Что это за люди? Что это за темпераменты? Что это за таинственная гремучая смесь, которая бушует и клокочет в каждом из этих абсолютно разных и автономных людей? Это смесь древней индейской цивилизации, которая живет на этих камнях, в этих сельвах, в этих экваториальных тропиках. Это культура майя, это культура инков, это конкистадоры-испанцы, которые пришли сюда со своим католическим крестом и с окровавленным мячом врезались в эту цивилизацию. Это, конечно, радикальный социализм и идея абсолютной социальной и может быть религиозной справедливости.

Чавес был важен тем, что он соединил в себе все эти три элемента, три эти качества. Как человек из народа, как человек из глубинной народной магмы, – он нес в себе эту древнеиндейскую энергию. Как человек армии, как человек силовых структур, как человек, связанный с государством, – он был католиком, он структуралистом. Как человек, живущий интересами своего обездоленного народа, – он был глубинный, народный социалист. Эти три течения, три тенденции сделали его уникальным политиком и уникальным лидером. Он – народный человек, он – человек из народа.

Как наш Лукашенко – председатель совхоза стал одним из самых виртуозных и гениальных политиков современной Европы, привнеся в эту политику здравый смысл, религиозное осознание своего мессианства, так и Чавес – это был человек, который нес в себе латиноамериканское и в частности венесуэльское мессианство. Это был человек мессианский. На него упал этот таинственный пассионарный луч из космоса, сделавший его звездой – звездой континента и звездой всего мира.

Его уход – это, конечно же, драма, это огромная трагедия, потому что вокруг него, пока он был у власти, заварились огромный водоворот и сила, огромные водовороты энергии, куда были вовлечены миллионы людей, государство, мировая нефтяная политика, контрамериканизм, который сделал его оплотом сопротивления не меньшим, чем стал Ахмадинеджад в Иране. Теперь когда он ушел, все эти вихри остались без вождя, остались без канала.

Венесуэла находится на грани гражданской войны, на грани кризиса, который может вылиться не в конституционные формы. Уже на улицах Каракаса бушуют оппозиционные толпы, уже вышла армия и полиция и тот месяц, который отпущен Венесуэле на выборы, может оказаться слишком коротким. За это время могут произойти взрывы энергии, потому что за оппозицией стоят американцы. За оппозицией стоят транснациональные и нефтяные американские корпорации, которые хотят вернуть себе преференции, хотят вернуть себе нефтяные поля Венесуэлы. Схватка ожидается нешуточная, схватка ожидается не для слабонервных.

Россия зорко и болезненно следит за процессами в Венесуэле, ибо Чавес был суперпокупателем российских изделий. Прежде всего, армии, прежде всего самолетов, вертолетов, танков. Теперь эти контракты «висят» в воздухе. Если к власти придет оппозиция, будут ли эти контракты соблюдены или от них откажутся? Кроме того, Чавес со своим открытым и очень активным антиамериканизмом импонировал Путину, потому что конфликтность отношений Росси и Соединенных Штатов налицо. В этой конфликтности, конечно, Россия, которая достаточно слаба, находится еще в достаточно высокой степени зависимости от американцев. Она нуждается в партнерах, она нуждается в союзниках. И здесь Чавес – социалист, радикал, а по существу латиноамериканский коммунист, вдруг стал экономическим и политическим партнером Владимира Путина, который представляет сегодняшний российский олигархический уклад.

Это парадоксы сегодняшней мировой политики. Это парадоксы переходного периода, в котором находится человечество, это парадоксы отступления и иссякания либеральной модели, на смену которой приходят другие модели. В частности иранская и, конечно же, латиноамериканская модель – модель, за которую всю жизнь сражался и умер великий Чавес.