Первый вывод из терактов в Бостоне — это их невероятная схожесть с тем, что устроил в марте 2012 года в Тулузе и Монтобане Мохаммед Мера (Mohamed Merah). В обоих случаях речь идет о терактах исламистов «второго поколения», причем как в прямом, так и переносном смысле этого слова. Речь теперь идет не о «профессиональных» иностранных активистах (например, организовавших теракты в Европе палестинцах в 1980-х годах), а о решивших пойти по радикальному пути террористах-самоучках, которые часто имеют гражданство страны, куда иммигрировали их родители. В обоих случаях мы имеем дело с братьями-соучастниками, которые не смогли должным образом стать частью общества. Изначально они были никак не связаны с исламом, но затем начали строить из себя террористов в интернете (как Мохаммед Мера) и встретились с «настоящими», закаленными в боях исламистами в тренировочных лагерях в Средней Азии (Царнаевы) и Афганистане-Пакистане (Мера).

Второй важный момент — это некомпетентность властей и их нежелание обозначить угрозу. Как в Бостоне, так и в Тулузе исламистов-самоучек быстро взяли на заметку спецслужбы: побывать за решеткой довелось и Мера (2008-2009 годы), и его американо-чеченскому «коллеге» Тамерлану Царнаеву (осужден в 2009 году за избиение невесты). Кроме того, Мера допрашивали в Центральном управлении внутренней разведки, а ФБР упустило из вида Тамерлана Царнаева, несмотря на состоявшуюся в 2011 году «беседу» насчет его связей с салафитскими и исламистскими группами на Кавказе и в США... В обоих случаях в официальной политической риторике и комментариях в СМИ доминировала «исламокорректность»: у нас до самого последнего момента пытались отрицать исламистскую природу этих терактов. 

У нас особо напирали на «личные особенности» этих террористов-самоучек, которые не были «истинными мусульманами», пытаясь тем самым «избежать смешения понятий», не задеть чувства исламских лобби. Дело в том, что видные на Западе исламистские организации, такие? как «Братья-мусульмане» (они представляют так называемый «умеренный» исламизм), пытаются представить мусульман в качестве жертв и внушить чувство вины западным «расистам» (сам ислам, по их утверждению, не имеет никакого отношения к кровопролитию). Полагаясь на содействие нашего руководства (оно основательно запугано странами-экспортерами нефти), они стремятся помешать интеграции мусульман (первые жертвы исламизма) и воспользоваться общественной напряженностью. Они поступают так в мусульманских странах с 1930-х годов (после формирования Саудовской Аравии и «Братьев-мусульман») до недавних «арабских революций», ловко выставляя свое мракобесие за борьбу с дискриминацией... Благодаря поддержке государств-членов Организации Исламская конференция (прежде всего Катара и Саудовской Аравии) эти движения смогли сделать так, что после каждого теракта у нас не поднимают вопросы насчет уходящих в шариат корней исламского терроризма, а наоборот занимаются осуждением «исламофобского общества»...

Как в США, которые стали заложниками противоестественного альянса с тоталитарными саудовскими ваххабитами, так и в Европе, отягощенной грузом навязанной ей вины, это невероятное искажение ответственности позволяет исламистским организациям (самопровозглашенные представители мусульман на Западе) препятствовать любому обсуждению теологических источников исламистского тоталитаризма: абсолютно законных призывов к джихаду и укоренения насилия под прикрытием шариата. Так, в деле Мера и после бостонских терактов западные власти и СМИ старались воздержаться от «поспешных» заявлений насчет исламистского следа, тогда как до установления личности преступников ничто, по всей видимости, не мешало им рассуждать о возможной причастности сект или военизированных ультраправых движений. 

Третье заключение — это выход исламистского тоталитаризма на международный уровень. За всеми попытками обезличить угрозу (террористы-самоучки - якобы просто обычные безработные молодые люди, которые покатились вниз, «познав несправедливость» тюрьмы) скрывается пугающее пораженчество и набирающее силу отрицание действительности. Дело в том, что исламистский терроризм «второго поколения», первопроходцами которого стали Халед Келькаль (Khaled Kelkal), банды «налетчиков-исламистов» из Лилля, братья Мера и им подобные, сегодня стал основной составляющей «исламистского интернационала». Он не обладает единой централизованной структурой, однако может нанести удары в Нью-Дели, Лондоне, Нью-Йорке, Мадриде, Джербе, Марракеше и Бостоне. В силу открытости современного общества этот «зеленый интернационал» продвигают вперед (легальные и нелегальные) миграционные потоки и интернет. Его лучший союзник — это свободное движение информации и тот отклик, который дают на его кровавые видео, жадные до сенсации западные СМИ.

Такая ситуация полностью противоречит прекраснодушным теориям о «счастливой глобализации», которые говорят нам, что человечество движется ко всеобщему миру с помощью спутников, интернета и нацеленных на потребление либерально-капиталистических обществ... и отнюдь не доказывает, что «угроза фундаментализма» (так неуклюже ее обозвали в наших СМИ) сойдет на нет «благодаря глобализации». Более того, появление террористов-самоучек, которые сами отказались стать частью общества и решили примкнуть к общемировому движению, свидетельствует скорее о колоссальной силе притяжения исламистского тоталитаризма. Он привлекает белых, черных и арабов, внушает страх лидерам, интеллектуалам и СМИ, пугает нации, проникает в тюрьмы, формирует особый слой народной культуры с помощью «мусульманского рэпа», утверждает, что ислам — это единственный путь сопротивления насильственной глобализации... Отсюда и переход в ислам недовольных «гринго» латинамериканцев, успех Ахмадинежада, «Хезболлы» и ХАМАС в странах третьего мира. Дело в том, что исламский тоталитаризм восхищает протестные слои, как в прошлом фашизм и коммунизм привлекали безработных и обездоленных, людей, которые потеряли почву под ногами, ощущали пустоту, слабость, разрушение основ их общества. 

Тоталитаризм всегда питался бессилием пришедших в упадок демократий. Поэтому не стоит полагать, что дробление джихада после 2001 года, продолжением которого стали случаи «микро-терроризма второго поколения» Мера и Царнаева, означает ослабление «макро-джихада» «Аль-Каиды». Потому что «Аль-Каида» — это не просто централизованная (а значит и уязвимая) организация, а подобный коммунизму и нацизму тоталитарный идеологический вирус, идеология массового поражения, которая продвигается вперед благодаря свойственным людям враждебности и недовольству. Выход на международный уровень этого тоталитаризма с его черным знаменем салафизма и зеленым флагом «Братьев-мусульман» вовсе не говорит об изменении его природы. Дело в том, что его жизненное пространство — это все человечество в своей совокупности, и его распространение в международной среде прекрасно иллюстрирует появление в западных и других странах исламского микро-терроризма «второго поколения».