В странах, переживших арабскую весну, не было возможности вырастить свою «альтернативную политическую элиту», способную возглавить страну после  революции. Но еще не поздно сделать это сейчас.

На прошлой неделе Египет «отпраздновал» вторую годовщину революции массовыми  беспорядками, слезоточивым газом и бурными демонстрациями протеста против  ужесточения авторитарного режима. За несколько дней до этого в южные районы  Туниса были направлены армейские подразделения для подавления демонстраций, участники которых требовали, чтобы власти объяснили им, почему через два года  после революции жизнь в стране не улучшилась. Накануне годовщины ливийской  революции 17 февраля власти призывают усилить бдительность и предпринять  максимальные меры безопасности. «Lufthansa» отменила свои рейсы в Триполи.   

После зимы 2011 года в Северной Африке многое изменилось. Но в основном, все  осталось по-прежнему. Чтобы понять это, стоит взглянуть на другие страны, пережившие подобные радикальные перемены. Например, в посткоммунистической  Европе страны, которые столкнулись с такими же проблемами после избрания  демократических правительств в 1990 году, выбрали совершенно не похожие пути  развития. И пока некоторые из них пребывают в состоянии экономического застоя и  политической неразберихи, другие процветают. 

Разницу эту невозможно объяснить одними политическими или экономическими  причинами. На самом деле, стабильность и развитие обусловлены, скорее всего, человеческим фактором. Ведь гораздо легче было проводить радикальные реформы и  убеждать народ в их необходимости в тех странах, в которых уже была сформирована «альтернативная политическая элита» - люди, которые до этого работали вместе, задумывались о своем участии в управлении страной и в какой-то мере были готовы  взять на себя это управление. Венгрия, Польша и в меньшей степени Чехословакия и  страны Балтии – все они выиграли благодаря тому, что у них были такие деятели, которые на протяжении длительного времени думали о необходимости перемен и  способах их реализации. Еще в 80-е годы в рядах польской оппозиции был создан  профсоюз «Солидарность». В Чехословакии уже с 70-х годов Вацлав Гавел  пропагандировал и отстаивал демократические ценности. В Венгрии и Польше  экономисты десять лет обсуждали способы децентрализации плановой экономики.  

В других странах оппозиционные организации не отличались таким же единством, либо меры подавления оппозиции там были более жесткими. Поэтому после распада  Советского Союза к власти опять пришли коммунисты, правда, на этот раз в образе  социал-демократов или националистов. Кто-то из них был лучше, кто-то хуже. Но в  целом, они не настаивали на радикальных реформах, потому что сами не были в них  заинтересованы. 

И сейчас, когда арабские страны отмечают вторую годовщину революций, следует  учесть этот опыт. Разумеется, как заявил на этой неделе в своем интервью «Foreign Policy» один эксперт, до революции в Египте были многочисленные  децентрализующие организации. Но «в основном, они были запрещены, за исключением  движения исламистов и футбольных клубов. В этих двух организациях состояло  слишком много людей, а эмоциональный накал, сопровождавший их деятельность, был  слишком сильным». В результате «Братья-мусульмане» стали единственной, начиная с 2011 года, политической «партией», способной организовать массы. А египетские  футбольные клубы – единственная организация, которая способна возглавить крупные  протестные акции, чем, собственно, они и занимаются в последнее время. Других  политических лидеров взамен прежних не нашлось.  

Не нашлось в Сверенной Африке и таких же, как в Польше и Венгрии, экономистов, которые были бы готовы в любой момент и при первой же возможности  предложить свои планы по устройству дел в стране. «Братья–мусульмане» пришли к  власти без каких-либо четких представлений об экономике Египта. В Ливии, где  экономика была завязана, главным образом, на интересах семьи Каддафи, новое  правительство, созданное из бывших эмигрантов и военных оппозиционеров прежнему  режиму, в основном, лишь начинает вникать в дела страны. В Тунисе, где в прошлом  исламская партия «Ан-Нахда» и либеральные демократы подвергались жестоким  преследованиям, считается, что экономикой страны по-прежнему управляют друзья и  родственники прежней правящей семьи. А радикальные перемены не отвечают их  интересам. 

Нелегко делать политические выводы на основе этих наблюдений. В конечном  счете, возможности для подготовки альтернативных политических лидеров были три, пять или, еще лучше, десять лет назад. Но даже тогда невозможно было вырастить  настоящую альтернативную политическую элиту за пределами страны – в рядах  эмигрантов или иностранцев. Если лидер оппозиции формируется вне местных условий  и не под влиянием острой потребности в альтернативных организациях – политических партий, благотворительных фондах, газет, групп по правам человека – то, когда он придет к власти, у него не будет достаточных сил, связей и  политического влияния для осуществления реформ. В арабских странах  возможность подготовки такой новой элиты появилась только в 2011 году, и она  только начала формироваться. И не верьте тем, кто в ближайшее время будет  заявлять, что арабские революции закончились – вполне возможно, что они только  начинаются.