От Ирландии до Кипра – вся Европа, похоже, парализована экономическим и политическим кризисом. Но есть небольшое спокойное место в самом сердце континента – это Швейцария.

Секрет Швейцарии состоит в том, что она является частью Европы, и в то же время – это не совсем так. С одной стороны, она поставила свою подпись под Шенгенским соглашением, и тем самым доверила защиту своих границ Европейскому Союзу. С 1972 года она участница договора о свободе торговли со странами Евросоюза. И соответственно, 60% ее экспорта и 80% импорта приходится на ЕС. Она участница Единой европейской платежной системы, которая объединяет финансовый сектор Европы, и ее валюта с 2011 года привязана к евро. В то же время Швейцария стоит особняком на континенте: она не входит в Европейский Союз и еврозону, и, следовательно, проводит свою фискальную политику, сохраняя экономическую и политическую независимость.

Свой путь Швейцарии, скорее всего, и стал причиной ее успеха. В 2007 – первом квартале 2012 годов ее экономика стабильно росла на 2-3% в год, упав на пике финансового кризиса в 2009 году всего лишь до 1,9%. ВНП тоже сократился ненамного во втором квартале 2012 года, но по прогнозам в 2013 году должен вырасти более чем на 1%. Плюс ко всему, правительство страны потрясающе стабильно. Баланс основных партий в исполнительной ветви власти остается неизменным на протяжении последних 50 лет. 

Успех Швейцарии контрастирует с трудностями многих ее соседей, которые по-прежнему пребывают в глубокой рецессии, переживают серьезный раскол в обществе, а их правительства трясет от борьбы за власть. Все это могло бы стать предметом международных исследований, но на данный момент ничего подобного в отношении Швейцарии не наблюдается. В мире лишь изредка слышатся разговоры о «благословенном острове» посреди Европы. Да и те по большей части на тему морали по поводу проблемы банковских секретов или введения самых жестких в мире законодательных ограничений на акции компаний, котирующихся на бирже. Но Швейцария – это нечто большее. В основе относительного успеха страны лежит уникальная политическая система, и Европа выиграла бы от того, если бы заимствовала некоторые ее элементы.

Экономические и политические проблемы Европы по своей природе коренятся в кризисе легитимности. Создание единого экономического и валютного пространства Европы не сопровождалось появлением федерального правительства. А сам союз контролирует менее 2% объединенного ВНП 27 государств-членов ЕС и по этой причине малоэффективен. Национальные правительства сохранили свою легитимность, но обречены входить в состав несчастного и непопулярного союза. Как показали недавние выборы в Италии, у европейцев сложилось ощущение тупика из-за чрезмерно разросшейся и громоздкой бюрократии, а также вакуума власти. Что, в свою очередь, ведет к потере доверия к традиционным партиям и сложившимся политическим институтам.

Ничего подобного не наблюдается в Швейцарии, и само название страны уже ассоциируется с прямой демократией, когда в поле публичного обсуждения находятся вопросы политики, капитала и общественного устройства. В общих чертах это выглядит следующим образом. Исполнительная власть представлена не президентом и премьер-министром, а неким образованием, называемым Федеральным Советом, который избирается парламентом Швейцарии. Совет состоит из семи членов, которые должны представлять не только все пять партий, но и население, говорящее на немецком и французском языках. Тем самым размывается грань между правящей партией и оппозицией, поскольку все являются членами правящих органов. 

Другая особенность Швейцарии в том, что ее почти 8-миллионное население голосует целых четыре раза в год, и это только по общенациональным вопросам. Частота голосования определяется двумя факторами: конституционные поправки обретают законодательную силу через гражданскую инициативу (необходимо собрать 100 тысяч подписей в течение 18 месяцев), и все изменения в Конституции принимаются в ходе обязательных публичных референдумов. Кроме того, граждане Швейцарии могут инициировать референдум по любому законодательному акту, собрав 50 тысяч подписей за 100 дней. За последние несколько лет швейцарцы голосовали за конституционные поправки по вопросам защиты от пассивного курения и от насилия с применением оружия, по введению регулируемого медицинского обслуживания, по обязательному вынесению на публичное голосование заключения международных договоров, а также по закону о том, что ни один работник компании не может за год зарабатывать меньше, чем член ее руководства в месяц.

В процессе непрекращающейся политической дискуссии сложился уникальный баланс между гражданами и властью. Правительственные комиссии обязаны так готовить законопроекты, чтобы они быстро проходили тщательное рассмотрение парламента и общественности. А правительство много времени тратит на то, чтобы разъяснить гражданам политические решения. Не удивительно, что информационное рвение политиков много раз подвергалось критике: общество неоднократно озвучивало требование к представителям правительства воздерживаться от агитационных кампаний и дать возможность людям принимать решение по определенным вопросам без всякого влияния со стороны власти. Точно также, финансирование агиткомпаний, в частности со стороны бизнеса, находится под пристальным вниманием – СМИ, финансируемые общественными фондами, и широкая общественность выражают озабоченность по поводу неадекватного роста подобных расходов. Вдобавок ко всему, законы Швейцарии запрещают политическую рекламу на телевидении и радио. Конечно, все это не означает, что общественность хорошо осведомлена по всем вопросам: появление бесплатных газет, давление на печатные СМИ и превращение новостей на телевидении в разновидность развлекательной программы - все это оказывает влияние на качество и разнообразие информации.

