Atlantico: Президент Eurasia Group Йен Бреммер (Ian Bremmer) недавно заявил, что Япония, Великобритания и Израиль оказались в тревожной ситуации в новом мировом раскладе. Можно ли сказать, что три этих государства вступили в фазу упадка?

Бертран Бади: Я бы не стал употреблять здесь слово «упадок», так как оно отражает некую ставку на будущее, а оно все больше и больше выходит из-под нашего контроля. Тем не менее, во всех этих трех случаях мы имеем дело с широкомасштабными кризисами, в которых прослеживаются общие элементы. Причем не только в социально-экономическом плане, но и политико-дипломатической точки зрения. Все эти три дипломатии являются наследницами холодной войны: в случае Японии и Израиля речь идет о все более неуправляемой традиции конфликтных отношений с соседями, а в случае Великобритании – о серьезных обязательствах в рамках Североатлантического альянса. Добавим также, что Япония и Израиль переживают серьезный государственный кризис, который ложится тяжелым грузом на их представительный режим.

Эта стратегия была жизнеспособна во времена биполярного мира, так как три эти страны опирались преимущественно на своего американского союзника, который мог обеспечить их защиту в напряженных ситуациях. В первую очередь это относится к Японии и Израилю. Что касается Великобритании, Лондон имел статус привилегированного союзника Вашингтона. 

Доминик Баржо: Эти три страны действительно испытывают немалые трудности. Тем не менее, я бы не стал торопиться со словом «упадок». Неудачное прошлое вовсе не обязательно станет определяющим для их будущего: в их истории такое бывало уже несколько раз. В основе нынешних проблем Японии, Великобритании и Израиля лежат геополитические причины, у которых, безусловно, есть общие моменты. Все они сейчас испытывают экономические трудности. Как бы то ни было, нужно учитывать особенности трех этих наций, у которых есть разные сильные и слабые стороны. Другими словами, хотя отрицать масштабы структурных проблем в этих странах (слишком бурный рост непроизводственного сектора в Великобритании, сильное старение населения в Японии, геополитическая изоляция Израиля), конечно, нельзя, при нынешних экономических трудностях не так-то просто определить, что следует из структурных факторов и конъюнктурных причин.

- Можно ли сказать, что ухудшение отношений с США также является неким общим знаменателем?

Бертран Бади: Здесь действительно существует «общий знаменатель»: с приходом Обамы американская дипломатия пытается оценить новое соотношение сил в эпоху глобализации. Сегодня США больше не хотят следовать логике безусловной поддержки того или иного союзника, которая может парализовать переговоры с несколькими развивающимися странами. Такая по меньшей мере новая ориентация ставит под сомнение игру альянсов по отношению к Китаю, которая была начата с Японией во время холодной войны.

Отношения Израиля с США каждый день тоже становятся все хуже из-за, мягко говоря, не лучшего взаимопонимания между Нетаньяху и Бараком Обамой. Неуступчивость еврейского государства по поводу неоднократных попыток Вашингтона снять напряженность на Ближнем Востоке в конечном итоге начало вызывать раздражение в Америке. Кроме того, можно отметить, что еще одной причиной поворота в стратегии США является стремление добиться доверия к себе со стороны арабских стран в условиях появления новых режимов в результате революций. Наконец, в Вашингтоне ощущается все большее стремление выбраться из зыбкой трясины конфликтов на Ближнем Востоке.

Что касается Великобритании, североатлантическая ориентация страны, которая утвердилась в ее политике во второй половине ХХ века, приперла ее к стенке. Вполне возможно, что администрация Обамы будет куда меньше предшественников настроена на тесное сотрудничество Лондона и Вашингтона в том виде, в каком оно сработало в Афганистане и Ираке. В условиях постепенного смягчения НАТО она может отдать предпочтение альянсу с более «тихими» союзниками, такими как Канада и Австралия.

- Экономическое положение Японии, Израиля и Великобритании, по всей видимости, становится все хуже, а показатели роста оставляют желать много лучшего. Могут ли они еще найти ресурсы для развития или же они обречены на участь «некогда развитых стран»? 

Доминик Баржо: Потенциал экономического роста этих стран становится меньше год от года, однако это скорее является общей чертой всех развитых стран. Это объясняется относительно высокой стоимостью производства в промышленности, а также в сфере услуг. Затраты здесь ощутимо выше, чем в развивающихся странах, которые с каждым днем становятся для них все более опасными конкурентами. Такая тенденция отчасти объясняет упомянутый вами низкий экономический рост, однако нужно принимать во внимание и характерные трудности каждой из стран.

