Есть два фундаментальных убеждения, которые движут экономической политикой на протяжении последних нескольких лет. Первое - это то, что мир страдает от разрыва между совокупным спросом с предложением. Второе - монетарное стимулирование поможет устранить этот разрыв.

Возможно, диагноз поставлен правильно, а лекарство подобрано неверно, пишет на сайте Project Syndicate известный американский экономист Рагурам Раджан. Это объясняет, почему до сих пор произошло так мало подвижек в процессе восстановления роста экономики до докризисного уровня. И это также говорит о необходимости замены лекарства.

Высокий уровень безработицы в развитых странах свидетельствует о том, что спрос на рабочую силу ниже потенциального предложения. Пока безработица будет оставаться высокой в секторах, которые сильно росли до кризиса, вроде строительной отрасли в США, будет сохраняться мнение о необходимости увеличения спроса для восстановления занятости населения.

Законодатели изначально прибегли к государственным расходам и низким процентным ставкам для поддержки спроса. С ростом госдолга и резким падением процентных ставок центробанки сосредоточились на политике количественного смягчения для поддержки спроса. Однако экономический рост остается крайне медленным. Почему?

А что если проблема в предположении, что весь спрос распределяется равным образом по социальным группам? Дело в том, что спрос, поддерживаемый кредитами, формируют отдельные домохозяйства в отдельных регионах и на отдельные товары. Пока такой спрос порождает спрос более широкий, можно считать, что он полезен. Однако при снижении кредитования заимствующие домохозяйства не могут больше тратить, и пропорции спроса на отдельные виды товаров сильно меняются, особенно в тех регионах, где был сильный рост.

Конечно, влияние кризиса распространилось на всю экономику: спрос на автомобили падает, спрос на сталь также падает, и работников сталелитейной отрасли увольняют. Но безработица наиболее ярко выражается в строительной и автомобильной отраслях или в регионах, где цены на жилье росли особенно быстро.

Легко понять, почему общая поддержка спроса, например в виде снижения налогов на заработную плату, может оказаться неэффективной в восстановлении полной занятости в экономике. Общее стимулирование идет на всех сразу, а не только на бывших заемщиков. А расходы у каждого отличаются: более состоятельные граждане покупают ювелирные изделия у Tiffany, а не автомобиль от General Motors.

Из-за смещения структуры спроса с меньшей доступностью кредитования, скорость, с которой экономика может расти без инфляции, также может снизиться. При слишком большом количестве строителей и слишком малом количестве ювелиров больший спрос может привести к росту цен на ювелирные изделия, а не к увеличению выпуска.

В отличие от обычной циклической рецессии восстановление экономики после кризиса кредитования обычно требует перехода работников по различным отраслям и на новые географические местоположения.

Самое худшее, что правительство может сделать, так это поддерживать нежизнеспособные фирмы или поддерживать спрос в нежизнеспособных отраслях за счет льготных кредитов.

Корректировка предложения требует времени. После пяти лет рецессии экономика прорывается вперед, но ошибочный диагноз будет иметь далекоидущие последствия. Развитые страны потратят десятилетия на снижение высокого государственного долга, в то время как центробанкам придется сокращать раздутый баланс и отступить от обещаний поддержки, на которую привыкли полагаться рынки.

Пугает то, что новое японское правительство все еще пытается справиться с последствиями спада на рынке недвижимости пару десятилетий назад. Можно только надеяться, что страна не будет увеличивать расходы, что уже оказалось неэффективным и оставило Японию с самой высокой долговой нагрузкой (около 230% от ВВП) среди стран ОЭСР. К сожалению, история дает мало оснований для оптимизма.