Как следствие такой конструкции политической системы Швейцарии, в ее конституцию постоянно вносятся поправки, авторами которых являются граждане. По всеобщему признанию, приоритет общественности страны в вопросе пересмотра конституции в зависимости от сиюминутных настроений временами приводит к несостоятельности основного закона и иногда вызывает напряженность из-за несоответствия международным законам по правам человека. Получившая поддержку инициатива правых, например, привела к запрещению минаретов в стране (что противоречит гарантиям конституции Швейцарии на свободу вероисповедания) или к появлению закона о депортации иностранцев, совершивших преступления (что идет в разрез с международными соглашениями по вопросам прав человека). Конституционный суд, вынужденный рассматривать подобные несоответствия, демонстрирует явную отстраненность при вынесении решений против прямой демократии и в отношении прав человека. В 1990 году он отклонил инициативу мужского населения одного из кантонов, неоднократно голосовавших против избирательных прав женщин. С тех пор он почти не вмешивался в законодательный процесс, в том числе в 2009 году, когда уклонился от решения по громкой истории с минаретами. С другой стороны, представление о том, что народ всегда прав, временами ведет к ослаблению ощущения верховенства закона. 

И все же, если отстраниться от противоречий между прямой демократией и конституционным государством, тип управления страной привел к отождествлению его с политической системой Швейцарии. В отличие от других стран избирательные участки редко используются здесь для выражения протеста против Берна.

Так стоит ли остальной Европе перейти на швейцарскую модель. Чтобы правительство было работоспособным, оно должно быть легитимным. Это достигается через вовлеченность как можно большего числа голосов и политическую эффективность, которая складывается, когда это самое общественное мнение может влиять на законодательный процесс. У Швейцарии высокий рейтинг по шкале эффективности. Очень хорошо она смотрится и по шкале легитимности. Медиа ландшафт недавно претерпел трансформацию - появление бесплатных политических газет для пассажиров пригородного транспорта, составляющих значительный сегмент населения, и других популистских изданий имело определенные негативные последствия, но страна значительно меньше других испытывает дефицит легитимности.

Некоторые элементы швейцарской модели невозможно перенести на почву остальной Европы. Швейцария относительно невелика, ее население в этническом и культурном отношении однородно. (На самом деле, в последние 150 лет она стала более однородной - произошло слияние французской, немецкой и итало-швейцарских культур). Страна получает неплохую прибыль от занимаемых ею высокодоходных ниш в мировой экономике, таких как фармацевтическая промышленность, металлы, часы и сельхозпродукты. Благодаря этим отраслям хорошо финансируется сфера социального обеспечения и система образования. Ничего подобного нет в странах Евросоюза. Зато в Швейцарии четыре официальных языка и раскол между городским и сельским населением по многим политическим вопросам, особенно относительно иммиграции, интеграции и культурного разнообразия.

Швейцарская система может предложить четыре урока для европейского проекта. Первый – небольшой и красивый. Акцент на автономию компактных администраций в кантонах может послужить моделью для Европы, состоящей из регионов. То, как Швейцария обходится с четырьмя языками и их носителями, является примером единства разнообразия, к которому стремится Европа. Второй заключается в том, что частое обращение к общественности добавляет правительству привлекательности. Европе следует кардинально изменить отношения правительств и населения, если она намерена избежать дальнейшей потери общественного доверия. Третий – прямое обращение не только придает привлекательности правительству, но и заставляет граждан ощущать большую ответственность в вопросах управления и желание быть вовлеченным в этот процесс. И четвертый касается успеха в нашем взаимосвязанном мире, который зависит от соединения интеграции с автономией. В общеевропейском смысле это означает необходимость отказаться от полной интеграции и быть более снисходительным к полумерам, как в Швейцарии. Это вряд ли стоит считать безусловным решением, но определенно могло бы быть целесообразно во время кризиса и переходного периода.

Другими словами, Швейцария могла бы стать моделью для создания Соединенных Штатов Европы, что необходимо для преодоления еврокризиса по мнению таких аналитиков, как Юрген Хабермас (Jürgen Habermas) и Умберто Эко (Umberto Eco), а также политиков Франсуа Олланда, Марио Монти и Ангелы Меркель. 

На наднациональном уровне швейцарская модель послужила бы основой для создания политического союза без обезличивания культур, национальной идентичности и законов. Евросоюз мог бы возглавляться Советом наподобие швейцарского – без единого лидера. Вместо управления свыше, весьма далекого от граждан Европы, правительства могли бы выносить как можно больше вопросов на совместное голосование граждан всех 27 стран Европы. Такое голосование усилило бы ощущение единства, общей судьбы и идентичности. Это способствовало бы также созданию более цельной совместной исторической памяти. Если цель – достижение стабильности, мира и процветания, как в Швейцарии, то пора бы уже Европе всерьез отнестись к модели этой страны.