Японии в первую очередь приходится бороться со все более сильным старением ее населения. Оно ставит под угрозу ее пенсионную систему, а также интеллектуальную динамику, так как лишает надежды все большую часть молодежи.

Экономика Великобритании в свою очередь полностью полагается на успехи банковского и финансового сектора, что связано с массовой деиндустриализацией.

Что касается Израиля, мы наблюдаем дефицит внешнеторгового баланса, который в значительной мере объясняется напряженностью в отношениях с близкими торговыми партнерами после арабской весны. Таким образом, Израиль не может играть естественную роль лидера в восточной части средиземноморского региона.

Кроме того, общим моментом для всех трех стран является рост напряженности в торговых отношениях с соседними государствами, хотя ее масштабы неодинаковы от случая к случаю. Япония испытывает все большее беспокойство по поводу усиления мощи Китая. Такая ситуация вызывает дипломатические трения, которые отражаются на товарообмене двух стран. Она подталкивает Южную Корею и Китай к тому, чтобы составить жесткую конкуренцию Японии, прежде всего в сфере новых технологий. Великобритания в свою очередь столкнулась с исторической проблемой: она стремится обеспечить экспорт своей продукции на континент, что вызывает напряженность в отношениях с ее европейскими партнерами.

Как бы то ни было, три этих государства (Великобритании это касается в меньшей степени) обладают значительным потенциалом роста в технологической и инновационной сфере. В первую очередь это можно сказать о Японии, которая, несмотря на определенный упадок ее лидеров в производстве электроники (Sony, Toshiba…), все еще имеет в своем распоряжении конкурентоспособные и высокопроизводительные исследовательские структуры. Возможности Израиля в этой области также значительны (он лидирует среди всех ближневосточных государств), а его ученые имеют отличный доступ к американским технологическим достижениям, что дает им немалое преимущество.

- Три этих страны столкнулись с необходимостью реформировать свою экономику, однако, по всей видимости, не могут преодолеть внутреннюю напряженность. Риск политического паралича также является для них общей проблемой?

Доминик Баржо: Разумеется. Это, бесспорно, их общая черта, проблема первого плана.

Прежде всего, Японии так и не удалось сформировать двухпартийную демократическую систему, которая бы работала на основе четкой смены власти, тогда как прогрессивная часть общества не смогла укрепить свои позиции в избирательном плане. Политическая жизнь там основывается на чем-то вроде цикла, который неизменно приводит к власти либерально-демократическую (на самом деле консервативную) партию нынешнего премьер-министра Синдзо Абэ. Несмотря на установление демократии, руководящий класс всегда основывался на клановой системе (ей уже почти тысяча лет, раз о кланах говорили еще во времена Нары и Камакуры), что поднимает проблему стремления к реформам и народного представительства. Такой застой в политической системе отчасти, но только отчасти, объясняет относительную непохожесть Японии в экономическом плане. Однако он представляет собой одну из главных проблем для страны в ближайшие годы.

Что касается Великобритании, две главных партии (консерваторы и лейбористы) оказались в типично британской двусмысленной ситуации. Их политика застыла где-то между отторжением Европейского Союза и значимостью этой зоны для благополучия ее экономики и экспорта услуг. Поднимающийся в данный момент вопрос иммиграции в будущем может стать настоящей проблемой, так как открытость британцев в этой связи станет едва ли уместной в условиях слабого экономического роста. Как продемонстрировал пример США, мощный экономический рост представляет собой ключевой фактор в массовой интеграции иммигрантов.

Израильскому обществу в свою очередь приходится иметь дело с проблемой, которая неотступно преследует его с самого момента создания: страна была основана западными евреями в 1948 году и постепенно привлекла массовый поток иммигрантов-евреев из Восточной Европы. Это в свою очередь привело к серьезной культурной напряженности. Латентный раскол в обществе в значительно мере стал залогом успеха партии «Ликуд», которой, несмотря ни на что, удается сплотить общество вокруг националистических и оборонных вопросов. Кроме того, это объясняет то, почему центристской партии «Кадима» так трудно надолго занять лидирующие позиции в политической жизни страны.

В заключение можно сказать, что во всех трех этих случаях политические системы опираются на растущие разногласия, а также проблему представительства в отношениях между руководством и общественным мнением. В некоторых случаях это может привести к резким заявлениям и вызвать дипломатическую напряженность, как, например, это происходит в отношениях между Израилем и Турцией или Китаем и Японией.

Бертран Бади (Bertrand Badie) - политолог, специалист по международным отношениям. 

Доминик Баржо (Dominique Barjot) - преподаватель экономической истории и директор Школы новой и современной истории в Университете Париж-Сорбонна.