Предложение КНДР об эвакуации дипломатических миссий в очередной раз подогрело страсти, вынуждая специалистов снова обратить внимание на некоторые детали и попытаться ответить на вопрос: «Чего стоит и чего не стоит бояться на Корейском полуострове?».

По мнению автора, предложение эвакуации было ОТНЮДЬ НЕ способом привлечь внимание. Этот шаг не накладывается и на образ КНДР как страны, практикующей ядерный шантаж и угрожающей миру. Так ведет себя руководство страны, ощущающей свою уязвимость, и причины для такого поведения – есть.

Вначале напомним соотношение сил. Северная Корея на 4–м месте по численности армии, Южная на 6-м, имея лучшее вооружение и не используя армию для решения хозяйственных задач. Военные расходы РК превосходят северные в 23-26 раз. Договор о совместной обороне 1953 г. автоматически включает в конфликт США. При таком соотношении сил не спасает даже ядерное оружие – оно не только не позволит решить стратегические задачи, но, наоборот, спровоцирует максимально жесткий ответ мирового сообщества нарушителю табу на его применение.

Северная Корея использует агрессивную риторику (хотя это риторика отпугивания, а не риторика угрозы) и перебросила на восточное побережье две ракеты «Мусудан». Видели их, правда, только на параде, однако ни одно из их «успешных испытаний» неизвестно, но ряд западных СМИ уже старательно пугает аудиторию их возможностью долететь до Гуама. Впрочем, большинство новостей, посвященных КНДР, построено так, что Пхеньян оказывается не только главным ньюсмейкером, но и главным виновником всех проблем. Как будто, была тишь да гладь, и вот Северная Корея внезапно…

Именно поэтому обратим внимание на действия другой стороны. Только в 2011 г. армия РК провела 13 военных учений, на которых, в том числе, отрабатывались действия по захвату ключевых объектов Севера. В сентябре 2012 г. в очередных учениях РК принимало участие 540 тыс. чел., в т. ч. гражданские лица. Ни в одной стране нет аналога таким крупномасштабным маневрам, особенно – когда они проводятся на регулярной основе. Для сравнения: в свое время маневры ОВД в Европе, число участников которых составляло 10-15 тыс. чел., считались большими и потенциально опасными.

По итогам 2012 г. расходы Южной Кореи на оборону составили 2,6 % от ВВП. Увеличение ассигнований на военные нужды у Сеула наблюдается уже третий год подряд.

На конец марта 2013 г. прошло уже девять учений, а планируется еще минимум 10. При этом в грядущих маневрах армии РК «Токсури» примет участие 200 тыс. чел. Это треть численности южнокорейской армии. И поскольку скрытно провести мобилизацию и подготовку войск перед вторжением нельзя, любые маневры подобной численности воспринимаются Пхеньяном как потенциальная подготовка к вторжению. Благо, учения – это хороший способ перевести значительные воинские части на исходные войны позиции, что в отсутствие маневров сразу же вызвало бы всеобщую настороженность.

Такой вывод сделать легко, помня, что маневры армии РК марта 2013 г. отрабатывали упреждающий артиллерийский удар по Северной Корее. На посты командующих поставили людей с реальным боевым опытом. Растет число участников маневров за счет союзников США, принимавших участие в войне 1950-53 гг. (Англия, Австралия, и даже Колумбия). На вооружение ставится оружие для уничтожения подземных бункеров, и боевые машины, способные преодолевать минные заграждения на ДМЗ. Идет как горизонтальная (увеличение числа участников маневров), так и вертикальная (новые виды военной техники от бомбардировщиков В52 до более современной техники) эскалация напряженности. Вашингтон перебрасывает на авиабазу Гуам 7 дальних бомбардировщиков B-1 Lancer (считается, что ПВО Пхеньяна не способны их сбить), а на авиабазу Осан (Южная Корея) переброшены стелс-истребители F-22 Raptor, и стелс-бомбардировщики B-2 Spirit. Если США действительно применят против КНДР высотные бомбардировщики, Северной Корее противостоять им нечем. Это значит, что ключевые объекты Пхеньяна могут бомбить безнаказанно. При этом формальный повод для такой бомбардировки может найтись.

