24-летний водитель микроавтобуса Рамадан Халаф Амин (Ramadan Khalaf Amin), ежедневно зарабатывающий сумму, эквивалентную 4,5 доллара, - один из многотысячной безликой массы участников египетской революции. «Я провел на Тахрир все время», — вспоминает Амин о восстании, резко выхватывая сотовый телефон, чтобы прокрутить видео, как демонстранты скандируют «Долой Хосни Мубарака!»

В прошлую пятницу Амин припарковался на шумном перекрестке — там, где ветхие кирпичные здания района Маншит Насер примыкают к городской магистрали. Это одно из множества подобных мест, через которые рабочие ежедневно попадают из суматохи трущоб в хорошо спланированные кварталы Каира. Именно на этом перекрестке во время восстания демонстранты подожгли офисы местных органов власти.

Приближается вторая годовщина восстания: экономика Египта испытывает большие трудности, а новое правительство, поддерживаемое братьями-мусульманами, далеко от решения многочисленных проблем городской нищеты и лишений, подогревавших накал бунта 2011 года. Так или иначе, быстрое падение курса валюты в сочетании с жесткими мерами экономии, предписанными международными кредиторами, означают, что в ближайшие месяцы для среднего класса и бедных слоев населения жизнь будет только осложняться.

Родители Амина давно переехали в Каир из города Асьют, что в Верхнем Египте, в поисках работы. Он родился в Каире и всю свою жизнь прожил в Маншит Насер, бросив школу после четвертого класса. Дела у Амина идут лучше, чем у соседей по району. Семья переехала в недавно построенное социальное жилье. Он зарабатывает больше, чем четверть населения 80-миллионного населения Египта, существующего, по данным официальной статистики 2012 года, на один-полтора доллара в день.

Он в отчаянии от отсутствия государственных услуг в своем районе и медленных темпов перемен после восстания. «Я не думаю, что здесь когда-нибудь что-то изменится, — говорит он, имея в виду Маншит Насер. — Люди не только нищие, но и необразованные». 

Бедность сама по себе не приводит к революциям. Есть много стран, более бедных и социально разобщенных, чем Египет. Участники восстания, свергнувшего режим Мубарака, представляли широкий спектр слоев общества. Их недовольство самодержавным режимом охватывало ряд сфер, в том числе коррупцию, отсутствие свободы слова и зачастую вселяющие страх проявления полицейского государства. Но и увеличивающийся разрыв между богатыми и бедными, разрушающаяся инфраструктура и невнимание власти к трущобам были также частью давней и непростой предыстории народного восстания, которое свергло Мубарака.

Кто были эти демонстранты, молодые и старые, швырявшие камни в спецназ? Среди них были люди с высшим образованием, технически подкованные активисты, которые сообщали миру через твиттер о каждой гранате со слезоточивым газом. Были там и уличные торговцы, мусорщики, воинствующие футбольные фанаты и водители автобусов, такие как Рамадан Халаф Амин. Многие из них мигранты из дельты Нила и Верхнего Египта, где уровень бедности еще выше, чем в Каире, проживающие в зданиях с самовольным подключением к муниципальной электросети. Один из наиболее часто скандировавшихся лозунгов во время восстания — «Хлеб, свобода, социальная справедливость!»

Среди них были представители 16-миллионого населения трущоб — так называемых «ашвайятов», что буквально означает беспорядочные, «неофициальные районы», как их вежливо называют чиновники. Масштабы этих районов можно наглядно представить себе с холма в Маншит Насер. Оттуда вашему взору предстает весь Каир: на вершине соседнего холма средневековая цитадель с куполом и двумя минаретами, вдоль Нила расположились современные небоскребы, а в дымке на горизонте силуэты пирамид в Гизе.

В долине лежит обширный лабиринт самостроя, некоторые из домов - однокомнатные лачуги. Склон холма ниже дороги густо усеян мусором. В месиве помойки дохлая лошадь. Тощие собаки обнюхивают груды отходов в поисках пищи.

Трущобы разрослись при Мубараке в результате роста населения, отсутствия доступного жилья, увеличения пропасти между богатыми и бедными и отказа от земельной реформы, что заставило многих египтян перебраться из сельских районов в Каир. Сегодня шаткое состояние экономики порождает у наблюдателей мрачные мысли о том, что обитатели трущоб могут восстать. Самех эль-Алейли (Sameh El Alaily), преподающий в Каирском университете дисциплину «реконструкция городов», говорит, что до него доходят «разговоры о революции голодных». Потягивая капучино под плеск фонтанов и фоновую музыку в отеле Meridien в каирском пригороде Гелиополис, он утверждает, что подобные страхи основаны на экономических реалиях. «Всему есть предел, — говорит он. — Чего от вас ожидать, когда вам нечего есть?»

Правительство Египта во главе с президентом Мохамедом Морси и его исламистскими союзниками уповают на то, что многими оценивается как единственный вариант политики, способной предотвратить еще более хаотичный экономический спад — кредит Международного валютного фонда в 4,8 миллиарда долларов. Необходимость срочных мер стала еще более очевидной в последние недели, когда резко упал египетский фунт, достигнув во вторник очередного рекордно низкого уровня 6,58 по отношению к доллару США, в сравнении с 6,1 в ноябре.

