— После возвращения во власть Либерально-демократической партии Японии уже был заявлен ряд громких реформ. Одна из них касается пересмотра статьи японской Конституции, регламентирующей статус сил самообороны Японии. С чем связано желание японской политической элиты внести такие изменения?

— Во многом смена власти в Японии была стимулирована внешними причинами и в немалой степени неприятной ситуацией в области безопасности, которая возникла из-за обострения территориальных споров с соседями.

Безусловно, Япония и при власти ДПЯ испытывала опасения по поводу военного подъема Китая. Однако многих избирателей не устроила проводившаяся демократами политика умиротворения, под которой понимается недостаточная жесткость японской реакции на китайские провокации. Симптомы этой политики вышли на поверхность в 2010 году, когда в инциденте с китайским траулером Токио пошел на попятную, отказавшись от уголовного преследования капитана китайского судна. Совсем недавно — в августе 2012 года, когда японскую полицию встретил град камней со стороны китайских демонстрантов, высадившихся на островах Сэнкаку, — реакция японских властей заключалась лишь в том, что нарушители были депортированы на основании иммиграционного законодательства.

Теперь же правительство либерал-демократов, очевидно, займет более жесткую позицию по вопросам безопасности. Кабинет Синдзо Абэ впервые за последние 11 лет намеревается увеличить военный бюджет. Хотя увеличение незначительное (0,8%), оно является примечательным свидетельством коренного смещения политических приоритетов. Дополнительные средства будут потрачены на защиту морских и воздушных рубежей страны, в первую очередь на юго-западе, где находится граница Японии с Китаем.

На 40% больше средств, чем в прошлом году, выделено на укрепление технического потенциала воздушного и морского патрулирования. Планы правительства предусматривают приобретение новых самолетов для воздушного патрулирования, проведение капитального ремонта более полутора десятков подводных лодок с целью продления их службы, внедрение в войска современных средств раннего обнаружения, проведение НИОКР по созданию разведывательных беспилотников The Global Hawk с повышенными потолками полета, модернизацию конвертопланов «Оспрей» и т. д. Новые приоритеты в области военного строительства будут, очевидно, отражены в новой программе по национальной обороне, принятие которой ожидается в этом году.

Что касается пересмотра конституции, этот шаг рассматривается кабинетом Абэ в качестве своего рода вехи, завершающий послевоенный период японской истории, когда страна была на положении «младшего партнера» Соединенных Штатов. Многие японцы по-прежнему считают, что Основной закон был навязан стране в условиях иностранного военного присутствия, поэтому пересмотр будет иметь психологическое значение как своего рода окончательное подведение итогов Второй мировой войны.

Конечно, символическое значение будет иметь и тот факт, что японские силы самообороны в случае пересмотра конституции получат официальный статус вооруженных сил, которые к тому же можно будет направлять за рубеж. Этого требуют от Токио американцы, которым военная и технологическая мощь союзника очень пригодится для решения различных стратегических задач глобального значения. Следует учесть, однако, что по процедурным причинам пересмотр Основного закона может оказаться для ЛДП гораздо более трудной задачей, чем это кажется на первый взгляд, поскольку он потребует квалифицированного большинства в обеих палатах парламента, достичь которое будет архисложно.

— Другим направлением реформ является принятая программа экономического стимулирования, на которую планируется потратить 146 миллиардов долларов. Поможет ли Японии политика стимулирования спроса?

— В социально-экономической сфере кабинет Абэ провозгласил широкий спектр мер по стимулированию национальной экономики, которые в обобщенном виде именуются «Абэномикой». Этот экономический курс имеет три составляющих. Во-первых, это продолжение политики «количественного ослабления» (политики «дешевых денег»), в рамках которой обеспечивается дополнительный приток денежной массы в экономику. Предполагается, что Япония сможет покончить с дефляцией, девальвировать иену и придать импульс развитию экспортных отраслей промышленности. Провозглашена цель перейти к контролируемой инфляции — не более 2% в год.

Во-вторых, это расширение государственных инвестиций в сферу инфраструктуры. Правительство берет на вооружение старый рецепт, заимствованный из 1960-х годов, когда экономический рост в Японии носил экстенсивный характер и был ориентирован на экономическое освоение отсталых районов. Абэ предложил инвестировать в течение десяти лет около 200 трлн. иен в виде государственных заказов на различные проекты инфраструктурного развития, рассчитывая, что эти деньги вытянут всю экономику.