Вспомним недавнее американо-южнокорейское соглашение об ответе на «северокорейские провокации». Главное в нем то, что

а) США тоже могут принять участие в ответном ударе

б) отвечать можно не только непосредственно в месте инцидента, но и по структурам поддержки и управления.

Проведение грядущих маневров, особенно если они будут проходить в спорных водах, весьма благоприятно для возникновения инцидентов вроде предшествующих обстрелу северокорейцами острова Ёнпхёндо три года назад. Тогда кто-то из южнокорейских военачальников решил покуражиться и отдал приказ пострелять по северокорейским водам. КНДР на провокацию поддалась. Однако теперь ответом на возможные провокации может стать даже возможность атаки высшего руководства КНДР американским высокоточным оружием, благо репутация КНДР не позволит принять во внимание ее версию событий.

Добавим к этому распространенную в последнее время риторику превентивного удара от южнокорейских военных, включая министра обороны Ким Кван Чжина, накладывающуюся на внутриполитическую ситуацию в РК: хотя носитель конфронтационного курса Ли Мён Бак больше не президент, во власти по-прежнему остается большая группа его сторонников, в то время как новый руководитель страны начала работу в сложных для себя условиях и пока не может расставить представителей своей команды на все ключевые посты, включая важный пост министра обороны.

Политика самой Пак Кын Хе направлена на возобновление доверия между двумя странами. Об этом госпожа Пак говорила еще на предвыборном этапе, и уже в это время в Госдепе зазвучали тревожные нотки. Надо быть осторожнее, эта политика не должна подорвать основы взаимодействия РК и США. Добавим к этому высказывание министра обороны США Чака Хэйгела о том, что пребывание Ким Гван Чжина на посту министра обороны "способно только укрепить отношения США и Республики Корея".

Надо учитывать и то, что у некоторых представителей военного лобби «земля горит под ногами» из-за коррупционных скандалов, в которые они оказались вовлечены. Обострение обстановки выгодно этим консерваторам, так как в этом случае «коней на переправе не поменяют», а Пак Кын Хе не сможет не принять ответные меры, вынуждено солидаризируясь со сторонниками жесткой линии.

Из всего вышеперечисленного (при желании) вполне можно сделать вывод, что определенные круги в РК и США готовят в самое скорое время военную провокацию, итог которой будет подобен итогу инцидента в Тонкинском заливе. Непонятный инцидент объявят провокацией КНДР, ответ на которую перерастет в крупномасштабное вторжение, в ходе которого при бомбардировках столицы могут пострадать и граждане других стран. Видимо, прорабатывая этот вариант, в Пхеньяне и пришли к выводу о целесообразности эвакуации иностранных дипломатов.

Страна, готовящаяся к агрессивной войне, не предпринимает мер такого рода. Так что бояться того, что «непредсказуемый тиранический режим Пхеньяна заиграется со своим ядерным шантажом и начнет конфликт, переходящий в глобальное противостояние», не стоит. Опасаться надо другого. Во-первых, любителей половить рыбу в мутной воде и устроить конфликт ради своей личной, не обязательно политической выгоды. Во-вторых, общая нервозность, недопонимание, отсутствие связи повышают вероятность ситуации, когда кому-то что-то почудится (как во время инцидента 27 марта), и начнется стрельба. Ведь случись такое поближе к ДМЗ, северяне могли бы принять эту стрельбу за начало вторжения и открыть огонь в ответ. После чего южане удостоверились бы в том, что на них напали, и маховик начал бы разгоняться.

Но в тот раз пронесло, и хочется надеяться, что голос разума одолеет амбиции отдельных недостойных лиц, хотя напряжение, скорее всего, будет сохраняться до конца апреля. Во-первых, весь месяц будут продолжаться южнокорейские крупномасштабные учения, о которых упоминалось выше. Во-вторых, 15 апреля, день рождения Ким Ир Сена, главный национальный праздник КНДР, скорее всего, будет отмечен каким-то церемониальным мероприятием, рассчитанным на «внутреннее потребление». Не исключено, что это будет ракетный пуск, который недруги КНДР немедленно интерпретируют как безусловное доказательство агрессивности режима, но СМИ РК даже начали разговоры о четвертом ядерном испытании. Каждое подобное действие подливает масла в огонь и активирует «дилемму безопасности», становясь поводом для новых вопросов и новых ответов.

Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН – специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».