаром и Саудовской Аравией, что привело к противостоянию суннитов - Турции, Катара и Саудовской Аравии против шиитов, в частности, Ирана. То есть, на самом деле, игра раскрылась: все, что делала до сих пор Турция, было направлено против Ирана, для ослабления ее позиций в регионе. Поэтому я считаю, что сирийский кризис показал банкротство Турции как регионального лидера. Мы также увидели, что плохие турецко-израильские отношения нанесли еще один удар по этому банкротству, когда во время недавней конфронтации между Израилем и Газой посредником стала не Турция, а Египет, что вернуло Египету статус регионального игрока.

ИА REGNUM: Турецкая общественность, кажется, против политики своего правительства в отношении происходящих в Сирии событий, а какова позиция военных?

После "Эргенекона" турецкие военные просто молчат. Даже если у них есть своя позиция, они ее не выражают. Но однозначно, что всем армиям войны были выгодны, так как таким образом повышается их роль, влияние и финансирование. Мы знаем, что война, в основном, это бизнес, деньги и торговля оружием. Если война будет иметь место, увеличится роль Пентагона, а он всегда имел хорошие отношения с ВС Турции, поэтому турецкой армии война всегда более выгодна. Военные не выразили какой-либо четкой позиции, так как пытаются вести себя тихо, пока не решится вопрос "Эргенекона".

ИА REGNUM: Согласны ли вы с тем утверждением, что ввиду различия позиций по Сирии ухудшились отношения между Москвой и Анкарой?

В глубинном плане отношения между Москвой и Анкарой никогда и не были хорошими. Москва осознавала, что Анкара - ее конкурент, точно также считает и Турция. И эта конкуренция не ограничивается Ближним Востоком. К примеру, в Центральной Азии - в Казахстане, Киргизии, Туркмении, Узбекистане - российско-турецкое соперничество намного более очевидно, чем, например, в Закавказье. Работа спецслужб Турции с российскими мусульманами, в Чечне, намного более актуальна, чем те же турецко-сирийские отношения. Поэтому отношения между Турцией и Россией всегда были конкурирующими, просто в сфере бизнеса, строительства и атомной энергетики они всегда сотрудничали, так как это было для них взаимовыгодным. Что касается Сирии, то, естественно, Турция начала продвигать свое лидерство в регионе ввиду ослабления позиций России. Почему она не стала этого делать в 80-х годах? Потому что, позиции СССР в Ираке и Сирии были намного сильнее, и вход Турции туда был невозможен. Когда Россия отдалилась от Ближнего Востока, Турция нашла там свободное место и попыталась войти в Сирию. Конечно, их отношения обострились, выявились разногласия, но это не значит, что они сократили сотрудничество в экономике, что было очевидно во время недавнего визита Путина (президент России Владимир Путин - ред.) в Турцию.

ИА REGNUM: Примет ли участие Турция в возможной военной интервенции в Сирию?

Конечно, Турция делает все для этого, но она не станет этого делать в одиночку. Это единственная проблема Турции. Ей говорят: "хочешь войти - входи, мы за твоей спиной", но она не сделает этого одна, так как, во-первых, в исламском мире это будет воспринято неправильно, Турция вновь будет воспринята там в качестве жандарма США и Израиля, а при поражении, вся вина будет возложена на Турцию. Турция постоянно ждет того, чтобы кто-то к ней присоединился. Германия, Нидерланды или хотя бы только США... Для вторжения в Сирию коалицией, как в Югославию, чтобы возложить ответственность на другие страны, а себя позиционировать лишь как страну, предоставившую свою территорию для этого. Турция всегда, и в случае войны против Ирана, хотя не думаю, что это произойдет, будет пытаться содействовать из-за кулис: логистикой, террористами, деньгами, шпионажем, но не в открытую.

ИА REGNUM: Какое воздействие на внутреннюю ситуацию в Турции может иметь интервенция в Сирию?

Война всегда отрицательно сказывается на внутренней жизни. Опросы показывают, что турецкое общество против и не готово к более активному вовлечению в антисирийские события. Но турецкое правительство умеет манипулировать общественным мнением и представит это как шаг не против сирийского народа, а против "диктаторского" режима Асада (президент Сирии Башар Асад - ред.), во имя демократии и спасения своих братьев суннитов. Как мы увидели, с территории Сирии был организован обстрел турецкой деревни, мы не знаем, было ли это делом рук Асада, оппозиции или турецких военных, вступивших на территорию Сирии. Именно в течение этой недели в Турции поднялась большая антисирийская волна. То есть, можно сказать, что это стало пробным камнем: насколько возможно, пожертвовав одной турецкой деревней, оправдать вторжение в Сирию. Как мы видим, это возможно.