Китай вновь стоит на распутье на своем пути к полноценному, устойчивому процветанию. На ноябрьском съезде Коммунистической партии Китая новый руководитель поставил задачу наметить путь страны на ближайшие 10 лет, что влечет за собой модернизацию социальной, политической и экономической систем Китая в рамках ограничений, налагаемых его историей и меняющимся геополитическим контекстом.

По любым меркам данные реформы можно оценить как амбициозные – особенно учитывая хрупкую и не очень миролюбиво настроенную внешнюю среду. В течение следующего десятилетия китайские лидеры должны разработать и привести в жизнь реформы по борьбе с коррупцией, поддержке миграции в города (например, либерализация системы домашней регистрации), содействию технологическим инновациям, балансированию источников экономического роста, повышению качества экологических и трудовых стандартов, а также выстроить систему социального обеспечения страны, включая здравоохранение, образование и социальное обеспечение.

Для обеспечения устойчивости системы ее конструкция должна учитывать то, что Насим Н. Талеб назвал редкими событиями «черного лебедя», которые, как показал глобальный финансовый кризис, происходят и оставляют разрушительные последствия. Но меры, делающие систему более «упругой» или «надежной» будут недостаточными. Они должны не только быть в состоянии противостоять нестабильности, они должны быть сделаны таким образом, чтобы извлекать прибыль из стресса и хаоса.

В последнее время Талеб придумал термин «антихрупкость» для описания системы, которая извлекает выгоду из существующих неопределенностей, нестабильностей и беспорядка. Он отметил, что в то время как жесткие системы могут казаться более стабильными, они не оснащены для того, чтобы справляться с неожиданными потрясениями, что делает их хрупкими в долгосрочной перспективе. С другой стороны, частое воздействие локализованных, временных изменений вынуждает системы становиться более динамичными и гибкими, повышая их возможность процветать в условиях стресса.

Учитывая это, а не позволяя требованиям максимальной эффективности толкать структуры к своим пределам, в систему должен быть встроен принцип избыточности (эквивалентные возможности, реализованные несколькими способами). Эти недорогие меры создают долгосрочную «антихрупкость», и пока они обеспечивают будущие прибыли в случае роста рынка, они гарантируют некоторую компенсацию событий черного лебедя.

«Антихрупкость» имеет решающее значение для крупных стран, например Китая, где администрация в значительной степени централизована, однако деятельность распределена среди семей, гражданского общества, рынков и различных уровней власти. Главной проблемой Китая является установление баланса между его децентрализованными традициями и централизованным управлением, тем самым развивая в своих учреждениях один из видов «антихрупкости», который уже присутствует в его культуре.

Китай стремится к балансированию централизации и фрагментации, то есть контроля и неопределенности, на протяжении всей своей долгой истории подъемов и падений династий, упадков страны по внутренним причинам и иностранных вторжений. В то время как открытые, меритократичекие выборы «ученых-чиновников» способствовали сохранению замкнутой династической структуры правления Китая на протяжении более чем 2000 лет, они не смогли компенсировать растущую уязвимость системы при династии Цин, когда территориальные приобретения увеличили население империи со 150 до 450 миллионов. Безудержная коррупция, рост социальных волнений и неспособность противостоять современным западным державам, в конце концов, в 1912 году привели к обрушению династии и самой «долгоиграющей» бюрократической системы в мире.

Националистическое правительство, которое пришло после обрушения и создало Китайскую Республику, было также не в состоянии разрешить противоречия между централизацией и фрагментацией, проблемой, которую макро-историк Рэй Хуан назвал китайской «математической неуправляемостью». Действительно, они так и не разработали инфраструктуру прав собственности, или денежно-кредитные и налогово-бюджетные политики, необходимые в управляемой семьями в аграрной экономике, при наличии элитарного правительства.

При помощи эффективного обеспечения прав собственности и реализации государственной политики Коммунистическая партия Китая стала институциональным механизмом, который соединил разрыв между элитами (партией) и массами. Однако в 1958-1961 годах чрезмерное централизованное планирование в поддержку Большого скачка (интенсивной кампании Мао Цзэдуна по индустриализации и коллективизации экономики Китая) породило системную хрупкость.

Ситуация начала улучшаться в 1978 году, когда Дэн Сяопин сделал экономику открытой и начал осуществлять рыночные реформы, давая Китаю доступ к новым возможностям для экономического роста и занятости. При помощи так называемых Четырех модернизаций были усилены важные сектора сельского хозяйства, промышленности, национальной обороны, науки и техники.

В то же время, Китай медлил с тем, чтобы сделать открытой свою финансовую систему – даже в то время, когда другие страны Восточной Азии последовали эффективным путем либерализации счетов своего капитала в 1990-х. В результате, когда в 1997 году ударил азиатский финансовый кризис, Китай был изолирован от нестабильности, которая разорила его хрупких соседей. В результате, кризис стал возможностью, побудив Китай присоединиться к Всемирной торговой организации, провести реформы финансовой системы и государственных предприятий, составить официальный список своих крупнейших банков и приватизировать строительство жилья для государственных служащих.

Но многие меры Китая по обеспечению «антихрупкости» были разрозненными и неполными. Например, на повестке дня остается необходимость обширной ревизии государственных предприятий, что вызвано корыстными групповыми интересами, противостоящими дальнейшей приватизации и рыночным реформам.

Теперь китайским лидерам необходимо определить конкретные области внедрения мер обеспечения «антихрупкости» и разумно проводить необходимые реформы. Помимо того, что они должны гарантировать комплексный характер реформ, им также следует избегать слишком обширных и быстрых действий, поскольку это может вызвать сопротивление со стороны глубоко укоренившихся игроков или непреднамеренно спровоцировать опасную цепную реакцию.

К счастью, относительно сильная финансовая и валютная позиция Китая может защитить экономику от краткосрочных шоков. И, несмотря на вызванную коррупцией хрупкость, бюрократическая система достаточно мощна для проведения подобной политики.

Одной из основных задач будет разграничение функций и обязанностей партии, государства, рынка и гражданского общества. Учитывая, что правительство доказало свою способность вмешаться, во время кризисов управление по умолчанию должно полагаться скорее на административные меры, нежели на рыночные силы. Чтобы дать возможность рынкам пользоваться беспорядочной самокоррекцией, требуется доверие на всех уровнях управления, начиная от центрального правительства и заканчивая сельскими администрациями и госпредприятиями.

Кроме того, лидерам Китая необходимо построить достаточную институциональную власть в рамках судебной системы, гражданского общества и средств массовой информации для повышения обеспечения законности и повышения долгосрочной «антихрупкости». Это повлечет за собой предупреждение административных нарушений, создание равных условий для государственных предприятий и других компаний, а также развод в разные структуры регуляторов и регулируемых субъектов.

В случае проведения структурных реформ в различных секторах китайские лидеры смогут укрепить долгосрочное процветание своей страны. Но успех требует сохранения баланса между поддержанием стабильности системы и созданием возможностей адаптации и роста для массивной экономики страны – решения задачи, с которой Китай боролся на протяжении веков.

Эндрю Шень – президент  Fung Global Institute, возглавлял Hong Kong Securities and Futures Commission, в настоящее время адъюнкт-профессор университета Циньхуа в Пекине. Его последняя книга – «От азиатского к мировому финансовому кризису» (From Asian to Global Financial Crisis).

Сяо Чень - директор пор науке Fung Global Institute.