Несомненно, для большей части внешних наблюдателей отречение Папы воспринимается как факт модернизации церкви. Знаменитый французский историк и социолог Эмиль Пула (Emile Poulat) всегда подчеркивал, что церковь в девятнадцатом и двадцатом веках стояла перед дилеммой: приспосабливаться или нет к  современному миру? Ответ пап при всей их симпатии к делам и истории человечества состоял в отказе принимать в существенных вопросах диктат времени.  Иоанн Павел II делал это в оригинальной манере, не отгораживаясь от текущих моментов истории и не выражая традиционную антипатию к современности. Ратцингер отказался приспосабливаться к современности. Этот отказ можно оценивать по-разному: как пророчество для пап и их последователей, как анахронизм для тех, кто ждет от церкви принятия современности.

Естественно, отречение Папы не затрагивает жесткую доктрину и дух Римской церкви. Но с эмоциональной и символической точек зрения оно имеет очень большое значение. В эти дни много пишут о том, что неприятие современного мира ведет к уязвимости главы церкви. Ратцингер согласен с этой точкой зрения, но он связыввет свою уязвимость с преклонным возрастом. Однако, многие обозреватели считают, что отречение Папы проявляет внутреннюю хрупкость церкви и Римской курии, так как «католический анахронизм» не выдерживает напора времени и оказывается в трудном положении. Трудно сохранять устойчивость, когда существует огромное противоречие: с одной стороны, проповедуется царство Божье, с другой стороны, Римская курия отравлена соперничеством, полна яда и человеческих слабостей. Кажется, что отречение Папы демонстрирует несостоятельность церкви, выраженную одним из ее лучших представителей, теологом Ватикана Ратцингером, епископом  Павла VI, великим деятелем Римской курии во времена  Иоанна Павла II.

По мнению многих наблюдателей, церковь должна измениться, стать более человечной, более прозрачной, более близкой современному обществу. Ее с разных сторон призывают стать более человечной. Ведь церковь состоит из нормальных мужчин и женщин, следовательно, из грешных людей. Скандалы в Ватикане стали постоянной темой публикаций. Дошло до того, что Римскую курию стали называть «гадюшником». Сформировалось общественное мнение, состоящее в том, что пришло время «чистых рук» в церкви. Эта проблема ставится в очень деликатный момент, когда Святой Престол свободен, когда католицизм подвергается сильному  внешнему давлению.

Всем очевидно, что есть, о чем сокрушаться в духовной жизни. Однако, историкам известно, что сложные моменты были характерны и для других понтификатов. Личные разногласия между Оттавиани и Монтини были так значительны, что последний был вынужден покинуть Рим и уехать в Милан. Подавление Пием Х (провозглашенным церковью святым) нового философско-религиозного течения, называемого модернизмом, было очень тяжелым. Были и раньше, до случая с Паоло Габриэле, подобные прецеденты в Ватикане. Человеческие слабости и различные взгляды присутствуют в Римской курии и в церкви, как и везде, где живут люди. Но сегодня средства массовой  информации рассказывают о них. Раньше об этом если и говорили, то только шепотом. В конце концов, до начала конклавов всегда циркулировали компрометирующие кардиналов досье. Позиция армянского кардинала Агаджаняна, неудачливого соперника Иоанна XXIII при избрании на Престол Святого Петра, была ослаблена досье секретных служб, которые его обвиняли в связях с Советами. Что же мы имеем нового сегодня? Новое заключается в глобальном проникновении средств массовой информации, которые стремятся все тайное сделать явным. Войтыла умело вел себя с журналистами в конце двадцатого века, когда начиналась эпоха глобализации. Нужно было открыто вести себя со средствами массовой информации, но не позволять им диктовать повестку дня. В конце концов, он был Папой, великим мировым лидером, победившим коммунизм, всегда входившим в десятку самых значительных лиц своего времени. После довольно трудного начального периода он годами чувстовал себя в безопасности перед журналистами.