В-третьих, это политика «экономического роста», которая заключается в точечном стимулировании перспективных отраслей, развитие которых, как ожидается, даст для экономики мультипликативный эффект.

Уже сейчас ясно, что программа правительства носит нестандартный и достаточно рискованный характер. Риск заключается в дальнейшем наращивании государственных долговых обязательств, достигших астрономической суммы более чем в 10 трлн. долл. (около 200% ВВП страны). Если экономика не пойдет в гору, а бюджет не получит налогов в тех объемах, как от нее ожидают, страна рискует стать банкротом.

Между тем, уже сейчас многие серьезные экономисты высказывают обоснованные сомнения в расчетах правительства. Например, указывается, что политику целевого стимулирования отдельных отраслей (в отношении «зеленой энергетики», сферы социального благосостояния и проч.) уже проводили правительства ДПЯ, но к существенному макроэкономическому эффекту она не привела.

Что касается инвестиций на «общественные работы», то эта политика, как многие считают, уже не отвечает потребностям времени. Во-первых, японская экономика уже миновала период экстенсивного развития, и таких инфраструктурных проектов, которые бы оправдывали себя с позиций экономической эффективности, практически не осталось. К тому же строительный сектор, который когда-то был основным реципиентом этих инвестиций, после «структурных реформ» Коидзуми существенно сократился и не имеет возможностей освоить эти средства в полном объеме — там просто нет для этого соответствующих мощностей, да и должного числа рабочих мест. Нельзя отрицать и возможные негативные последствия такой политики для валютно-финансовой системы страны: рост госинвестиций ведет к увеличению ставок банковского кредитования, а это в свою очередь удорожает иену, сводя тем самым на нет все усилия властей по ее удешевлению.

О том, что массированные государственные инвестиции не могут считаться панацеей, свидетельствует тот же опыт пребывания ДПЯ у власти — последние два года «общественные работы» росли, а экономика продолжала топтаться на месте.

Конечно, не стоит мазать экономическую политику нового кабинета одной черной краской. В новом бюджетном законопроекте есть много того, что заслуживает позитивной оценки. Так, расходную часть впервые за 7 последних лет планируется не наращивать, а сокращать. Кроме того, объем новых государственных долговых обязательств впервые за несколько лет станет меньшим, чем объем налоговых поступлений. Правда, здесь повод для скептицизма дают малообоснованные прогнозы правительства в отношении темпов экономического роста, которые, как оно считает, составят 2,5% в следующем финансовом году. Если же подобного экономического оживления не произойдет, налогов в бюджет поступит меньше, и ситуация только ухудшится. Поэтому я бы не стал давать на этот счет однозначных оценок.

— В области финансов новое правительство также решилось на изменения. Японский Центробанк заявил о намерении постепенно девальвировать иену. Как это скажется на японской экономике? Не приведет ли этот шаг к новому витку валютных войн на глобальном уровне?

— Действительно, после заявлений Абэ о желательности 2%-ного уровня инфляции котировки иены за пару недель снизились с 78 иен до 90 иен за доллар. К южнокорейскому вону в прошлом году иена снизилась на 20% — корейские СМИ назвали этот феномен «иеновой бомбардировкой».

Однако нельзя забывать, что игра на понижение национальной валюты — общая тенденция на мировых валютных рынках. Началась она не с Японии. Многие правительства после начала мирового финансового кризиса оказались подвержены соблазну решить проблемы собственной экономики путем удешевления национальной валюты, которое приносит выгоду для национальных экспортеров. Дело дошло до того, что политика удешевления валют была сочтено формой несправедливой конкуренции и стала обсуждаться на форумах «Большой двадцатки».

Вместе с тем, критика Японии имеет под собой рациональные основания. И заключаются они в том, что на финансовых рынках Япония по-прежнему является одним из системных игроков, от поведения которого во многом зависит состояние мировой валютно-финансовой системы в целом. Поэтому попытки участвовать в этой гонке справедливо рассматриваются как форма проявления безответственности в отношении всего мирового сообщества. Однако ясно, что многое в решении этой проблемы будет зависеть от согласованных усилий всех основных экономик мира.