Но кредит будет означать укрепление крайне непопулярной экономической политики эпохи Мубарака. МВФ призывает Египет продолжать то, что он называет «налоговыми реформами», которые предполагают сокращение государственных расходов, в том числе сокращение субсидий на услуги широкого пользования, такие как природный газ, и рост налогов на основные товары. Иными словами, само по себе решение экономических проблем Египта приведет лишь к увеличению экономического бремени на простых египтян.

Предвидя трудности, Морси пытается убедить общественность принять программу кредитования. Глава МВФ Кристин Лагард заявила 8 января журналистам во время визита в Кот-д'Ивуар: «Для МВФ важен настрой политической власти, которая способна одобрить программу, принять ее и предложить населению, как свою собственную».

Как поведет себя общественность, пока не ясно. «Вопрос в том, как люди будут реагировать на то, что это окажется длительной катастрофой, — говорит Майкл Ханна (Michael Hanna), аналитик нью-йоркского Century Foundation по Ближнему Востоку. «В Египте не становится лучше. Нет никаких проблесков надежды».

Ожидаемое затягивание поясов пробудило призрак января 1977 года, когда президент Анвар Садат прекратил субсидировать хлеб, чтобы получить кредиты от Всемирного банка. Это вызвало двухдневные яростные протесты, в ходе которых были введены силы безопасности и убиты около 800 человек. Профессор истории Мичиганского университета Хуан Коул (Juan Cole), который был в Каире во время этих беспорядков, вспоминал, как демонстранты скандировали: «Ты одет по последней моде, а мы всемером живем в одной комнате» (по-арабски это звучит как рифмованная речевка – прим перев.)

Неолиберальная диета экономической политики государства при Мубараке продолжалась до тех пор, пока не вызвала нестабильность. Планы продать государственные предприятия, начиная с 2004 года, стали причиной волнений рабочих, которые в апреле 2008 года привели к попытке проведения всеобщей забастовки и уличным столкновениям в промышленном центре Эль-Махалла-эль-Кубра (Mahalla Al-Kubra). Сегодня те события видятся, как предвестник восстания 2011 года.

Поезжайте сегодня в любой из многочисленных бедных районов Каира, и вы услышите много жалоб на рост цен, но не обязательно — разговоры о новой революции. Одно из таких мест — в Гизе у конечной станции метро, где сходятся в одной точке мощная сеть железнодорожных путей, магистральных эстакад Каира и многоголосый мир микроавтобусов в окружении опасных для проживания кирпичных строений с торчащей из крыш арматурой.

Там от придорожного продавца чая 56-летнего Абу Ахмада (Abu Ahmad) вы услышите, что он больше не добавляет сахар себе в чай, потому что цена на него в местном магазине выросла с 3,5 фунта за килограмм до 6 фунтов (около 90 центов). «Здесь каждый зол», — сказал он. Но замялся, когда речь зашла о призывах к возобновлению уличных протестов против голосования за братьев-мусульман на предстоящих парламентских выборах. 52-летний мясник Абдул Рахман Мухаммад (Abdul Rahman Muhammad) с той же улицы также сомневается, что бедняки могут восстать. «Люди устали», — говорит он.

Но рост цен не является единственным источником разочарований в обществе. Развал национальной инфраструктуры страны тоже по-прежнему вызывает политическое недовольство. 15 января во время крушения поезда к югу от Каира погибли 19 молодых призывников спецназа из числа бедноты, а на следующий день рухнуло незаконно возведенное здание в Александрии, задавив насмерть 28 человек. Фотографии помятых вагонов появились 16 января на первой полосе национальной независимой газеты Al-Shorouk под заголовком «И все же кровь окропила рельсы». Эта авария была всего лишь свежей трагедией в череде транспортных катастроф, в числе которых было ноябрьское столкновение поезда с автобусом, в котором погибли 51 человек – в основном это были дети. Таким образом, в дополнение к ожидаемому недовольству «собственными» мерами жесткой экономии правительство Морси столкнется также с ростом напряженности по целому ряду социальных и экономических проблем, унаследованных от режима Мубарака.

Вопрос продвижения вперед, по мнению аналитика Ханны, состоит в том, как общественность отреагирует на экономические потрясения и неспособность правительства, когда это исходит не от светского самодержца, а от религиозного мусульманского братства — большого и разветвленного движения, чьи ряды включают в себя как богатых бизнесменов, готовых сотрудничать с МВФ, так и простых египтян, которые пользуются его социальными возможностями. Ханна предсказывает, что группа воспользуется влиянием религии, чтобы смягчить удары режима жесткой экономии. «Салафиты и [братья-мусульмане] обратятся к культурным и социальным аспектам, и, я думаю, их риторика станет более демагогичной, более сектантской. Экономические лишения – неподходящее время строить какие-то либеральные, открытые, плюралистические планы», — говорит он.

Даже Рамадан Амин, молодой водитель автобуса, который участвовал в том восстании, признает, что люди живут в тяжелых условиях, но он сомневается в вероятности другого полномасштабного восстания — против Братства. «Самое главное — бедные люди очень религиозны, — сказал он и покачал головой. — Я ничего не слышал о массовой политической активности».