Папа Ратцингер пришел к понтификату с репутацией инквизитора (этому способствовали средства массовой информации, которые потом обвиняли его в слабости). С самого начала он оказался не на высоте положения в битвах с журналистами. Разумеется, если Папа не желает отступать от своих убеждений, он неизбежно проигрывает некоторые из них, но он должен выигрывать другие, утверждаясь как лидер и как моральный авторитет. Огромный англоязычный мир средств массовой информации, который рассматривал Войтылу как победителя коммунизма, не любит Ратцингера, а, возможно, он не любит католицизм. Оказывает свое влияние и имидж американской католической церкви, а также разногласия по антропологическим вопросам. Парадоксально, но теперь отречение Ратцингера нравится журналистам, однако они интерпретируют его смысл не так, как это сделал сам Папа, а как отказ от старой, коррумпированной и полной противоречий церкви. Если бы это было так, то непонятно, почему несколько дней тому назад Бенедикт Х VI поблагодарил членов Римской курии за сотрудничество. Но это только детали в глазах средств массовой информации.

Ситуация имеет сильную эмоциональную окраску. Различия из-за принадлежности к теологическим школам, к консерваторам или прогрессистам сгладились в церкви. Но католики пребывают в некотором недоумении.  Так же чувствуют себя и кардиналы? К смятению сознательно или бессознательно толкают средства массовой информации. Можно понять реакцию Ватикана, которая сравнила скандальную атмосферу с вмешательством в принципы конклава. Но есть разница: прежде хотели создать благоприятную обстановку для кандидата, чтобы связать его определенными принципами. В наши дни создается такая атмосфера, которая ставит под сомнение высокий моральный авторитет церкви. В этот переходный период к новому понтификату мы не оплакиваем смерть Папы, что обычно заставляет  всех верующих почувствовать себя единой осиротевшей семьей. Католицизм очень различен, не все сводится к его западной ветви, о которой больше всего пишут средства массовой информации. Существует огромный латиноамериканский, африканский и азиатский католический мир, который только частично затронут течениями,  характерными для западного общественного мнения. Это тоже церковь, которая зачастую с трудом выживает в удаленных уголках планеты. Несколько лет тому назад супруга французского президента Миттерана с антиклерикальным настроем  с удивлением сказала: «Как получается, что в любой неблагополучной точке земного шара я всегда встречаю монахиню или католика?» Церковь считает, что нельзя забывать о своих чадах в самых удаленных частях планеты. Однако, на Западе иногда на фоне истинного сочувствия, растерянности,  смятения и стремления высказать собственные суждения пробивается идея о том, что церковь является анахронизмом. Но церковь не может позволить другим давать оценку своей деятельности. Она нуждается в твердых устоях. На Втором Ватиканском соборе церковь дала самооценку своей деятельности и укрепила свои устои. Речь идет прежде всего о догматической Конституции Второго Ватиканского собора Католической церкви Lumen gentium  (Свет народам). Конечно, нужно рассказывать о том, что происходит в церкви народам на разных континентах, находящимся в различных жизненных ситуациях. Этой информации не хватает. Любая интерпретация имеет эмоциальную окраску. Но когда Святой Престол не занят, только епископы могут пролить свет на ситуацию. Может быть, это сделает будущий Папа. Нынешнее положение достаточно тяжелое. 

Есть люди, которые предсказывают неизбежный конец католицизма или, по крайней мере, какого-то типа католицизма. Забытый коммунистический мыслитель Антонио Грамши предсказывал «самоубийство» католицизма. По крайней мере, сегодня говорят, что больше невозможна фигура Папы, которая существовала до сих пор. Называются имена великих пап двадцатого века: Иоанна Павла II, Павла VI, Иоанна  XXIII. Папа-отец уже не возможен? Действительность гораздо сложнее всех домыслов. Церковь сталкивается с глобализацией, с растущей ролью средств массовой информации, с новыми формами современности. Какой смысл  иметь в глобальном мире Папу-отца? Для католиков это символ единства; для многих — архаизм старой Европы. В действительности, в спорах по поводу фигуры Папы сталкиваются различные представления о будущем не одной  церкви. Эта битва не может быть выиграна ни одной из сторон.